(На фото - Омар Башир и Хасан Тураби)
Свержение 30 лет правившего Суданом генерала Омара Башира привлекло внимание мировых СМИ и множества комментаторов, но что на этом фоне осталось почти незамеченным, так это завершение целой эпохи, немаловажной в том числе для мирового политического Ислама.
Оно и понятно. Тот Омар Башир, о котором знают современные телезрители и читатели - это сумасбродный автократ, который умудрялся одновременно иметь репутацию ихвана и в то же время летать к Башару Асаду, чтобы выразить ему свою поддержку в уничтожении ихвановской сирийской оппозиции и поддерживать делающего то же самое Владимира Путина. Или предлагать создать в Судане военную базу эрдогановской Турции, конкурирующей с Саудовской Аравией, и в то же время продавать своих наемников последней для войны в Йемене. И так далее, и тому подобное.
Но ведь были и другие времена, когда Башир был еще не постаревшим, мечущимся между покупателями своих услуг диктатором, а чуть ли не надеждой мирового политического Ислама. Напомним, о чем идет речь, выдержкой из статьи, публиковавшейся на нашем сайте:
"В 1989 году власть в Судане захватил генерал Омар аль-Башир. Однако несмотря на то, что сделал он это с помощью военного переворота, общественно-политический фон для него во многом создал религиозный лидер, наследующий суданскую харизматическую традицию — Хасан ат-Тураби, создавший в 1976 году Национальный Исламский Фронт.
Связка Башира и Тураби в 90-е годы определяла характер политики новой власти — не только внутри страны в том, что касается ее исламизациии шариатизации, но и на международной арене. Созданная в Судане в 1991 году Хартумская конференция (Исламская народная и арабская конференция) становится в тот момент точкой сборки исламских движений со всего мира в диапазоне от «Братьев-Мусульман» до будущей «Аль Каиды» — на тот момент группы Усамы бен Ладена и Аймана аз-Завахири.
Именно Судан стал своеобразным окном для будущей Аль Каиды в Африку, учитывая политику, которая проводилась с целью превращения этой страны в ведущую исламскую державу континента. Будучи бизнесменом сам и представителем одной из богатейших саудовских семей, Усама Бен Ладен инвестировал десятки миллионов долларов в экономику и развитие инфраструктуры Судана. Но не он один — в свое время и сам Тураби во многом экономически усилился именно благодаря сотрудничеству с Саудовской Аравией, которая учитывая географию Красного моря, является критически важным соседом для этой африканской страны.
Суданцы тесно сотрудничали с саудитами, однако, иракско-кувейтская война и последовавшее за ней создание коалиции США и стран Залива кардинально развели их по разные стороны. Судан осудил саудитов, выступив фактически на стороне Саддама Хусейна. В целом это было позицией, занятой движением «Братья Мусульмане» и привело к конфликту ихванов и просаудовских салафитов по всему миру, который длится до сих пор.
Судан стал превращаться в одну из красных тряпок Запада, при этом все больше увязая в кровавом конфликте с населенным христианами Югом, неприглядные аспекты которого стали активно совещаться правозащитниками и журналистами и использоваться для оказания давления на него. После того, как люди, связанные с Бен Ладеном, в 1993 году взорвали в Нью-Йорке всемирный торговый центр, а люди находящегося в Судане Завахири в 1995 году совершили покушение на президента Египта, вопрос о связях этой страны с соответствующими группами уже встал ребром. Тураби стал превращаться для более прагматичного Башира в серьезную проблему — его стали постепенно отодвигать от власти вплоть до ареста в 1999 году. От Бен Ладена и Завахири потребовали покинуть страну в уже в 1996 году но за несколько лет нахождения в Судане они успели раскинуть сеть своих сторонников по Африке. В 1998 году они осуществляют нападения на посольства США в Танзании и Кении. Именно Африка таким образом стала первой площадкой, на которой состоялся дебют того, что получило название «международного исламского терроризма»".
Итак, прямо на наших глазах в эти дни закончил свою политическую жизнь человек, с которым в свое время была связана мечта на появление "суннитского Ирана", то есть, мирового центра политического Ислама, ориентированного не на шиитов, как Иран, а на суннитов.
Омар Башир открыл этот проект вместе с Хасаном Тураби, и он же закрыл его, когда инициативы последнего стали угрожать генералу-президенту и возглавляемому им государству давлением, с которым он не сможет справиться. Что в итоге?
С одной стороны, Судану удалось избежать участи саддамовского Ирака или талибовского Исламского Эмирата Афганистан, в который именно из его страны переселились изгнанные Баширом Усама Бен Ладен и Айман Завахири. С другой стороны, удушающее воздействие санкций, введенных Западом, все равно настигло Башира спустя десятилетия, вызвав тот социально-экономический коллапс, который в итоге и подорвал его власть.
Из этой истории каждый сделает свои выводы. Одни скажут вслед за Макиавелли, что "войны нельзя избежать, ее можно лишь отсрочить к выгоде вашего противника". Другие скажут, что выиграв свою войну и исчерпав смысл своего нахождения у власти, надо уметь вовремя уйти, открыв дорогу новому поколению, способному решать новые исторические задачи.
В конце концов, в отличие от Саддама Хусейна или Муллы Омара Башир в свое время действительно сумел сохранить Судан как государство, где между прочим установлен Шариат. И в этом смысле то, что в нем сейчас происходит - это не конец не только Судана как государства, но и даже созданного Омаром Баширом режима, который по сути пожертвовал им, чтобы устоять перед уличными волнениями. Нечто подобное сейчас происходит в Алжире, где военные пожертвовали Бутефликой, чтобы сохранить свой режим.
Но является ли такая рокировка решением проблемы, хоть для Судана, хоть для Алжира? Как видно по реакции протестующих, далеко не все из них готовы мириться с сохранением власти военных, требуя политической трансформации страны в гражданскую многопартийную конкурентную систему.
В свое время в том же Судане эта энергия исламской улицы ассоциировалась с харизматичным лидером Хасаном Тураби, союз с которым военного прагматика Башира придал динамизм и энергию его режиму. Энергии, однако, оказалось слишком много, а направить ее в позитивное русло ее носители не смогли - ни внутри страны, ни за ее пределами. Итог мы уже знаем - революционный проект был законсервирован, начался застой, и теперь уже Башир, физически переживший своего бывшего соратника Тураби, отправился вслед за ним в политическое небытие.
Сегодня же нас как мусульман интересует, способно ли новое поколение военных и гражданских лидеров Судана сохранить исламскую повестку в политике и в каком именно виде? Будет ли она связана с гражданской трансформацией этой страны или, напротив, сохранением военного режима? Сумеет ли Судан выбраться из воронки кризиса и стагнации, в которой оказался в последние десятилетия власти Башира, и остановить превращение в его пешку в игре ключевых игроков в регионе, таких как США, Китай, Россия, Саудовская Аравия, Турция?
По крайней мере, хотелось бы на это надеяться, чтобы наследие такого оригинального (и не бесспорного, особенно на закате жизни) мыслителя и политика как Хасан Тураби не исчезло бесследно. И чтобы с учетом анализа допущенных ошибок, когда-нибудь в этой стране снова появилось что-то, что обращено ко всей Умме, а не является третьесортным националным государством.
