Уже завтра, 2 января, турецкий парламент рассмотрит поданный администрацией Эрдогана законопроект о развертывании турецкого военного контингента в Ливии. Законопроект добивается годичного мандата на размещение войск в Ливии, утверждая, что события в этой североафриканской стране угрожают интересам Турции там, включая опасность для турецких предприятий и турецких судов, плавающих в Средиземном море, согласно тексту проекта.
Правящая Партия справедливости и развития (ПСР) и Партия националистического движения (ПНД) объявили, что они поддержат это решение, в то время как оппозиционные Республиканская народная партия (РНП), «Хорошая партия» и Демократическая партия народов (ДПН) возражают против него.
РНП заявила, что возможное размещение контингента втянет Турцию в еще один конфликт и сделает ее соучастником «кровопролития мусульман». Вместо этого, якобы, Турция должна «отдать приоритет дипломатическому решению» в Ливии, считает лидер РНП Кемаль Кылычдароглу.
«Мы не хотим, чтобы эта ужасная картина, развернувшаяся в Сирии, также развернулась в еще одной стране», - заявил журналистам заместитель председателя РНП Унал Чавукёз после встречи с министром иностранных дел Мевлютом Чавушоглу 30 декабря. «Мы никогда не примем, чтобы Турция стала участником войны за власть в Ливии, и выступая на одной из сторон конфликта, стала причиной пролития кровь мусульман», - сказал Чавукёз.
Обеспокоенность кемалистов пролитием крови мусульман может вызвать удивление, если вспомнить, что турецкий парламент уже много лет ежегодно голосует за отправку турецкого военного контингента в Афганистан, где Анкара определенно поддерживает одну конкретную сторону в длительной гражданской войне. Да и кемалистам ли, с их симпатиями к Башару Асаду и прочим секулярным автократам, говорить о крови мусульман?
Тем не менее, следует признать, что их возражения отражают действительно широкие настроения в турецком обществе. Если операции в Сирии и Ираке в целом понятны большинству турок, учитывая общие границы этих стран с Турцией, проблему беженцев, угрозу от РПК и ИГИЛ*, фактор родственных туркоманов и даже курдов, то с Ливией дела обстоят иначе. Хотя Эрдоган старается изо всех сил представить поддержку ПНС Ливии в свете сугубо турецких национальных интересов, многие (и вероятно не безосновательно) видят в такой поддержке солидарность с исламистами из «Братьев-мусульман»*. Почему наши парни должны погибать в песках Ливии? — это вопрос, который задают друг другу многие турки, и вероятно именно этим объясняется нынешняя ставка турецкого руководства на наемников из Сирии.
Что же касается непосредственно турецких солдат, военные стратеги в Анкаре сейчас обдумывают совершенно не тривиальную задачу — как разместить контингент в заморской стране, которая расположена в 2000 километрах от Турции, и окружена региональными противниками, от Греции до Египта. И как обеспечить безопасность войск во время их миссии там.
Турецкий военный аналитик Метин Гюрджан в колонке на Al-Monitor сообщает, что армия не видит проблем, если контингент будет не большим. Анонимный источник Гюрджана в армии говорит так:
«Если от 150 до 200 солдат, которые могли бы поместиться в A400M [военно-транспортный самолет], должны быть отправлены в не боевую миссию в Ливии, и если их защита не потребует очень много тяжелого оружия и оборудования, это не будет проблемой. Это было бы довольно простой задачей».
Тем не менее, судя по недавним заявлениям как Эрдогана, так и правительства национального согласия (ПНС) в Триполи, то, что они имеют в виду, выходит далеко за рамки ограниченной миссии по обучению и оснащению. По всей видимости, ПНС ожидает турецкой помощи в следующих целях:
- Решительно остановить продвижение сил Халифы Хафтара к сердцу Триполи.
- Создать военно-морские патрульные силы для защиты Триполи от моря;
- Создать «бесполетную зону» на территориях, контролируемых ПНС, в качестве защиты от сил Хафтара, которые в значительной степени контролируют воздушное пространство Ливии.
ПНС таким образом смогло бы защитить себя от нападений Хафтара и гарантировать свое политическое выживание. И чего оно еще ожидает от Анкары, так это учреждения механизма диалога с Россией, подобного астанинскому процессу для Сирии, который заложил бы основу для дипломатической платформы, где ПНС будет обладать сильными рычагами в переговорах с Хафтаром.
Итак, хотя военные приготовления в Анкаре были направлены на развертывание небоевого подразделения в составе до 200 солдат для миссии по подготовке и оснащению, то, что ПНС запросило у Турции на прошлой неделе, является полным спектром вооруженных сил для боевых целей, включая сухопутные, морские и воздушные элементы.
Согласно турецким источникам в армии, опрошенным Al-Monitor, выполнение запроса ПНС потребует развертывания авиационных сил, состоящих как минимум из шести-восьми боевых самолетов F-16 Block 50 и и воздушных комплексов радиообнаружения и наведения (AWACS); военно-морских сил, состоящих из фрегата, двух или трех канонерских лодок и одной или двух подводных лодок; а также сухопутного контингента размером с бригаду, насчитывающего около 3000 солдат - все с боевым опытом и имеющие при себе броню, механизированную пехоту и элементы косвенной огневой поддержки.
Завтрашнее парламентское одобрение (или неодобрение, что маловероятно) будет касаться только вопроса о развертывании контингента. Однако масштаб и размер миссии будет целиком зависеть от правительства. Или, как указывает Гюрджан, от того, какое соглашение правительству удастся заключить с генералами. Другими словами, ливийская кампания станет серьезным испытанием того, насколько турецкие военные могут зайти далеко в послушании Эрдогану.
В отличие от Сирии, которая в настоящее время стала конфликтной средой с низкой интенсивностью, географическое положение Ливии и возможности региональных противников Турции - особенно военно-морских и воздушных сил Египта - создают сложную и рискованную обстановку. Более того, существует вопрос о том, как Россия, Италия, Франция и США отреагируют на значительное развертывание турецких войск, что особенно волнует военных стратегов.
Могут ли турецкие военные дать то, о чем просит ПНС?
Неожиданный визит Эрдогана 25 декабря в Тунис, к северо-западному соседу Ливии, фактически был связан с этим вопросом. В состав делегации, сопровождавшей президента, входили министр обороны Хулуси Акар, глава национальной разведки Хакан Фидан и значительное число генералов.
Необъявленный визит был связан с намерениями Турции присоединить Тунис и Алжир к блоку, который должен защищать ПНС от сил Хафтара. Турция стремилась получить доступ к воздушному пространству Туниса, авиабазам и территориальным водам для наращивания военной мощи. Визит, однако, по информации Гюрджана, не оправдал ожиданий Турции и продлился всего два часа. И последующие заявления тунисских чиновников указывают на то, что они неохотно соглашаются с Анкарой, желая вместо этого сохранять нейтралитет в конфликте.
Без поддержки Туниса предоставление турецкой воздушной и морской поддержки ПНС через международные воды и воздушное пространство становится очень трудным. Тем не менее, визит Эрдогана в Тунис подчеркивает признание Анкарой того факта, что символическое подразделение в составе до 200 военнослужащих не может помочь ПНС в прекращении наступления Хафтара на Триполи.
Источники в Анкаре говорят, что Эрдоган отклонил предложение Туниса выступить посредником и даже организовать встречу между турецкой делегацией и представителями Хафтара. Это говорит о том, что Анкара в настоящее время не открыта для переговоров с Хафтаром.
А что насчет Алжира, другого соседа Ливии на западе? Похоже, что он также склонен сохранять нейтралитет, а это означает, что Анкаре придется полагаться исключительно на свой военный потенциал для неограниченной полноценной военной кампании в заморской стране на расстоянии 2000 километров. Это, в свою очередь, вызывает некоторые сложные вопросы у военных стратегов.
Во-первых, это свидетельства из открытых источников о том, что российские системы противовоздушной обороны «Панцирь С1» ближнего и среднего радиуса действия, известные как «убийцы беспилотников», были развернуты в районах, контролируемых силами Хафтара. Их присутствие ставит под угрозу как турецкие беспилотные операции, которые уже ведутся в Ливии в течение некоторого времени, с участием турецкого ТБ2 "Байрактар", так и любые предполагаемые усилия Анкары.
Более того, самолеты F-16, являющиеся тактическими средствами, имеют ограниченный боевой радиус, а это означает, что им потребуется многократная дозаправка в воздухе, чтобы преодолеть расстояние от Турции до Ливии. В идеале, можно было бы использовать базы вблизи ливийских границ, но, учитывая нежелание Туниса и его вежливый отказ, этого, похоже, не будет. Авиационные базы под контролем ПНС не способны поддерживать интенсивные операции самолетов стандарта НАТО, и в любом случае они будут находиться под угрозой нападения сил Хафтара. Кроме того, у Турции отсутствуют тяжелые бомбардировщики, которые могли бы одновременно обеспечивать подавляющую огневую мощь в Ливии. То, как турецкие военно-воздушные силы защитят свой район операций от возможных интервенций со стороны египетских или эмиратских самолетов, является еще одной дилеммой, перед которой стоят турецкие военные стратеги.
Поскольку военно-воздушные силы сталкиваются с материально-техническими ограничениями, морская авиация могла бы стать решением для Анкары. И вот тут может стать понятной едва ли не одержимость Анкары строительством своего собственного авианосца. Однако турецкое десантное судно TCG Anadolu будет готово к эксплуатации не раньше конца 2020 года. Кроме того, исключение Турции из программы F-35 означает, что она не может использовать самолеты F-35B, что снижает возможности морской авиации для Anadolu, и сводит их к вертолетам. Короче говоря, военно-морской флот Турции не может компенсировать воздушные силы.
В целом, потенциальное предприятие в Ливии, которое может начаться в конце января, будет связано с некоторыми серьезными недостатками, если Анкара предпримет шаги для развертывания значительных сил, состоящих из наземных, воздушных и военно-морских элементов, с целью введения бесполетной зоны и морской блокады, а также обеспечения контролируемых ПНС зон на земле.
Гюрджан также напоминает, что риск быть вовлеченными в прокси-войну в Ливии, помимо Сирии, остается высоким. В отличие от Сирии, где эскалация столкновений всегда предотвращалась Россией и Соединенными Штатами, действующими в качестве регуляторов на системном уровне, турецкие военные едва ли смогут пользоваться преимуществами генерации сил на ливийском поле битвы, главным образом из-за поддержки Россией конкурирующих сил Хафтара и географических ограничений. Кроме того, географические ограничения и присутствие региональных противников на маршрутах снабжения будут диктовать скорость вылетов турецких военно-воздушных сил и ограничивать вклад подразделений косвенной огневой поддержки на местах.
Метин Гюрджан, сам бывший офицер турецкой армии, говорит, что де-факто Эрдоган сейчас стоит перед выбором, на чью сторону ему склониться — на сторону турецких генералов, которые (судя по источникам Гюрджана) скептически оценивают возможности Турции, или же на сторону ПНС, призывающих к полной военной поддержке, чтобы выжить.
Теперь пришло время посмотреть, будет ли Эрдоган больше доверять своим генералам, оценивающим военные потребности и ограничения, или чиновникам ГНА, призывающим к полной военной поддержке, чтобы выжить. Однако то, что кажется довольно ясным, невоенная миссия по тренировке и снаряжению (вроде той, что работает в Афганистане) вряд ли удовлетворит Эрдогана.
Со своей стороны, мы хотели бы отметить следующее — активная позиция Эрдогана по Ливии наконец-то (!) более-менее совпадает с тем, что, как мы считаем, настоящая нео-османская Турция должна была делать еще 10 лет назад. Мы конечно же имеем в виду Сирию в первую очередь, где для этого были все удобные предпосылки.
Но надо отчетливо понимать, что эта операция будет иметь множество проблем, как в Ливии так и в самой Турции. Возможные неудачи, или даже провал полномасштабной военной операции (если она все таки начнется) станут концом не только для ПНС.
* - запрещены в РФ
