Исламский критический реализм

Восприятие политических процессов и явлений, доминирующее в современной политизированной исламской среде, характеризуется не критичностью и не реалистичностью. По сути, именно наложение друг на друга этих двух подходов, определяет способ мышления даже абсолютно противоположных друг другу общественно-политических лагерей исламского пространства.

Например, если ты сочувствуешь подвергнувшемуся блокаде и шантажу Катару, от тебя ожидается вера в то, что противостоящие ему Саудовская Аравия и ОАЭ это марионетки Израиля и США, которые собираются выкупить для них Палестину, переселить палестинцев на Синай и т. п. Напротив, если ты в чем-то сочувствуешь политике Саудовской Аравии, ты должен верить в то, что Катар и Турция купили у Судана остров в Красном море для того, чтобы иранцы могли через него поставлять оружие йеменским хуситам.

Если ты поддерживаешь Эрдогана в борьбе с турецкими исламофобами или курдскими коммунистами, значит, ты должен принимать на веру всю безудержную конспирологическую пропаганду его сторонников. Если же ты при этом осмеливаешься критиковать те или иные аспекты его внутренней или внешней политики, ты помещаешься в ряды тайных или явных сторонников FETO, агентов сионизма, Запада, саудитов и т. д.

Если ты в чем-то критикуешь существующие режимы мусульманских стран и их политику, для одних это означает, что ты хариджит, в то время, как другие будут требовать от тебя признать их вероотступническими и антиисламскими, в противном случае называя тебя мурджитом.

Считаешь дефективной нынешнюю систему, господствующих в Исламском мире национально-государственных форм? Тогда тебе в ряды сторонники ИГ, Аль-Кайды или хотя бы Хизб ут-Тахрир, добивающихся установления вместо них идеального Исламского государства. Если нет, значит, ты должен принимать существующие правила игры как должное, отстаивая их неизменность.

Не вписываешься ни в одну из этих опций? Значит, должен считать, что политика — грязное дело и мусульманин должен держаться от нее подальше, оставив ее правителям, а самому заниматься собой и своей семьей.

Что общего у этих, казалось бы, взаимоисключающих друг друга подходов? Их не критичность, а категоричность, в основе которой необходимость однозначного принятия или отвержения той или иной личности, группы, государства.

Каждый из этих способов мышления работает как программа с закрытой внутренней логикой, не подлежащая оценке и корректировке со стороны. Те или иные события рассматриваются только на ее основе и под углом выработанных в ее рамках терминологии, принципов, классификаций.

Подобный подход в принципе можно рассматривать как неизбежный в качестве инструмента достижения определенных задач. Но эффективность инструмента должна оцениваться по задачам, которые он способен решать. Если бы они их решали, их замкнутость в своей мыслительной системе координат, могла быть практически оправданной. Но мы видим, что из года в год, из десятилетия в десятилетие этого не происходит, и эти программы на практике постоянно дают сбои. Следовательно, по факту они решают задачи не усиления Ислама и мусульман, а обслуживания тех групп (системных или антисистемных, неважно), которые благодаря им сохраняются на плаву и занимают свое место в исламском идейном ландшафте, не желая ни оценивать свою эффективность со стороны, ни корректировать свою логику.

Хотя эти матрицы можно разделить на два типа, в итоге они имеют свойство приходить к одному алгоритму.

Часть этих программ «неуязвима» для критики со стороны, потому что в решающий момент исчезают из дискуссии в своем закрытом пространстве. Например, вопросы о том, почему за десятилетия направленной на это активности не был воссоздан единый всемирный Халифат или почему мировое джихадистское движение (не путать с джихадом как борьбой мусульман за защиту своих религии, земель, чести, свободы и т. д.) везде в итоге приводит к результатам, обратным провозглашаемым (то есть, не усилению, а ослаблению мусульман и не ослаблению, а усилению их врагов), блокируются выносом дискуссии из рациональной плоскости в иррациональную. «От нас намерение и усердие, а результат от Аллаха», «если не получилось, значит, плохо старались», «были неправильные - намерения, акыда, деяния, нравы» (нужное подчеркнуть), «победа в любом случае, если не в этом мире, то в следующем» — все это психологические блоки защиты и самоубеждения, вполне годные для рядовых адептов соответствующих программ, но их использование каждый раз для объяснения практических провалов свидетельствует о том, что практические, политические задачи, включая и провозглашаемые ими самими, они решать неспособны. Ведут ли они их адептов к достижению провозглашаемых религиозных задач (снискание довольства Аллаха, шахады и т. д.) это другой вопрос, но политически эти программы не работают или, по крайней мере, работают не так, как должны согласно провозглашаемым целям.

Вторая категория программ изначально задумывалась как противоположность первым, так как была нацелена именно на достижение реальных задач, противопоставляя себя игнорирующим реальность и не считающимся с ней. Однако в итоге вместо выполнения достижимых задач в наибольшей степени и наиболее эффективными методами такие программы начинают работать на оправдание любых действий тех или иных лидеров, партий и государств, оценивая не их по их действиям, эффективности и соответствию провозглашавшимся целям, а остальных по тому, как они к этим лидерам относятся. При этом, несмотря на провозглашаемые прагматизм и реализм для нейтрализации вопросов о причинах неудач и провалов, их адепты в итоге также начинают использовать парарелигиозные аргументы, фактически основанные только на беспрекословной веры в них, вроде всемогущих внутренних и внешних заговоров или мифов о безошибочности своих лидеров, чьи ошибки представляются как успехи, невыполненные обещания как гибкость, а стратегические провалы как многоходовки.

К слову сказать, эти программы и психотипы их носителей зачастую оказываются зеркальным отражением друг друга, так как в их основе либо безусловная поддержка, либо безусловное отрицание. Поэтому, когда у такого фаната под давлением очевидных фактов рушится идеальная картина лидера или собственной группы, он вместо критического отношения к их сильным и слабым сторонам бросается в крайность их демонизации и вражды с ними.

Доминирование мифов, слухов, домыслов и навязчивых идей при оценке тех или иных событий и процессов, эмоциональная взвинченность, перепады от самообольщения до крушения надежд и от любви до ненависти — такова атмосфера, доминирующая на данный момент среди основных противоборствующих в исламском пространстве идейных лагерей, невзирая на разницу в отдельных их установках.

Очевидно, что с таким типом мышления и поведения ожидать иных результатов, чем наблюдаются в исламском пространстве на данный момент, не приходится. Чтобы преодолеть его пороки, необходимо перейти к парадигме исламского критического реализма, основанного на кардинально противоположных принципах.

Принцип критического реализма внутри исламского пространства означает необходимость оценки любого явления, личности, группы, государства, проекта не посредством их собственной замкнутой системы аргументации и представлений, а исходя из того, какие функции они могут решать и решают в рамках этого пространства, рассматриваемого как сложная, но единая система.

Отталкиваясь от реалистического принципа оценки по совокупности слов, дел и главной сути, исламский критический реализм должен отказаться от безусловного доверия или недоверия к тем или иным субъектам исламского пространства, оценивая вместо этого их действия в зависимости от их реальных возможностей и результатов.

Любая личность, группа, государство могут быть подвергнуты критике за свои провалы, невыполненные обещания, неисполненные обязательства. Но именно критике, а не демонизации, так как в отличие от нее в основе критики должно лежать стремление не к уничижению, сведению счетов и удовлетворению личных и групповых амбиций, но к исправлению ошибок и достижению искомых целей, возможно, и теми, кто подвергается критике, если он (они) способны ее слышать, оценивать и учитывать.

В этом смысле надо понимать, что критический реализм не только не имеет ничего общего с нигилистическим максимализмом, но и является их полной противоположностью. В основе нигилизма лежит идеализм и последующее разочарование в нем, приводящее к отрицанию и демонизацииреально действующих субъектов исламского пространства. В противоположность ему, видя недостатки тех или иных игроков на исламском поле, критический реалист оценивает их, не впадая ни в обольщение, ни в его противоположность, а исходя из того, что они могут делать, что они делают, есть ли кто-то, кто это может делать лучше них и не будет ли еще хуже, если они перестанут делать даже то, что делают.

По этой причине критицизм может быть здоровым только в связке с реализмом, хотя верно и обратное — чтобы реализм был подлинным реализмом, а не самообольщением, в которое свойственно скатываться многим «реалистам», он также должен подвергаться критической оценке на предмет того, насколько действенны его принципы. В этой связи важно понимать, что далеко не все, что позиционирует себя реализмом, является таковым на самом деле — в некоторых случаях то, что может выглядеть «нереалистическим», на поверку оказывается более эффективным методом, чем «реализм», в основе которого не подлинная, а выдуманная «реальность».

Безусловно, без конкретного наполнения, все сказанное выше останется всего лишь набором общих фраз и банальностей, из которых невозможно извлечь практической пользы. Наполнением, которое позволит этому работать на практике, должны стать критерии и системы анализа, принятия и оценки решений, которые позволятмусульманам делать практические и действенные выводы в отношении тех или иных процессов, явлений и действующих сил. Вместе с тем, само принятие описанного подхода является условием для этого, так как без него невозможно формирование критической культуры дискуссий, без которой любые обсуждения будут сводиться к навешиванию ярлыков и обмену лозунгами и обвинениями.

И напоследок по этой теме. Иллюзии мусульман о том, что благодаря нашему религиозному рвению и следованию простым и ясным религиозным алгоритмам, сквозь призму которых огромное количество из нас привыкло воспринимать Ислам, позволит нам обеспечить торжество наших представлений на практике и закрыться в своем внутреннем мире от внешней критики, в последние годы разбились о жестокую реальность.

Реальность эта такова, что мусульмане живут в мире, который навязывает им свои правила игры и оказывает на них всестороннее воздействие на все аспекты их существования. Закрываться от этой реальности в своих замкнутых мирках — типичная страусиная позиция, характерная для религиозных сект вроде мормонов или иеговистов, но недопустимая для представителей мировой религии, которая на протяжении своей истории определяла развитие цивилизации и рассматривается ее нынешней господствующей формой как проблема именно в силу своего потенциала делать это и дальше.

В этой связи надо понимать, что возникшая на Западе в 70-е годы прошлого века критическая теория, которая анализирует и ставит под сомнения общепринятые представления обо всех аспектах социальной действительности и истории, кардинально изменила интеллектуальный ландшафт человечества. От нее, конечно, можно пытаться по-страусиному прятать голову в песке собственных иллюзий, но противостоять ей с помощью лозунгов и схематических умопостроений — дело безнадежное.

Если исламское мышление по-прежнему будет облечено в такие примитивные, лозунговые и схематические формы, западное критическое мышление, обладающее как теоретическим превосходством, так и практическим превосходством своей цивилизации на данный момент, продолжит методично громить его и расчищать его пространство для дальнейшей экспансии в него своих ценностей, как это сейчас и происходит. Именно поэтому исламскому мышлению необходимо освоить инструментарий критической теории, осмыслить ее с исламских позиций и выработать подход исламского критического реализма, руководствующегося исламскими императивами, но способного критически и реалистически оценивать эффективные и неэффективные формы их реализации.