 |
|
Великая Война на то и была Великой, что она переложила мозаику нашей с вами действительности в другой рисунок. Практически всё стало другим. Было одно, стало другое. "То, что было не со мной - помню!" А как насчёт того, что было с тобой, дорогой? Запамятовал?
Сам вспомнишь или позовём кого? Может, доброго доктора? Какого из? У нас есть из кого выбирать. Фрейда? Юнга? Менгеле? Стравинского не желаете, нет? А как насчёт профессора Снежневского?
Если вспоминать добровольно, без холодных ванн и без пары кубиков, то помимо прочей маяты нам придётся вспомнить, что Двадцатый Век, который был порождением и следствием Великой Войны, помимо многого другого прочего сделал ещё и нефть Нефтью.
Христианство породило нашу цивилизацию, а наша с вашей цивилизация породила Машину. А Машина потребовала кушать.
Что она захочет из разносолов завтра я не знаю, хотя и догадываюсь, но на протяжении века двадцатого пребывавшая во младенчестве Машина хотела не шашлыков, а жидкой кашки, а кашка называлась нефтью.
И если в ХХ веке вы (Государство) хотели, чтобы ваш бутуз был толще, голосистее и вообще, так сказать, "мясистее" прочей малышни, то вам нужен был источник каши-малаши.
Некоторым государствам повезло. Америке и России, скажем. У них каша сама из-под земли пёрла. А другим родительницам повезло гораздо меньше. Как Британской Империи, например. А её Машина хотела кушать не в пример больше, чем другие железом деланные младенчики. И что прикажете делать?
И британцы в своём несчастье были не одиноки, а это уже само по себе наводило на разные мысли, озвученные некиим графом, заметившим следующую закономерность - каждая несчастливая семья несчастна по-своему, что означает, что несчастье не универсально, что у несчастий есть градация, и что даже попав в несчастливцы, можно большое несчастье превратить в несчастье маленькое.
В несчастливцах в начале века ХХ пребывали Британская Империя, Французская Республика, Германская Империя и Япония. Нам с вами интересно, как выходила из положения Британская Империя, поэтому сосредоточимся на ней. В отличие от очень многих других народов, славных иным, англичане любят думать, начали они думать и в этом случае, думать о том, как бы им возместить обнаружившуюся недостачу и думание дало свои плоды (думать всегда лучше, чем не думать, не нужно быть графом, чтобы до этой немудрящей истины дойти).
Вот до чего додумались англичане - Британская Империя нефть могла получить только извне, а извне лежал весь остальной мир. Во всей его сложности. В пространственном (гео-) смысле Империя англичанами строилась глобально, однако во временном смысле, в смысле "досягаемости", "доступности", в смысле "контроля" приоритет отдавался не западу, а тому, что лежало к юго-востоку от метрополии, от "ядра". Дело было в том, что юго-восток сочетал коммуникации не только морские, но и сухопутные, и для того, чтобы отрезать Англию от Канады, нужна была морская блокада, что всегда трудно само по себе, но для того, чтобы отрезать Англию от Индии в дополнение к морской требовалась ещё и континентальная блокада, и вот такое сочетание выглядело для потенциального "агрессора" задачей почти неразрешимой.
Если мы поставим себя на место англичан (мысленно, конечно), то сразу станет понятно, что если нам вздумалось контролировать Восточное Полушарие (это то, что лежит к востоку от нашего посконного Гринвичского меридиана) то нам по мере убывания досягаемости (но не важности!) нужен контроль Средиземноморья, затем Ближнего Востока, затем Среднего Востока, затем жемчужной Индии, затем Юго-Восточной Азии, затем Австралии, ну а там уж как придётся.
Как Бог на душу положит.
(Между прочим Черчилль, которому сегодня приписывается очень много такого, чего он не только не делал, но даже никогда и не говорил, ещё до того, как началась Великая Война, в самом деле сказал, что если Англия утратит своё влияние на Тихом Океане, то "живущий там Белый Человек просто вынужден будет искать покровительства и защиты у Америки", что и произошло в годы Второй Мировой, так что людям, числящим Винни в великих, можно записать эту фразу в разряд пророчеств "политического гения", сделав скидку на то, что в момент озвучивания своей прозорливости Черчилль не видел в такой перспективе ничего хорошего.)
А теперь, осознав, что нам нужна нефть (в оценке НАСКОЛЬКО она будет нам нужна мы ошибёмся, осознание придёт попозже), наступим ногой на Гринвич, сдвинем цилиндр на затылок, приложим ко лбу руку козырьком и глянем на восток. На восток потому, что найденную там нефть мы сможем добывать, худо бедно защищать и хоть как-то доставлять.
Ошибшись тактически, то-есть не оценив значения нефти в достаточной мере, стратегически, то-есть в выборе места и времени англичане ошибки не допустили. Дальнейшие события показали, что если бы они положились на доставку нефти через Атлантику, то это немедленно поставило бы Англию в зависимость от доброго расположения духа дядюшки Сэма. В Первую Мировую именно так и произошло. Нефть Англия получала и получала столько, сколько просила, но суть была именно в этом - она "просила". А ей давали. И проблема была не только в унизительности такого положения, что, вообще-то плохо само по себе, и не в том, что за нефть приходилось платить, дело было не в деньгах, хотя американцы и от денег не отказывались, проблема была в том, что когда государство оказывается в ситуации, в которой оказалась Англия, ему приходится за чаемое платить капиталом не денежным, а политическим.
Платить уступками.
А это, если называть вещи своими, а не присвоенными газетами именами, ничем не отличается от проигранной войны. Англия могла проиграть Германии и заплатить политическими уступками по итогам "прогаженной войны" и она могла сделать то же самое в отношении Америки, которая на бумаге ("в газетах") считалась союзником. И по результатам войны в газетах выигранной. Разница была только в том, что во втором случае уступки преподносились как добровольные и за эти сделанные добровольно-принудительно уступки Англия ещё и деньги доплачивала.
И это тоже было войной. Самой настоящей.
И войной проигранной. Войной, о которой "человек с улицы" даже не подозревает. Он о ней не знает. И не узнает никогда. Просто потому, что об "этой" войне телевизор не рассказывает.
"Нефтяная пилюля", которую пришлось англичанам принять, чтобы остаться в живых, была очень горькой. Мы все наслышаны о "продовольственной безопасности" государства, так вот чем дальше Англия втягивалась в "войну машин", тем яснее ей становилось, что о "нефтяной безопасности" даже речи не идёт. Англия могла пилюлю только подсластить. Чтобы горькое лекарство легче глоталось.
Повыше была приведено соотношение собственной и "дареной" нефти, потреблявшейся Англией по ходу Великой Войны. Более 80% нефти и нефтепродуктов англичанам дали (продали) СаСШ. Кое что Англия купила в Мексике. По мелочи. Но был и ещё один источник, за который Англия держалась как утопающий за соломинку. Было маленькое, но золотое яичко.
Тем, что позволяло Англии хоть как-то торговаться с Америкой, не так козырем на торгах, как иллюзией козыря, тем, что позволяло блефовать, "держать верхнюю губу", тем, что позволяло не выйти из Большой Игры, не той, что велась где-то там в Центральной Азии, а из Игры по складыванию New World Order, была "британская нефтяная концессия в Персии".
Концессия в Персии была реакцией Британской Империи на протянутые к Ближнему Востоку немецкие руки загребущие. Про одну руку вы уже знаете, она звалась Багдадбаном, но была рука и вторая, если смотреть из Берлина, то правая. Она тоже притворялась железной дорогой, только имя у неё было другое - Хеджаз. Начиналась Хеджаз вокзалом в Дамаске и конечным пунктом имела Медину. Сегодня Дамаск это суверенная Сирия, а Медина это вроде бы ещё более суверенная Саудовская Аравия, ну а тогда и тот, и другой город находились в пределах одного государства - Оттоманской Империи.
Сегодня её с нами нет, а тогда, на переломе веков, она была и правил проживавшими там правоверными подданными султан Абдулхамид II. Он искренне (искренность свойство похвальное, но не всегда уместное, особенно если ты султан) считал возглавляемое им государство государством европейским, а то, что в этом европейском государстве мусульман было очень много, а христиан очень мало, султан полагал не так за досадное, как за мало что значащее недоразумение, европейские же Державы, в свою очередь, не менее искренне считали недоразумением саму Оттоманскую Империю.
Чувства свои европейцы когда находили нужным - скрывали, а когда нет, то - нет, в связи с чем англо-, франко- и русско-турецкие отношения складывались иногда для турков унизительно, что приводило к возникновению у турецкой стороны комплексов. В государственном масштабе. Турки ведь тоже люди. И этим вроде бы нечаянно сложившимся положением воспользовались немцы. Они очень хорошо понимали турков, так как за свою жизнь, которая называется историей Германии, немцы тоже успели обзавестить парочкой трудно врачуемых комплексов. Нации похожи на людей в том смысле, что если на некоторых комплексы действуют разрушающе, то других они наоборот - мобилизуют, заставляют "прыгнуть выше головы". Немцы, как показала история человечества, из вот этих, из вторых. То, что их не убивает, делает их сильнее.
И вот так, подгоняемые своими комлексами, немцы сильнели, сильнели и в начале века ХХ стали очень сильными.
В смысле "экономическом" вес Германии с 1850 до 1913 года вырос в пять раз. В пересчёте на одного немца (в наши дни это называется "производительностью труда") выход продукции за те же годы подпрыгнул на 250%. В том, что мы называем "энергетикой", в конце XIX - начале XX веков "королём" был уголь. В 1890 году непререкаемый тогда авторитет, "локомотив мира" Британская Империя, выдал на гора 182 млн. тонн в то время как Германия - 88 млн. тонн. А минуло времени чуть и уже в 1910 году хоть англичанам и удавалось ещё оставаться на первом месте с 264 млн. тонн, но затылком они уже ощущали пыхтенье догонявшей их Германии, накопавшей в 1910 году 219 млн. тонн угля.
Война это кровь и железо. Что до крови, то количество немцев немецкой национальности с 1870 до 1914 года выросло на 75%, с 40 млн. до 67 млн. А уж с железом у Германии дело обстояло и вовсе прекрасно. Всего за двадцать лет, с 1880 до 1900 года выпуск немецкой стали вырос на 1000% (!), что оставило гордых бриттов далеко позади. Немаловажным будет заметить, что и в "инновационном" смысле немцы всех напугали, пустив в ход изобретённые ими новые металлургические технологии, вследствие чего одна тонна стали, выплавляемая Германией перед Первой Мировой, обходилась ей в десять раз (!) дешевле, чем в 1860 году.
Можно приводить множество цифр, как можно и перечислять немецкие "факторы роста" - объём международной торговли, дипломатию, армию итд. Но не будем отвлекаться, а просто примем к сведению, что Германия на глазах "раздавалась" во все стороны, превращаясь в глобальную силу. А выход глобальная сила находит в глобальном "присутствии". То единственное, чего не хватало ядрёной Германии, называлось "выход в Мировой Океан".
В этом месте нам понадобится одно уточнение. Ма-аленькое. Вроде бы несущественное. Германии понадобился выход в океан, это понятно, это некая очевидность. Но только ей, если она хотела расти дальше, нужен был не просто выход, а выход БЕСПРЕПЯТСТВЕННЫЙ.
У Германии уже были северные порты, но Северное Море не было немецким морем. Более того, если бы Германия попыталась "прорываться" на север, то она сама связала бы сердечным согласием Англию, Францию и Россию, да ещё и вызвала бы этот союз к жизни гораздо раньше, чем то произошло в действительности.
 |
Багдадбан. Железная дорога, дающая Германии выход в океан ... и нефть
Именно это соображение заставило немцев искать другой выход. И они его нашли. На юге. Хотя все (англичане французы русские) всё прекрасно понимали, но немецкое движение к югу позволяло немцам превратить угрозу в угрозу ОТЛОЖЕННУЮ. Немецкая экспансия к югу, да ещё и в форме "мирного проникновения" не позволяла англичанам французам русским изобразить (проговорить словами) немецкие действия как непосредственную, сиюминутную угрозу. Немецкая "инициатива" лишала Англию, Францию и РИ свободы действий, прежде всего идеологических, Германия отняла у своих европейских конкурентов ПРЕДЛОГ. "Убили, значит, Фердинанда-то нашего..." - это было людям понятно. "Крест на Святой Софии!" - это тоже понятно, доходчиво и образно. Но как вы поднимете народ на "священную войну" под тем предлогом, что немцы где-то в пустыне железную дорогу строят?
То, что "провернули" немцы было очень ловким ходом. Это называется дипломатией. Так выигрываются войны. И так их, вообще-то, и надо выигрывать. Для такой победы вам не нужна всеобщая мобилизация, не нужны танки и не нужны самолёты. Нужна голова и нужно умение этой головой пользоваться.
И если "низы" в Англии, Франции и РИ мало что понимали (низы никогда ничего не понимают) то вот верхи понимали всё очень хорошо и масштаб угрозы они немедленно оценили. И такие вроде бы непримиримые враги как Британская Империя и Российская Империя тут же "стакнулись" в своих усилиях помешать немецким планам, среднеазиатская игра среднеазиатской игрой, но в этой игре англичанам вполне хватало русских, а русским с кушем хватало англичан. "Только немцев нам и не хватало" - подумали одновременно в Лондоне и в Петербурге. Проблема была в том, что мешать немцам можно было только "под столом", "бунтуя племена". Мешать интригами, диверсантами и шпионами. Немцы не давали самого главного - предлога к открытым враждебным действиям. Это с одной стороны. А с другой они ещё и выигрывали время. А на том уровне, на той высоте, где идёт игра государств, время - самый главный козырь. Непобиваемый. Тот, кто это лучше всех понимает, тот, кто этот козырь придерживает, тот и выигрывает. Как американцы, например.
Немецкое движение на юг приняло невинную форму строительства железной дороги. Феллахи, мотыги. Насыпь, рельсы, шпалы. Картинка не просто мирная, а наимирнейшая. "Цвела бы страна родная и нету других забот." Переориентация Оттоманской Империи произошла не сама по себе. Немцы и здесь проявили инициативу. "Первыми протянули руку дружбы." Причём на самом высоком уровне. Скажем, кайзер Вильгельм дважды посетил Стамбул - в 1889 году (на следующий же год после коронации, приоритет говорит сам за себя) и в 1898. Немцы с готовностью откликнулись на пожелание дорогих хозяев и взялись за реорганизацию турецкой армии, что позволило им подкрепить обретённое в Оттоманской Империи "влияние" уже и "присутствием" штата военных советников, а от советников военных оставался один только шаг до советников политических, поскольку чем дальше, тем больше совпадали немецкие и турецкие "интересы".
Отсюда становится понятной та лёгкость, с которой турки дали "добро" на строительство немцами железной дороги. "Наш паровоз, вперёд лети, в Басре остановка!" А теперь, если мы кинем взгляд в начало этой главки, то мы обнаружим, что немцы были непросты. Ох, непросты. Железную дорогу они строили в виде двух веток. Одну к Медине, а другую к Басре.
Хеджазом и Багдадбаном они брали весь Ближний Восток в клещи.
Причём свои мотивы они объясняли причинами самыми невинными. И турков тому же учили. Так, немецкие советники, по-немецки честно отрабатывая свой хлеб, подсказали турецкому султану изобразить начавшееся строительство ж/д в Медину стремлением облегчить страдания мусульманских паломников, отправившися в хадж, на поклонение святым местам. Это объяснение адресовалось вовне, английскому, французскому и русскому народам, чтобы те не подумали чего плохого, а вот уже сам Абдулхамид был вполне удовлетворён тем, что, согласно немцам, железная дорога должна была усилить контроль Стамбула над арабскими провинциями Оттоманской Империи. Особенно большое впечатление на султана произвело следующее обстоятельство: благодаря железнодорожному сообщению у него появлялась возможность не только перебрасывать войска из Стамбула к Мекке в пятидневный срок, но и с лёгкостью достигать Йемена, ограничивая влияние на арабов злокозненных англичан. Я же и говорю - совпадение интересов. (Между прочим, уже в годы войны усилия небезызвестного Лоуренса Аравийского уходили главным образом на организацию диверсий на Хеджазской железной дороге.)
Когда начали разыгрываться все эти события (все эти страсти), о нефти никто не думал. Но по ходу, "в процессе", кусочки мозаики стали складываться вместе, одно потянуло за собой другое, а другое потянуло за собой третье - немцам понадобился выход в океан и они придумали план, а как только план начал обретать реальные черты, он сам собою натолкнул немцев на мысль, что железная дорога, порт и пароход это очень хорошо, но ведь это хозяйство надо как-то защищать. От супостата. Ведь в мире у сиротки Германии была куча завистников. На суше голосистая Валькирия могла дать окорот хоть кому, пивной кружкой по роже, но как ей быть, если она поднимет парус и выйдет в море? Ответ был прост до чужой (англофранкорусской) жуткости - чем ближе оказывалась Германия к завершению своего плана, тем больше ей был нужен океанский флот.
И началась гонка вооружений. Кто кого. И время не подвело, подгадало, и сила вещей вещи сложила и выяснилось преимущество корабля с двигателем на нефти, а не на угле. Rocket science, знаете ли.
Всем известно, что сильному везёт. А если сильный ещё и умный, то такому везёт вдвойне. А если он ещё и упорный, то тут уж вообще... Немцы, которые о нефти в Месопотамии знали, но особого значения этому до 1900-го года не придавали, издали радостный тевтонский клич. Выход в океан, флот и нефть оказались связанными воедино уже не в переносном, а в самом прямом смысле. В пространственном. Одно-другое-третье - на расстоянии протянутой руки. Доехали до Басры, а там - порт, а рядом с Басрой - нефть, а нефть давала выход в океан и обеспечивала технологическое преимущество.
Смотри:
