Турецкий город Газиантеп вырос на 30% из-за вновь прибывших, спасающихся от войны через границу в Сирии, но остается моделью терпимости и прагматизма. Об этом пишет Стивен Бурген на страницах The Guardian. Его статью мы пересказываем здесь.
Представьте, что вы живете в городе среднего размера, таком как Бирмингем или Милан, Самара или Екатеринбург. Теперь представьте, что за одну ночь население увеличивается примерно на 30%. Новые люди в основном нищие, голодные и им негде ночевать. Они даже не говорят на вашем языке.
Затем представьте, что вместо того, чтобы прогнать их, вы приветствуете их и принимаете их как можно лучше.
Добро пожаловать в Газиантеп, растущий промышленный город на южной границе Турции с Сирией, где именно этот сценарий разворачивался в течение последних нескольких лет.
Газиантеп имеет процветающую текстильную промышленность и является родиной фисташки; считается, что местная кухня настолько хороша, что люди специально вылетают из Стамбула только на обед. Он также находится всего в 96 километрах от Алеппо, сирийского города, опустошенного войной.
В апреле 2011 года 252 беженца прибыли в Турцию из района Алеппо. Год спустя в стране их было уже 23 000 человек; к 2015 году 2 млн. Сегодня в Турции насчитывается 3,6 миллиона сирийских беженцев (или, как их официально называют, защищенных лиц), большинство из которых проживают на юге, в таких местах, как Газиантеп.
Только за один 24-часовой период (всего сутки) Газиантеп принял 200 000 человек. Для сравнения: в самом большом городе Турции, Стамбуле, с населением 15 миллионов человек, в общей сложности проживает 560 000 беженцев. В Газиантепе проживает всего 10% от стамбульского населения, но он принял 500 000 человек.
«До войны было много тесных отношений между людьми здесь, на юго-востоке Турции и в Сирии», - говорит Азар Алаззави, который руководит Всемирной продовольственной программой ООН в городе. «В общем, люди здесь называют их гостями, а не беженцами. Культура похожа, как и религия ».
Во времена Османской империи, до существования современных государств Турции и Сирии, Газиантеп и Алеппо были частью одного региона. Беженцы, как правило, остаются на юге Турции, рядом с домом, потому что у них есть общая история и спрос на неквалифицированную рабочую силу.
Однако нет никаких сомнений в том, что вновь прибывшие оказали огромное давление на городские ресурсы - прежде всего на жилье, водоснабжение, общественный транспорт и здравоохранение. В связи с тем, что кризис продолжается уже седьмой год, и более половины беженцев моложе 18 лет, образование также вызывает обеспокоенность.
«С самого начала мы должны были дать им еду, одежду и временное жилье», - говорит Ондер Ялчин, глава городского миграционного офиса. «Мы арендовали отели и размещали людей в спортивных центрах.
«Мы публично обратились за помощью, и люди принесли еду, одеяла, одежду, кухонные плиты, всевозможные вещи. Люди брали в свои дома наиболее уязвимых, таких как матери с маленькими детьми».
С самого начала турецкое правительство проводило политику интеграции вновь прибывших в городские районы, а не загоняло их в лагеря беженцев. Только 4% до сих пор живут в лагерях.
Однако это оказало давление на существующий жилищный фонд в Газиантепе, что привело к увеличению арендной платы. Тем временем работодатели воспользовались внезапным увеличением рабочей силы, чтобы снизить заработную плату. Был также конфликт из-за доступа к питьевой воде и растущее недовольство тем, что правительственная помощь направлялась сирийцам, а не бедным туркам.
«Если вы приезжаете в жилой район на машине ООН, все знают, кто получает помощь, и это может вызвать напряженность», - говорит Халил Омаршах из Газиантепского отделения Международного бюро по миграции (МОМ), главного мирового органа, которому поручено следить за перемещением беженцев, утвержденных для переселения в третьи страны.
Именно для того, чтобы избежать такого рода конфликтов, город принял новый подход, основанный на интеграции.
Мэр Фатма Шахин создала отдел управления миграцией. Идея заключалась в том, что турки и мигранты будут получать равное обращение и льготы.
Это убедило правительство провести водопровод на расстояние более 128 км., чтобы справиться с водным кризисом, а затем разработать план строительства 50 000 новых домов, а также новых больниц и улучшенных общественных услуг. Все они были доступны как туркам, так и мигрантам.
«Я сказал им, что мы должны работать вместе», - говорит Ялчин. «Мы стремимся к социальной сплоченности, потому что турецкий и сирийский народы будут жить здесь вместе, и если вы поможете только сирийцам, то возникнет напряженность».
«Мы сказали: «Когда вы помогаете сирийцам в тех же кварталах, где турецкие люди имеют такие же нужды, вы также должны им помогать». Они сказали, что их средства предназначены только для мигрантов, а мы сказали: «Поговорите со своими донорами. А если вы не готовы работать с нами, то вам следует уйти».
МОМ соглашается с мэром, что интеграция - лучший способ избежать конфликта. Они совместно управляют общественным центром Ensar («Ансары») в Нарлитепе, бедном районе, где людям из обеих общин предлагаются курсы по информатике, кулинарии, языкам, мозаике и брейк-дансу. Все мероприятия двуязычны, проводятся на турецком и арабском языках.
«Большинство из сотен людей, пользующихся центром, - дети», - говорит Омер Аташ, координатор центра. «В основном это девочки, и это хорошо, потому что им трудно общаться. Мальчиков меньше, потому что многим приходится работать».
По словам Ялчина, справившись с первоначальным гуманитарным кризисом и ранними этапами интеграции, следующая проблема - это образование и работа. Первоначально дети обучались сирийской учебной программе на арабском языке, ожидая, что они вернутся домой, но со следующего года все возрасты будут включены в систему государственных школ Турции.
Хотя дети легко изучают турецкий язык, для их родителей язык остается препятствием на пути интеграции и поиска работы. Сирийцы могут получить разрешение на работу, только если им предложили работу, но обе стороны предпочитают неформальный рынок: работодатели, потому что они не платят социальное обеспечение, и работники, потому что они не теряют пособия по помощи.
До недавнего времени власти также закрывали глаза на то, что сирийцы создают бизнес без необходимых разрешений. Теперь, когда они явно здесь, чтобы остаться (а об этом говорят многие), все вынуждены упорядочить свой статус. Кроме того, помощь не будет длиться вечно.
«Мы доберемся до точки, когда покрывать базовые потребности не достаточно. Теперь нам нужно научить людей ловить рыбу, а не просто давать им рыбу», - говорит Обен Чобан, директор программ «Спасите детей» в Турции.
В 2016 году ЕС фактически вырвался из кризиса, пообещав Турции 6 миллиардов евро, чтобы помочь сирийским мигрантам. Половина из этой суммы уже была выплачена. Хотя стороны почти год назад договорились выплатить оставшиеся 3 млрд евро, деньги все еще не поступили.
Что выделяет Газиантеп, так это то, что он не стал долго ждать. Он быстро смирился с тем фактом, что мигранты останутся надолго - и чем быстрее они интегрируются, тем лучше.
«Миграция всегда была с нами», - говорит Ялчин. «Это не проблема, которую нужно решить, а реальность, которой вы должны управлять. Вы должны увидеть преимущества. И вам нужно говорить людям правду: эти люди не крадут вашу работу, они не крадут ваши дома».
Якзан Шишаклы из неправительственной организации «Фонд Марам» говорит, что Газиантеп процветает. «Город действительно хорошо поработал, и больших проблем не было. Когда экономика замедлится, я боюсь, что возникнет конфликт».
Между тем город остается образцом для подражания толерантности и прагматизма. Ланна Уолш из МОМ сравнивает это с реакцией в других городах в других странах: «Они говорят, хорошо, мы возьмем 80, и они так суетятся по этому поводу».
«Большему количеству европейских стран необходимо выйти вперед, как это сделала Германия, и согласиться принять больше. Брать беженцев не бремя. Миграция всегда была хорошей вещью и движущей силой развития».
Отметим, что безусловно, пример Газиантепа вряд ли применим к Будапешту или Варшаве, но однозначно применим ко многим другим городам и странам исламского мира.
