Несмотря на то, что черная Африка находится на периферии мейнстримного исламского политического сознания, в последние десятилетия она стала ареной не только мобилизации самых разных исламских сил для противостояния миссионерскому Крестовому походу, но и проявления глобалистских исламских проектов.
Но для начала, почему именно черная Африка, почему именно выделение черных и насколько это имеет смысл применительно к Африке, где, по идее, и так живут черные африканцы? Дело в том, что когда мы говорим об исламской Африке, стоит различать три ее разных сегмента. Если начинать с ее крайнего Юга, то прошлое и настоящее Ислама в нем, а именно в Южно-Африканской Республике, скорее имеет отношение к двум нашим предыдущим темам - Субконтиненту Ислама и Малайскому Архипелагу, ибо подавляющее большинство мусульман этой страны выходцы именно из них. Отдельной темой является Северная Африка, в Исламском мире известная как Магриб, являющийся западным форпостом арабского пространства и его частью.
Черная, она же коренная Африка, в которой Ислам или не связан вообще или минимально связан с внешней колонизацией, будь то арабской или европейской (это они завезли в будущую ЮАР мусульман из Азии) — действительно отдельная история и отдельный мир. О них и будет эта статья с той оговоркой, что включенный в нее Судан в равной мере является, как черно-африканской, так и арабской страной, имеющей непосредственное отношение к исламским политическим процессам как в Африке, так и в Арабском мире.
Приступая же к этому повествованию, следует отметить его неизбежно ограниченный в объеме и описываемой тематике характер. Африка, даже лишь черная, в отличие от Индустана это не Суб-, а полноценный континент, вмещающий в себя десятки стран и сотни народов. Для полноценного описания истории Ислама в них потребовалась бы немаленькая научная монография. Но так как никакого дефицита в таких монографиях нет, автор в данном случае попытается вычленить именно темы, имеющие отношение к специфике исламских политических процессов в тех или иных регионах Уммы и в ее глобальном контексте, а также историческим предпосылкам, из которых она вытекает.
Специфика исламизации черного континента
Взаимосвязь истории и современности видна на примере черной Африки достаточно выпукло, и эта взаимосвязь и особенности распространения Ислама и нынешнего формата проявления его субъектности сближают ее c Нусантарой. Если в северную Африку Ислам был принесен силой, в результате чего она и была арабизирована, то в черной Африке в качестве правила Ислам распространялся с помощью торговли и миссионерства, как и на Малайском архипелаге. Именно торговлю и миссионерство сплошь и рядом сочетали в своей деятельности суфийские тарикаты, которые исторически занимались мирной (обычно, но не всегда) исламизацией черной Африки.
Если бросать мостик в современность, следует отметить, что эти тарикаты и их шейхи или, как их часто называют в Африке марабуты, и сейчас являются одним из основных игроков на исламском поле континента. И здесь стоит отметить важную особенность постколониальной черной Африки — условность государственных границ и национальных идентичностей, которые во многих случаях проходят по племенам и историческим регионам, в которых присутствуют эти тарикаты. Впрочем, по сравнению с первоначальной сегодня ситуация изменилась — если в прежние времена тарикаты шли с торговой и религиозной экспансией, то сегодня они в основном озабочены сохранением уже добытой когда-то ниши. А вот их современные оппоненты своей миссионерской экспансией куда больше напоминают ранние тарикаты, хотя в отличие от них они сегодня не зарабатывают деньги и не генерируют коммерческие продукты сами, а распоряжаются теми средствами, которыми их снабжают благотворительные фонды стран Залива (об этом чуть позже).
Возвращаясь же к нашему дискурсу о «большевистском» и «меньшевистском» путях исламского движения, в целом можно констатировать, что черная Африка идет по «меньшевистскому» пути, хотя «большевистские» противники у него тоже есть, и мы их рассмотрим.
Большинство черных африканских стран с преобладанием мусульманского населения являются светскими государствами, и их исламские силы действуют в этих рамках. Такова, например, ситуация в Сенегале, Мали, Чаде. Степень влияния Ислама на жизнь местных обществ при этом весьма велика — американский политолог Шади Хамид определяет это сочетание как «секулярные государства и исламизированные общества», отмечая, что в этих странах второе важнее, так как государства африканского типа сами по себе слабы, а жизнь общества организуется вокруг племен и кланов с весьма высокой ролью марабутов в них.
Три африканские страны являются высоко исламизированными уже и на уровне государства и права — это Судан, Нигерия и Сомали. Все они при этом были и отчасти до сих пор остаются охваченными пассионарными исламскими движениями, ставившими перед собой радикальные цели. О них также следует поговорить.
Африканский Халиф и африканский «Махди»
Шейх Усман дан Фодио, среди африканских мусульман известный как просто Шеху, по историческим меркам был современником другого шейха, выступившего с обновительским призывом — Мухаммада ибн Абдульваххаба. Оба они вели свою деятельность примерно в середине XVIII века по западному летоисчислению, у обоих она была во многом (но далеко не во всем) одинаковой, и отличалась значительным размахом. Но при этом Шеху сегодня известен в Умме куда меньше, чем Мухаммад ибн Абдульваххаб, что, на наш взгляд, является характерной иллюстрацией тезиса о тенденциозной арабоцентричности современного исламского дискурса. Ведь деятельность Шеху была более масштабной, чем деятельность Мухаммада Ибн Ваххаба не только по количественным параметрам (пространственно-численный охват), но и по качественным характеристикам — в отличие от своего недждийского современника он основан не просто движение призыва, но и… Халифат.
Да, об этом мало кто знает, но в 1809 году в Африке был провозглашен Халифат, территория которого охватывала 8 нынешних африканских стран (Нигерия, Нигер, Гана, Чад, ЦАР, Буркина Фасо, Камерун, Бенин) и население которого к 1837 году составляло 10 миллионов человек, что для нашего времени равносильно примерно 100 миллионам.Этот Халифат был не только провозглашен, утвержден и просуществовал до конца XIX века. И даже придя в упадок, он оставил после себя серьезное наследие, которое и по сей день является существенным фактором исламской жизни Нигерии и Судана.
Политически активные мусульмане, конечно же, хорошо знают хадис, которым последователи соответствующей идеологии обосновывают грядущий Халифат, созданный по методу пророчества: «Вы живете во время пророчества, столько, сколько пожелает Аллах, а затем Он заберёт его, и будет Халифат по методу пророчества, и он продлится столько, сколько пожелает Аллах, а затем Аллах заберёт его. Затем будет несправедливое царство, и продлится оно столько, сколько пожелает Аллах, а затем Он заберёт его. Затем будет тирания, и продлится она столько, сколько пожелает Аллах, а затем Он заберёт её. А затем снова будет Халифат по методу пророчества».
Но дело в том, что, строго говоря, его можно считать уже свершившимся (а Аллах знает лучше!) на примере Халифата Шеху, созданного именно по методу пророчества. Судите сами — речь идет об образованном, праведном и харизматичном исламском лидере, вокруг которого первоначально сложилась община его последователей. Затем, столкнувшись с притеснениями, они были вынуждены совершить Хиджру. Затем Шеху был объявлен повелителем правоверных и провозгласил Джихад, который привел к победе и распространению Халифата, основанного на Исламском призыве и законах Шариата.
Шеху был признанным знатоком маликитского мазхаба и шейхом Кадирийского тариката, но при этом его призыв и его понимание религии были максимально простыми и сконцентрированными на Единобожии и Шариате, а не сложной философии. Его движение и его государство стали импульсом к реисламизации огромных пространств Западной Африки, и хотя последнее пришло в упадок по мере распространения колониализма и неспособности противостоять превосходящим силам Запада, именно наследие Шеху во многом и стало тем фактором, который обеспечил мусульманам будущей Нигерии сильный иммунитет и способность сопротивляться вирусам безбожных идеологий. Более того, на северо-западе Нигерии — в Сокото до сих пор сохранился институт султаната, обладатели которого именуются повелителями правоверных и почитаются в качестве таковых не только местными мусульманами, но и современными последователями Шеху по всему миру.
В то же время, что существовал африканский Халифат, но уже ближе к его концу суданский шейх Мухаммад Ахмад ибн Абдуллах объявил себя уже не халифом, а сразу Махди, поведя своих последователей с острова Аба на Хартум. Впрочем, несмотря на куда большие амбиции (а может быть именно поэтому) успехи этого движения были куда меньшими — хоть суданскому «Махди» и удалось заручиться массовой поддержкой суданцев и взять Хартум, через шесть месяцев после этого он умер от тифа, а его последователи в 1898 году были разгромлены британцами после ожесточенной кровопролитной борьбы. Тем не менее, хотя сегодня формальными наследником этого движения в Судане является небольшая партия «Умма», не будет преувеличением сказать, что сама культура пассионарного исламского сопротивления обусловила превращение Судана в конце 20 века в центр не только африканского, но и потенциально всего мирового исламизма. Поэтому поговорим немного и об этом.
Исламский Судан: генерал, харизматик, террористы
В 1989 году власть в Судане захватил генерал Омар аль-Башир. Однако несмотря на то, что сделал он это с помощью военного переворота, общественно-политический фон для него во многом создал религиозный лидер, наследующий суданскую харизматическую традицию — Хасан ат-Тураби, создавший в 1976 году Национальный Исламский Фронт.
Связка Башира и Тураби в 90-е годы определяла характер политики новой власти — не только внутри страны в том, что касается ее исламизациии шариатизации, но и на международной арене. Созданная в Судане в 1991 году Хартумская конференция (Исламская народная и арабская конференция) становится в тот момент точкой сборки исламских движений со всего мира в диапазоне от «Братьев-Мусульман» до будущей «Аль Каиды» — на тот момент группы Усамы бен Ладена и Аймана аз-Завахири.
Именно Судан стал своеобразным окном для будущей Аль Каиды в Африку, учитывая политику, которая проводилась с целью превращения этой страны в ведущую исламскую державу континента. Будучи бизнесменом сам и представителем одной из богатейших саудовских семей, Усама Бен Ладен инвестировал десятки миллионов долларов в экономику и развитие инфраструктуры Судана. Но не он один — в свое время и сам Тураби во многом экономически усилился именно благодаря сотрудничеству с Саудовской Аравией, которая учитывая географию Красного моря, является критически важным соседом для этой африканской страны.
Суданцы тесно сотрудничали с саудитами, однако, иракско-кувейтская война и последовавшее за ней создание коалиции США и стран Залива кардинально развели их по разные стороны. Судан осудил саудитов, выступив фактически на стороне Саддама Хусейна. В целом это было позицией, занятой движением «Братья Мусульмане» и привело к конфликту ихванов и просаудовских салафитов по всему миру, который длится до сих пор.
Судан стал превращаться в одну из красных тряпок Запада, при этом все больше увязая в кровавом конфликте с населенным христианами Югом, неприглядные аспекты которого стали активно совещаться правозащитниками и журналистами и использоваться для оказания давления на него. После того, как люди, связанные с Бен Ладеном, в 1993 году взорвали в Нью-Йорке всемирный торговый центр, а люди находящегося в Судане Завахири в 1995 году совершили покушение на президента Египта, вопрос о связях этой страны с соответствующими группами уже встал ребром. Тураби стал превращаться для более прагматичного Башира в серьезную проблему — его стали постепенно отодвигать от власти вплоть до ареста в 1999 году. От Бен Ладена и Завахири потребовали покинуть страну в уже в 1996 году но за несколько лет нахождения в Судане они успели раскинуть сеть своих сторонников по Африке. В 1998 году они осуществляют нападения на посольства США в Танзании и Кении. Именно Африка таким образом стала первой площадкой, на которой состоялся дебют того, что получило название «международного исламского терроризма».
Сомали: Шариатские суды между «меньшевизмом» и «большевизмом»
Весьма интересным примером пересечения целей и деятельности местных африканских исламских сил с африканскими сторонниками Аль Каиды стало Сомали. Но для начала немного предыстории — к 1991 году страна лежала в руинах после многодесятилетнего геноциидального правления военно-коммунистического режима Сиада Барре. После его свержения страна погрузилась в анархию и государство практически прекратило существовать, а власть перешла к лидерам кланов, полевым командирам, а на побережье и вовсе к пиратам. Исламские общины и суды на этом фоне все больше стали проявлять себя как центры безопасности и силы обеспечения элементарного порядка, к тому же справедливого, что больше всего проявлялось в регионе Сомалиленде.
В 2006 году лидеры шариатских судов и основных исламских групп Сомали объединились в Высший Совет Исламских Судов, более известный как Союз Исламских Судов (СИС). На эти название и организационную форму следует обратить внимание — речь не шла о провозглашении Эмирата, акцент делался на наведении порядка в стране и осуществлении шариатского правосудия. При этом СИС активно поддерживался соседней Эритреей, которую никак нельзя было назвать «джихадистским» государством.
А вот враждебная ей Эфиопия поддерживала местные кланы, которые увидели в новом порядке угрозу своим интересам. Эти же кланы заодно с Эфиопией поддерживали и американцы, которые были озабочены присутствием в рядах СИС эмиссаров и сторонников Аль Каиды — как показали последующие события, не безосновательно.
По итогам четырехлетней кровопролитной войны 2006 — 2009 гг.противоборствующие стороны договорились о создании переходного федерального правительства, признанного международным сообществом, президентом которого стал один из лидеров СИС шейх Ахмед Шариф. В 2012 году была принята конституция Сомали, вторая статья которой гласит о том, что единственной религией в Сомали является Ислам, не допускается проповедь никаких других религий и что принимаемые в стране законы не должны противоречить Шариату. Часть лидеров и сторонников СИС восприняла это как достижение своих целей, но та, что была связана с Аль Каидой, обвинила их в предательстве и неверии, создала движение «Аш-Шаббаб» и продолжив сражаться уже против бывших соратников. К слову, эти бывшие соратники, то есть, нынешнее официальное правительство Сомали сегодня в наибольшей степени ориентируются именно на эрдогановскую Турцию, которая готовит их армейский и полицейский персонал, открывает больницы и т. д.
Боко Харам, «исламские большевики» против «исламских меньшевиков»
Еще одним движением непримиримого типа, которое нельзя обойти стороной, является нигерийское «Боко Харам», которое переводится как «западное (неверное) образование запрещено». Сопоставляя Боко Харам с аш-Шаббабом, следует отметить, что если сомалийские джихадисты сохранили лояльность Аль-Каиде, то Боко Харам в 2015 году присоединился к ИГ, преобразовавшись в ИГ в Западной Африке. Что касается самого этого движения, то родилось оно в качестве ответной реакции на массированную христианскую миссионерскую активность, развернутую в Нигерии, начиная со времени ее колониальной оккупации.
То есть, движение это было не столько идеологическим — хотя в итоге оно пришло к идеологии ИГ, сколько стихийным и реактивным, представляя собой крайнее проявление той исламско-христианской холодной войны, которая идет в Африке и к которой нам еще предстоит вернуться. Что интересно, что параллельно с Боко Харам другие исламские силы Нигерии не только ставили перед собой позитивные цели, но и добивались их. Так, c 1999 года введения Шариата, включая и уголовные наказания, удалось добиться в 9 штатах Нигерии.
Нынешний президент Нигерии Мухаммад Бухари заявил в 2001 году: «Я продолжу открыто и полностью поддерживать Шариатское движение по всей Нигерии». Достаточно интересным и неожиданным фактом является то, что на прошлой неделе президента Бухари в Белом доме принял Дональд Трамп, который высказал ему свою однозначную поддержку. Вкупе с тем, что американцы в конце концов согласились на приход к власти в Сомали исламистов из числа своих бывших врагов, это заставляет задуматься о том, каковы же цели и «красные флажки» американцев и за что в таком случае борятся их непримиримые враги.
Что интересно, не считая Мали с его секулярной государственной системой (при достаточно исламизированному обществе) наиболее непримиримые «большевистские» движения существуют в странах, где у власти фактически находятся люди, которых тоже можно считать исламистами и где многих местах чуть ли не в полной мере действует Шариат.
Борьба за черную Африку
Исламские силы в черной Африке вовлечены в процессы, которые являются производными от существования и наследия западного колониализма. Если говорить о чисто религиозной составляющей, надо отметить, что Африка это, пожалуй, одно из немногих мест на земле, где происходит настоящий бум христианства, в то время как в самой Европе оно уже давно превратилось в культурную или музейную религию. Вторым таким местом сегодня является южная Америка, но там эти показатели несопоставимы — так, если в начале XX века в Африке было всего 9 миллионов христиан, то сейчас их уже 380 миллионов.
Но что это за христиане и откуда они взялись? Единственной страной черной Африки с собственной доколониальной христианской историей является Эфиопия (и отделившаяся от нее Эритерия). При этом, по данным Pew Forum по состоянию на 2006 год, 147 миллионов африканских христиан — это последователи новых протестантских церквей западного происхождения. Еще примерно 200 миллионов католиков — это также результат миссионерской активности колониальной эпохи.
Получается, что уйдя из Африки политически, христианский или точнее уже постхристианский Запад оставил в ней мину замедленного действия в виде миссионерской христианизаторской активности. Что позволяет так считать? Дело в том, что Ислам утверждался в черной Африке одновременно с собственной целостной цивилизацией, которая стала органичной для ряда ее регионов. Новое же христианство (в отличие от эфиопско-эритрейского) утверждалось в черной Африке вместе с колониальной западной надстройкой и после ее демонтажа так и не смогло породить органическую африканскую цивилизацию. Вместо этого политическое христианство в черной Африке острием направлено именно против Ислама, обладающего таким потенциалом. Причем, это касается именно нового христианства, потому что в той же Эфиопии с многовековым опытом сосуществования коренных христиан и мусульман ситуация отличается в лучшую сторону.
Противодействие этой экспансии неохристианского миссионерства в землях многовекового присутствия Ислама, ослабленного колониальным господством западных держав, стало одной из незаметных для большинства Уммы страниц истории, в которой весьма достойно проявили себя арабские страны, причем, самые разные, пришедшие на помощь своим черным единоверцам. Башировский Судан, Ливия Каддафи и, конечно же, страны Залива, в первую очередь Саудовская Аравия развернули в черной Африке широкомасштабное исламское миссионерское контр-наступление. Такие фонды как IARA, AMA, IIRO, WAMY, WICS, Haramain, Biir и другие по примеру своих христианских конкурентов ринулись распределять гуманитарную помощь, строить школы, больницы, дороги, источники питьевой воды, уже не говоря об открытии исламских центров и строительстве мечетей, переводе и издании религиозной литературы, наборе и обучении студентов.
Сегодня исламский призыв весьма эффективно противостоит христианскому миссионерству, причем, порой эта жесткая конкуренция выливается в самое брутальное насилие. Причем, неправы будут те, кто подумаю, что только со стороны мусульман — Центрально-Африканская Республика это характерный пример того, как воинствующие христиане могут дать фору в жестокости своим мусульманским аналогам, а действующая в ней организация «Анти-Балака» наглядно демонстрируют, что их организации не уступают по этом показателямтому же Бокко Харам.
Но дело в том, что религиозные проблемы в Африке накладываются на повседневные. Жуткая коррупция, непотизм, слабые или просто отсутствующие образование и медицина, в некоторых местах голод и жажда, эпидемии, безработица, отставание в развитии — все эти проблемы требуют комплексного решения, а не просто создания религиозного фасада, за которым они будут сохраняться и усугубляться.
В условиях хаоса исламские силы обычно оказываются в состоянии предложить такое решение в виде быстрого и решительного наведения простого и понятного порядка, основанного на применении Шариата. Но с развитием стран, тем более, догоняющим или опережающим у них пока получается не очень. А оно, меж тем, требуется в общеафриканском масштабе, что также порождает вопрос, а насколько и каким образом исламские силы будут способствовать этой консолидации и как они могут принять в ней участие.
На эту перспективу был заточен режим Муаммара Каддафи, который декларируя свою приверженность Исламу, делал акцент на общеафриканском единстве, антиколониализме и развитии. Получилось у него это, правда, не очень — и в самой Ливии, и в том смысле, что африканского единства достигнуто так и не было, хотя для африканских стран и поддержки в них Ислама Ливия делала немало.
Меж тем, сегодня черная Африка нуждается в амбициозном и вместе с тем реалистическом континентальном проекте - развития и решения ее проблем поверх государственных, племенных и конфессиональных границ. И от способности исламских сил предложить такой проект или внести свою лепту в его разработку и реализацию и будет зависеть, и какое место этот континент займет в мире, и то, какое место в нем самом займет Ислам.
