 |
|
В наши дни вряд ли возможно найти человека, не знающего, что такое нефть. "Magic word." Давайте попробуем разобраться, каким образом волшебство становилось волшебством. Проведём сеанс разоблачения магии, когда открывшему рот залу показывают, что цилиндр пуст, а потом с приговором "эйн, цвей, дрей!" извлекают оттуда зайчика. Живого. С ушками, глазками и носиком.
Про Уильяма Нокса д'Арси, персидскую нефтяную концессию и Anglo Persian Oil Company (APOC как гусеница, обернувшаяся и запорхавшая бабочкой BP) вы уже знаете. Но там речь шла о Персии. А кроме Персии на Ближнем Востоке была ещё и Оттоманская Империя, насчёт которой существовали обоснованные подозрения на наличие у неё нефти тоже. И сами оттоманы подозревали насчёт себя то же самое. "Неужели?!" - думали они. "А вдруг?!" - думали они. "Чем чёрт не шутит!" - говорили они друг другу.
Первыми выяснить насколько подозрения являются подозрениями взялись уже наличествовавшие в Оттомании немцы. Они ведь там уже и так строили Багдадбан, так почему бы заодно не поискать по дороге нефть. И немцы (не некие "немцы" вообще, а конкретнейшая, серьёзнейшая и безошибочно немецкая организация под названием Deutsche Bank) сделали туркам предложение из тех, от которых не отказываются.
И турки не отказались. У них самих возможностей (в первую очередь финансовых, а в другую первую очередь технологических) не было. Но согласились они не совсем так, как ожидали немцы. Дело было в том, что Оттоманская Империя была слаба. Первым это заметил ещё русский царь Николай I, с прискорбием отозвавшийся о Турции как о "больном человеке Европы". И именно в силу своей слабости Оттомания не могла положиться на покровительство и союзничество только одной стороны. Любому государству требуется "пространство" для игры, можно даже сказать так - требуется пространство для того, чтобы дышать. Хорошо тому, кто силён, вот как США сегодня, их пространство не только многомерно, но они ещё и сами определяют, насколько оно многомерно, превращая объём в четвёртое пространство, пятое, подпространство итд. А у слабых для игры есть точка. Есть линия. В самом лучшем случае у них есть плоскость. Для плоскости нужны две стороны и больной человек к одной стороне подпустил другую, в 1912 году он создал компанию под названием Turkish Petroleum Company (TPC), получившую концессию на поиски в Месопотамии нефти. Владельцами ТРС стали турки, немцы и... surprise, surprise! - англичане. Оттоманы сделали, как им казалось, "один очень умный вещь" - они столкнули интересы Германии и БИ в надежде получить свободу манёвра между двумя европейскими центрами силы. Создали "плоскость".
Интересы государств внутри ТРС представляли Deutsche Bank, APOC и National Bank of Turkey. Во главе компании был поставлен "бизнесмен" Галуст Гюльбекян, армянин, родившийся в Константинополе и с 1902 года гражданин Британской Империи. Гюльбекян (в британском паспорте в его фамилию была вписана лишняя согласная, не иначе как для солидности - Gulbenkian) не был новичком в нефтяном бизнесе и кроме интернационального происхождения и образа жизни он был человеком ловким и небедным - перед тем, как возглавить ТРС, он успел стать мажоритарным акционером компании Royal Dutch/Shell, образовавшейся слиянием Royal Dutch Petroleum Company и Shell Transport and Trading Company Ltd. Англичане подошли к делу серьёзно - даже при том, что к 1914 году в Месопотамии ещё никакой нефти не было найдено, доля АРОС в ТРС выросла до 50% акций. Но тут некстати началась война и всё смешала.
Война войной, манёвры манёврами, но легальность при этом остаётся легальностью, а потому уже после войны, в 1920 году, на конференции в Сан-Ремо победители не песни под мандолину пели, а достали из запыленного мешка Turkish Petroleum Company и реанимировали её. Понадобилось это вот почему - Англия забрали себе Мосул, на который французы заранее открыли рот и теперь англичанам требовалось что-то сделать, чтобы заставить возмущённую Францию замолчать. И Англия нашла выход - она предложила Франции в обмен на признание английских прав на северный Ирак войти в ТРС на правах дольщика, забрав себе долю, принадлежавшую до того Дойче Банку. И Франция на это дело клюнула. "Боши заплатят за всё!"
И стороны ударили по рукам. Вроде бы тут и сказке конец, но человек предполагает, а располагает кое-кто повыше, нет счастья на земле. Немедленно выяснилось, что удовлетворить Марианну не означает, что удовлетворены все. И если замолчала Франция, то возмутилась Америка, так как соглашение, заключённое в Сан-Ремо, не только никак не учитывало американских интересов, но и вообще оставляло США за рамками Ближнего Востока. Это что же такое получается? "За что я кровь лил на фронтах Гражданской?!"
А между тем одним из программных условий "Четырнадцати пунктов президента Вильсона" была так называемая свобода торговли, "политика открытых дверей", open door policy. Американцы считали (вполне справедливо), что если снять торговые барьеры, то они, присевши к столу, оттеснят и тех едоков, что слева, и тех, что справа. Ну, а уж с аппетитом у них и вовсе было просто прекрасно. Однако когда США выразили своё недоумение происходящим и напомнили о "договорённостях", то это привело лишь к тому, что Англия Америке отказала, причём отказала "в особо грубой форме". Война закончилась, американцы "навели в Европе шороху" и убрались к себе за океан, армию они демобилизовали и Англия посчитала (вполне справедливо), что хотя бы тактически, "на первых порах" она может с американскими интересами считаться не особо.
И тогда началось что-то вроде локальной холодной войны между США и БИ. И американцы эту войну выиграли. Выиграли потому, что у них было сразу два рычага давления на англичан. Рычаг первый - госдолг. В 1919 году, по выходу из войны, национальный долг БИ составлял умопомрачительную по тем временам сумму в 7.4 миллиарда фунтов стерлингов. Сперва Англия пыталась как-то расплачиваться, но получалось у неё не очень, к 1934 году она была по-прежнему должна одним только США 4.4 миллиарда долларов и это невзирая на "послабления" - введённый в 1931 году президентом Гувером мораторий на выплату долгов с тем, чтобы помочь боровшимся с Великой Депрессией национальным экономикам. (Позже Англия фактически перестала выплачивать Америке долги, каковая "необязательность в денежных вопросах" уже в годы Второй Мировой вылезла англичанам боком, Америка это такое государство, которое о долгах не забывает.) Но речь у нас идёт о начале двадцатых, когда Англия с долгами ещё "считалась", а потому США немедленно на эту болевую точку и надавили. А кроме этого у США был ещё рычаг второй - та самая нефть, живительный источник которой англичане лихорадочно и искали.
Вы уже знаете, что во время Первой Мировой Англия благодаря APOC и "персидской концессии" могла покрывать свои нужды в нефти на целых десять процентов, остальное давала Америка. Но даже когда война закончилась и нефтяная удавка ослабла, США контролировали более 50% британского нефтяного рынка и Англии быстро напомнили, что она может не считаться с чем угодно, но с нефтью ей, хочет она того или нет, считаться придётся поневоле. В развернувшейся в США пропагандистской кампании действия Англии изображались как "old fashioned imperialism", а в качестве руководства к действию был избран написанный делавшим стремительную карьеру Алленом Даллесом меморандум, где указывалось (вполне справедливо), что все соглашения, приведшие к появлению Turkish Petroleum Company, утратили свою силу, так как нет более главного фигуранта соглашений - Оттоманской Империи, а потому США эти соглашения отказываются признавать. (Ход был ловким, так как ровно к тем же доводам прибегали сами англичане, парируя претензии французов в связи с несоблюдением Англией условий соглашения Сайкса-Пико.)
Привело всё это к тому, что англичане первыми предложили мировую, дав знать Америке, что они готовы пойти на сделку, которая даст США "справедливую долю в ближневосточных делах". Поскольку американцы справедливо исходят из того, что справедливая доля это та доля, которую вы берёте сами, а не та, которую вам дают другие, то они подошли к вопросу со всей серьёзностью. Так как вопрос был "нефтяным", то и вести переговоры от лица государства должны были те, кто в нефти что-то понимает, а потому, прежде чем переговоры были начаты, в Белый Дом собрали представителей "нефтяных кругов" и там им было сказано, что государство думает об интересах государства в целом, а не об интересах отдельных компаний, а потому, чтобы избежать внутренней конкуренции, борьбы за "выгоду" и взаимных подножек, американские нефтяные компании должны создать консорциум и выступить как единая организация. И такой консорциум был немедленно создан (большой привет людям, считающим, что миром правят некие транснациональные корпорации, что бы под этим ни понималось.)
В консорциум вошли пять крупнейших на тот момент американских нефтедобывающих компаний - Standard Oil of New Jersey (позже ставшая называться Exxon), Standard Oil Company of New York или SOCONY (позже Mobil), Gulf Oil (позже Chevron), Pan-American Petroleum and Transport Company и Atlantic Richfield Company (ныне известная как ARCO). Возглавил консорциум скромный человек по имени Уолтер Тигл, бывший тогда главой совета директоров Standard Oil of New Jersey, после чего представлявшие консорциум "официальные лица" отбыли в Лондон, где начались секретные переговоры по поводу нефти, ни единой капли которой ещё не было найдено.
Смотри:
