В июле прошлого года мы писали о громком случае убийства молодой женщины в Турции. 27-летняя студентка Пынар Гюльтекин была зверски убита своим бывшим любовником Джемалем Авджи. Особую пикантность придавал тот факт, что убийца был убежденным кемалистом и секуляристом, сторонником Республиканской народной партии (СНР), тогда как турецкие леваки пытаются всю проблему свести к «реакционному» консервативному правительству, которое ориентировано на семейные ценности, и якобы способствует убийству женщин.
История получила продолжение на этой неделе. Отец убитой студентки, Сиддик Гюльтекин, сделал заявление для прессы и сообщил, что «ему позвонил депутат СНР и попросил его отказаться от жалобы». Гюльтекин намерен сделать официальное заявление 4 января.
По словам отца убитой девушки, ему позвонил 23-го числа депутат СНР от Муглы, Сулейман Гиргин. Он выразил свои соболезнования, а затем попросил оставить это дело. Гюльтекин отказался, и Гиргин звонил еще много раз и уговаривал отказаться от заявления. Гюльтекин говорит, что не откажется от дела, и что скорее покончит с собой, чем оставит это так.
Почему такой интерес у СНР к убийству? Выясняется, что мать убийцы Пынар Гюльтекин была окружным председателем CHP, которая ушла в отставку после убийства Пынар. Наверняка, независимая и сильная женщина, совсем не забитая полуграмотная «фатма» в платке...
А тут выяснилось, что родители убийцы могли быть причастны к попытке сокрытия преступления. Появились сведения, что машины семьи приезжали на место преступления сразу же после убийства, и что убийца разговаривал несколько раз с родителями по телефону, тоже сразу после убийства.
В общем, к чему мы все это и зачем обсуждаем хоть и жуткое, но достаточно рядовое преступление в турецкой глубинке? Да вот именно поэтому — «защитники» женщин словно в рот воды набрали, стоило убийце оказаться идеальным «белым турком». Более того, вообразите, что творилось бы, если бы на отца убитой давили члены правящей партии, с просьбой прекратить жалобы. Внезапно весь пафос борцов за женские права куда-то исчезает, и оказывается, что в этом прогрессивном омуте полно самых темных чертей.