Уничтожат ли татарский народ свои еретики из духовенства?

(На фото - Рустам Батров)

В татарском идейно-общественном пространстве и, в частности, в его исламской или околоисламской составляющей, происходят очень тревожные процессы, итогом которых с высокой вероятностью может стать национальное самоуничтожение этого крупнейшего мусульманского народа России.

Мы намеренно начнем этот разговор именно в такой, национальной плоскости, лишь позже перейдя к собственно религиозной, по той причине, что многие из активных участников этих процессов позиционируют или мыслят себя в первую очередь как татарские национальные мыслители, подвижники или обновители. Они считают, что та "реформа Ислама", которую они пытаются осуществить, решит задачу модернизации татарского народа, которая позволит ему национально сохраниться и развиваться в составе России.

Проблема, однако, в том, что они столь же никудышные национальные идеологи, сколь и религиозные. Это неисправимые верноподданные России нацмены-приспособленцы, которые считают, что добиться сохранения стоящего на грани исчезновения народа (а в исторической перспективе с татарами дело обстоит именно так) можно не сопротивляясь (хотя бы идейно, духовно, культурно, морально!), а подстраиваясь все под новые и новые требования, которые предъявляет ему объективно враждебная среда. Хотя не только элементарный здравый смысл, не задавленный трусостью и конформизмом, и практический пример показывает - сохраниться в национальном смысле в условиях русификации смогли как раз те татары, которые в наибольшей степени отторгали давление внешней среды и сопротивлялись ему, тогда как те, кто под нее подстраивались, как раз исчезали за одно - два поколения.

А теперь, собственно, о чем идет речь. Пока еще формально остающийся заместителем главы ДУМ Татарстана Рустам Батров перед своей скорой отставкой решил устроить "дембельский аккорд" и выступил на страницах казанской Бизнес-Онлайн с апологией жутчайшей ереси под видом "мазхаба имама Абу Ханифы". Пересказ всего этого потока сознания занял бы слишком много времени, в чем никакой необходимости нет, благо, желающие могут ознакомиться с текстом сами. Мы же здесь остановимся на тех перлах, пройти мимо которых не получится при всем желании, а также укажем на то, кто солидаризируется с Батровым в его ереси.

Батров начинает свою апологию с размышлений о том, что есть де мазхаб самого Абу Ханифы, а есть корпус мнений его более поздних последователей, известных под названием ханафитский мазхаб, и это де не одно и то же. Начало, казалось бы, вполне безобидное - дискуссии о том, насколько обязательно мусульманину следовать именно за тем, что преподносится как позиция такого-то мазхаба при наличии других мнений, опирающихся на Коран и Сунну, идут уже десятилетия или даже века, и сами по себе не новы и не криминальны. Равно, как известно, что внутри почти любого из четырех исторических сформировавшихся и сохранившихся суннитских мазхабов по тем или иным вопросам существует палитра мнений его представителей, разные школы, подходы и т.д. Не является исключением и ханафитский мазхаб, где все эти вопросы существуют и обсуждаются. Учеными. Реальными знатоками мазхаба и исламской юриспрудпенции (фикха) в целом, что задает этим дискуссиям планку и предъявляет к их участникам требования, которым и близко не соответствуют постсоветские образованцы, возомнившие себя как алимами, так и светскими интеллектуалами.

Так что же продвигает Батров под видом "мазхаба Абу Ханифы"? Первое - возможность читать намаз на родном языке, апеллируя к тому, что Абу Ханифа де считал возможным читать его на персидском для новопринявших Ислам персов в его времена.

Главный вопрос, который не может не придти в голову любому, у кого она есть на плечах: "Зачем?!" Кому это нужно здесь и сейчас и чего таким образом хочет добиться Батров? Что, татароязычные мусульмане в наши дни неспособны выучить на арабском суру "Фатиха", ташаххуд с салаватом и несколько коротких сур? Как раз наоборот, те, кто росли в чисто татарских и татароязычных семьях, знали их с измальства, на зубок, потому что в отличие от персов-зороастрийцев времен имама Абу Ханифы татары это народ с многовековыми исламскими культурой и практикой, чей язык, кстати, как и языки других мусульманских народов изрядно насыщен арабо-исламской терминологией.

Или, быть может, Батров озаботился призывом к Исламу русского населения? Но, во-первых, за все годы его нахождения на должности в ДУМ РТ ничего подобного за ним замечено не было (а очень даже наоборот), во-вторых, по нашему опыту, у подавляющего большинства русских, принимающих Ислам, проблем с заучиванием Фатихи не возникает. Ну, а если есть какие-то старые бабушки и дедушки или люди с проблемами в памяти, которые принимают Ислам и начинают молиться в таком состоянии, то Аллах Милостивый и Прощающий, и наверное, на такие случаи и рассчитано облегчающее мнение, которое приводит Батров - но зачем тогда поднимать его на знамя и вносить смуту туда, где для нее нет никаких оснований?

Впрочем, об истинных мотивах Батрова легко можно судить с его же слов. Так, он пишет: "В истории не раз предпринимались попытки вернуться к этому аспекту учения имама Абу Ханифы. Так, например, Ататюрк, взявший курс на строительство национального турецкого государства, заставлял клерикалов быть верным Абу Ханифе: с 1932 по 1950 год, вплоть до победы на выборах оппозиции, по его приказу с минаретов мечетей Турции звучал азан на турецком языке. Вместо «Аллах акбар» турецкие муэдзины пели «Тенри улудур».

То есть, "истинными ханафитами" в понимании Батрова являются не просто кемалисты, а кемалисты в период наиболее оголтелой борьбы против Ислама, потому что они не сразу на это решились и были вынуждены отказаться от этой затеи, когда увидели, что мусульманский турецкий народ отторгает это издевательство не только над его религией, но и над его многовековой мусульманской культурой и традициями, частью которых был азан на языке Пророка, да благословит его Аллах и да приветствует.

Итак, "мазхаб Абу Ханифы" для Батрова это на самом деле ничто иное как мазхаб воинствующих исламофобов, которые хотят стереть признаки Ислама даже на самом символическом, укорененном в культуре мусульманских народов, в частности татар, уровне.

Далее, Батров переходит уже к откровенным клевете и подтасовкам, используя для описания возрений имама Абу Ханифы те характеристики, которые приписывали и приписывают ему его наиболее оголтелые враги. В частности, он пишет: "Абу Ханифа был последовательным и убежденным мурджиитом". И расшифровывает ирджа как "учение о необходимости оставлять вердикт о внутреннем мире человека на суд Бога".

Постсоветская образованщина не была бы самой собой, если бы могла разобраться хотя бы в двухуровневой логике. Ведь вердикт о внутреннем мире человека оставляют на суд Бога все сунниты без исключения, проводя разницу между ним, то есть, фактическим иманом, и иманом юридическим. Мусульманин юридически может быть фактическим безбожником, и наоборот, тот, кого со всеми на то основаниями могут рассматривать как немусульманина внешне, может оказаться мусульманином внутренне, перед Аллахом, уже не говоря о категории тех, до кого не дошел исламский довод или призыв, что является отдельным богословским вопросом. Все это знают и признают ученые всех суннитских мазхабов, что же касается Абу Ханифы, его специфика заключалась в том, что он считал отдельными понятиями "иман" как область вероубеждения и "такву" как категорию фактических отношений верующего со своим Господом, и считал, что благие дела или, наоборот, грехи приводят к увеличению или уменьшению таквы, но не влияют на иман, тогда как другие ученые не разделяли этих понятий в данном вопросе. Однако невзирая на эту специфику, Абу Ханифа, также как и другие сунниты, разумеется, не отрицал такфира, который, да будет это известно Батрову, является суждением и вердиктом не о внутреннем мире человека, а о его внешних признаках, позволяющих (при соблюдении всех необходимых условий!) судить о его выходе из исламской религии.

Батров спекулирует тем, что "Для средневековых реалий это было крайне важно, ибо анафема, признание человека неверным, еретиком (такфир), ставила его вне закона и оправдывала его физическое устранение, что, собственно, и приводило к нескончаемому кровопролитию на религиозной почве. Современные радикалы, выступающие под знаменами ислама, до сих пор используют тактику такфира для оправдания своей террористической деятельности".

Не путайте мягкое с теплым, господин постсоветский образованец. Вопрос неприкосновенности жизни мусульманина или любого другого человека в современых условиях, это вопрос, что называется, "из совсем другой оперы". Мусульмане живут по законам тех стран, чьими гражданами или резидентами они являются, и в силу этого обязаны их соблюдать, если только те не обязывают их тем, что противоречит Исламу или лишают права на то, что им Исламом вменено. Будь это мусульманская страна или немусульманская, судить того или иного человека, тем более лишать его, свободы ли, имущества ли, жизни ли, может только правительство или суд этой страны, и к проблеме ирджи это никакого отношения не имеет, так как это вообще вопрос юриспруденции (фикха), а не вероубеждения (акыды). В то же время, законы светского государства гарантируют последователям той или иной религии право проводить четкую грань между собой и иноверцами, без чего не сможет существовать ни одна из этих религий. Так, ортодоксальные иудеи не считают иудеями реформистов, хотя те настаивают на обратном, католики и православные не считают христианами иеговистов, и только мусульман Батров хочет лишить права иметь ту грань, которая отделяет Ислам с его общеизвестными признаками и требованиями, от того, что им очевидно не является.

Для карикатуризации своих противников, то есть, традиционных мусульман-ханафитов, Батров приводит в своем памфлете некоторые цитаты из средневекового труда по фикху Мухтасар аль-Кудури, которые современному неподготовленному читателю могут показаться одиозными. В этой связи вспоминается подметное антисемитское "Письмо 500", написанное и подписанное рядом черносотенцев, от уровня мышления которых недалеко ушел наш образованец. Там так же были надерганы цитаты из средневекового иудейского произведения "Шулхан Арух", чтобы показать, что иудаизм это человеконенавистническая религия по отношению ко всем гоям (не евреям). Но ведь, следуя этой логике, можно не ограничиваться отдельными средневековыми произведениями, а смело цитировать как "человеконенавистнические" аяты или даже целые суры Корана или части глав Ветхого и Нового Завета или других религиозных текстов, сакральных для тех или иных религий.

Последовательные атеисты или исламофобы так это и делают, но у Батрова несколько иная задача - он хочет демонизировать не весь Ислам, который он готов признать в кастрированном виде "мазхаба Абу Ханифы" (или на самом деле тагута Мустафы Кемаля и ему подобных), а только "традиционный ислам", в частности, в виде его мазхабов, включая ханафитский. Но бьет он, конечно, мимо цели, ведь любой суннит знает, что те или иные положения фикха применяются не автоматически, будучи взятыми из того или иного сборника, а так как это разъясняют ученые или муфтии, применяющие их с учетом обстоятельств места и времени, включая обычаи, законы страны, которыми связаны мусульмане и т.п.

Знает ли все это Батров? По-видимому, да, но несмотря на это не может отказать себе в удовольствии карикатуризировать и демонизировать своих противников, выставляя себя на их фоне образцом умеренности, благоразумности и цивилизованности.

Ну и, само собой, в таком ключе не могло не всплыть, разумеется, в апологетической форме, имя другого тагута татарских модернистов - Мусы Бигиева. О его взглядах в связи с тем, что проповедует Батров, мы скажем дальше, а пока, как обещали, укажем на то, кто еще из современных деятелей разделяет возрения Батрова, которому как "сбитому летчику" в противном случае вряд ли бы стоило уделять столько внимания. А разделяет их, в частности, Дамир Мухетдинов, который в последнее время все чаще претендует выступать в качестве идеолога Совета Муфтиев России. Вот, как он, в частности, рекламирует этот текст Батрова.

Увы, эта солидарность не удивляет, учитывая не так давно высказанные Мухетдиновым взгляды, в частности, о дискуссионности хиджаба. Из этой же серии и высказания его высокопоставленных коллег о том, что мусульмане, христиане и иудеи являются равно верующими. Последнее, кстати, является как раз воззрением упомянутого Мусы Бигиева. Комментировать его с теологической точки зрения особого смысла не имеет, так как в исламском вероубеждении этот вопрос закрыт консенсусом подавляющего большинства ученых. А вот рассмотреть его с позиций мирских и в частности, национальных, учитывая то, что речь идет о тех, кто позиционирует себя татарскими или даже российско-исламскими идеологами, было бы полезно.

Возникает вопрос - если современные христиане и иудеи, до которых было доведено послание Ислама, но которые отвергли его, спасутся так же, как и мусульмане, если отсутствуют признаки, по которым можно отграничивать мусульман от немусульман, если от всех обязывающих или ограничивающих положений Ислама можно отказаться или переделать их до неузнаваемости - какой тогда смысл, живя в немусульманском окружении, где численно и политически преобладает немусульманская культура, оставаться мусульманином? Какой смысл и главное, как тогда, несмотря на каждодневное, на каждом шагу давление окружающей среды с ее не только нормами, но и ценностями, оставаться именно мусульманином?

В логике бигиевых-батровых-мухетдиновых смысла в этом никакого не оказывается, точнее, скажем так, он является чисто инерционным. Просто конкретно эти люди родились и были воспитаны в татарско-мусульманской среде и с осознанием принадлежности к ней, в среде, которая, отметим, сохранилась несмотря на многовековое давление на нее, только благодаря тем, кого они называют сегодня "религиозными фанатиками", то есть, тем, кто сохранял четкую грань между чужим и своим, и крепко держался за последнее. Однако как раз благодаря стиранию и размыванию этих граней, массированно осуществленных советской властью, но идейно подготовленной в татарской среде джаддидами, сегодня татары являются народом, который ассимилируется ударными темпами.

Хрупкая перегородка в виде кастрированной республиканской государственности и еле-еле теплящегося в теле татарского народа Ислама - вот единственное, что пока стоит на пути у этой окончательной и бесповоротной ассимиляции татар многократно превосходящим их "русским миром". И что же в этих условиях делает "татарская интеллектуальная элита", начиная от академика-исламофоба Хакимова, заканчивая псевдоисламскими реформаторами, а на самом деле прогибаторами татар и мусульман под окружающую среду? Они выбивают у него из под ног последнюю твердую основу, на которой он может стоять, учитывая то, что в логике сохранения и развития путинского режима, которому верно служат те же Батров с Мухетдиновым, упразднение или рейдерский захват Кремлем договорной республиканской государственности Татарстана рано или поздно неизбежны.

Мировоззрение батровы-мухетдиновых и иже с ними, как для татар, так и для остальных российских мусульман - это мировоззрение национального саморазоружения, причем, в условиях агрессивной культурной, идеологической и политической войны, которую ведет против Ислама в России "русский мир" с его силантьевыми и ко. Причем, надо признать, что в отличие от невнятной линии первых, последний, с учетом того, что за ним стоит пропагандистская мощь государства и давление окружающего общества, предлагает российскому обывателю из числа этнических мусульман цельную альтернативу. Зачем вилять и петлять, устраивая комедии с мифическими мазхабами "Абу Ханифы", если можно сразу перейти в мазхаб государственного православия и стать полноценным русским человеком татарского происхождения, освободив себя от необходимости отстаивать свою инаковость? В логике бигиевых-батровых-мухетдиновых с их всеобщим спасением и размыванием граней между религиями, ничего кроме культурной инерции этому не мешает. Но инерция на то и инерция, что рано или поздно обречена иссякнуть. Тем более, что уже на готове проект, призванный окончательно решить татарский вопрос в России - "православных татар", которые получили явную поддержку русской православной церкви, но не встретили никакого сопротивления татарского мусульманского истеблишмента.

По идее, такая ситуация, особенно на фоне наступления на проявления татарской мусульманской жизни в Белозерье или Средней Елюзани должна привести к мобилизации имунной системы татарского мусульманского народа для сопротивления попыткам окончательно сломать ему духовный хребет. Однако вместо этого мы видим прямо противоположное - подрыв его имунной системы осуществляют именно те, кто рядятся в одежды его защитников и обновителей. И в этой связи надо понимать, что линия, которую продвигают Батров, Мухетдинов и иже с ними, есть ничто иное как переходная стадия между состоянием татар как мусульманского народа и проектом православных татар как окончательно растворенной в русском мире субстанции.