В большом, можно сказать, прощальном интервью, которое дал Барак Обама, президент США с истекающими полномочиями, он сделал ряд интересных заявлений по вопросам международной политики. Это позволило редакции журнала The Atlantic, в котором оно опубликовано, озаглавить материал как "Доктрина Обамы", что в данном случае нам представляется обоснованным.
Доктрина Обамы это противоположность доктрине Бушей, президентов отца и сына, по которой многие, особенно мусульмане, продолжают судить о целях и методах американской политики. Надо понимать, что Буши были республиканцами, а на их внешнюю политику существенное влияние оказывали т.н. "неоконы" - группа интеллектуалов, называющих себя неоконсерваторами, с подозрительно схожими не только идеями, но и биографиями.
Этнические евреи, многие из них, начиная в молодости троцкистами, то есть, крайне левыми, в зрелом возрасте перешли фактически на неофашистские позиции. Именно неоконы в конце 80-х годов прошлого века встали на пути у распространения в США лево-либеральных идей, оседлав массовый протестантский фундаментализм, благодаря поддержке которого президентом стал республиканец Рональд Рейган. Сами гуру неоконов при этом люди светские, по крайней мере, с однозначно светским мышлением. Поэтому религия была ими именно использована для реализации политических, неофашистских по сути идей. В наши дни рост популярности Дональда Трампа представляет собой дальнейшее развитие не характерного ранее для Америки светского (а не религиозного) крайне правого популизма, у истоков которого в свое время стояли неоконы.
Так вот, именно эти круги стояли за военным вторжением США в Ирак и Афганистан и началом "крестового похода" на Исламский мир, объявленного Бушем после событий 11 сентября 2001 года. Президент же Обама, демократ, в значительной степени опирающийся на те лево-либеральные круги, которые в свое время потеснили неоконы, шел к власти с другими установками. А именно, вывода американских войск из зон боевых действий, что же касается Ближнего Востока - перехода от "крестового похода" против него к программе его "демократизации", с чем и связывали начало "Арабской весны".
По интервью Обамы видно, что эти установки он сохранил и готов передать своему преемнику, если на следующих выборах победит кандидат от Демократической партии (Клинтон или Сандерс). Однако внимательное ознакомление с этим интервью лишний раз убеждает читателя в том, что разница между американскими левыми демократами и американскими правыми республиканцами и крайне правыми неоконами заключается не в признании или непризнании цели сохранения Америкой мирового господства, а исключительно в тех методах, которыми оно должно быть достигнуто.
С этой точки зрения, интересна оценка Обамой политики своего внешнеполитического оппонента Владимира Путина, который действует методами внутриполитических оппонентов Обамы - неоконов:
"Действия Путина на Украине – реакция на ускользание государства-сателлита из-под его контроля. И он импровизировал, чтобы сохранить контроль. Он сделал то же самое в Сирии, заплатив огромную цену, пожертвовав благополучием своей страны. И представление, что Россия каким-то образом сейчас находится в более сильной позиции, в Сирии или на Украине, чем она была до вторжения на Украину или размещения военных в Сирии, – это фундаментальное непонимание природы могущества в международных отношениях или вообще в мире. Подлинное могущество означает, что ты может получить желаемое, не прибегая к насилию. Россия была горазда более могущественной, когда Украина выглядела независимой страной, но на самом деле была клептократическим режимом, который можно дергать за ниточки".
То есть, как мы видим, Обама демонстрирует приверженность методам т.н. "мягкой силы" - предпочтения невоенных способов достижения собственных целей военным или непрямого военного участия прямому военному участию. Многие внутри Америки считают это проявлением нерешительности Обамы и упрекают его в том, что решительный Путин сумел перехватить у него инициативу. Но Обама отвечает тем, кто так считает, в этом интервью: "...то, что он вторгся в Крым или пытается поддержать Асада, не делает его внезапно (важным) игроком. Вы не увидите его ни на одной из встреч, где определяется повестка".
Ту же линию поведения Обама формулирует применительно к Ближнему Востоку. Рассуждая о "прокси-войне", которая идет между Саудовской Аравией и Ираном в Сирии, Ираке и Йемене, он изображает из Америки мудрого арбитра, призывая противоборствующие стороны перейти от этой войны к "холодному миру".
Однако так ли заинтересована в мире на Ближнем Востоке Америка под руководством демократов?
Пожалуй, лучше всего это опровергает провокационное, иначе не скажешь, обвинение Обамы в адрес президента Турции Эрдогана. То, что он назвал его авторитарным политиком, потерпевшим неудачу в возлагавшейся на него миссии "умеренного мусульманского лидера, который станет мостом между Востоком и Западом", интересно, но не очень.
Ведь, что Эрдогана на Западе многие не любят и что его скорее вынуждены терпеть как главу государства, необходимого Западу на Ближнем Востоке, хорошо известно и так. Но вот, что действительно интересно, так это обвинение Обамы в адрес Эрдогана в том, что он "отказывается использовать свою огромную армию для достижения стабильности в Сирии".
Ведь ровно в этом обвиняют Эрдогана горячие исламские головы, требующие от него вести войска в Сирию, чтобы защитить мусульман от Асада, России и Ирана, и навести там порядок. Сторонники Эрдогана традиционно отвечали на это, что не рискуя большой войной с Россией и Ираном, в которой шансы Турции неочевидны, Эрдоган не может пойти на такой шаг, не заручившись предварительной поддержкой США и НАТО.
А тут, со слов Обамы, следует противоположное - это США ожидают от Эрдогана прямого военного вмешательства в Сирию, а он на него не решается. Как это понимать?
Рискнем высказать на сей счет свою версию. О необходимости создания на приграничных территориях Сирии т.н. зоны безопасности Эрдоган громогласно говорит уже с лета прошлого года. О том, что с военной точки зрения, Турция к реализации этого сценария готова и накопила для этого достаточно сил, также общеизвестно.
В чем же проблема, почему Эрдоган не решается на ввод войск? А не решается он на это только по одной причине - потому что, именно Обама не одобряет этот сценарий и не гарантирует таким образом от имени США и НАТО Турции поддержку на случай возможной войны с ядерной державой Россией. При этом Обама высказывает сожаление по поводу того, что Эрдоган не вводит войска сам - без его поддержки и гарантий.
Есть ли тут какие-то противоречия? На наш взгляд, нет, если держать в голове доктрину Обамы. То есть, доктрину достижения целей американского превосходства методами не прямого военного участия, а с позиций арбитра и манипулятора. Или, иначе говоря, методами "разделяй и властвуй".
Таким образом, судя по изложению Обамой своих взглядов на международную политику и его разочарованию тем, что Эрдоган не ввел войска в Сирию, он рассчитывал на то, что Турция ввяжется в войну с Россией на свой страх и риск, без поддержки НАТО. В этом случае понесла бы очередные потери не только Россия, но уже и Турция, действуя как раз теми методами, которыми всячески избегает действовать сам Обама.
Эрдоган на это не пошел, хотя опосредованным участием с помощью турецкой артиллерии и усиленной подпиткой бригад сирийских повстанцев сумел, как и обещал, не допустить падения Алеппо. Видимо, именно этот высокий класс его политики и вызвал такое раздражение у Обамы, который хотел бы, чтобы плодами "мягкой силы" могли пользоваться только США.
