В статье о турецкой операции в Идлибе мы упомянули о том, что помимо боевых действий в Сирии, отдельный фактически беженский «фронт» открылся еще и на границе с Грецией. На данный момент Греция готовится противостоять полномасштабному потоку беженцев и мигрантов, после того, как турецкое правительство приказало своей береговой охране и пограничной полиции не препятствовать переходу людей в Европу.
«Никаких незаконных въездов в Грецию не будет допущено», - заявил в пятницу премьер-министр Кириакос Мицотакис после того, как греческая полиция применила слезоточивый газ, чтобы помешать трем сотням беженцев пересечь сухопутную границу на реке Эврос.
В субботу представитель правительства Греции заявил, что они «предотвратили более 4000 попыток незаконного проникновения на наши границы».
Позже в субботу президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган сказал, что с пятницы на границе Турции с ЕС собралось 18 000 беженцев, добавив, что в субботу их число может достичь 30 000.
По сообщения Турции уже более 75 000 беженцев пересекли границу с ЕС. Греция утверждает, что цифра гораздо меньше. Это подтверждают работающие на местах журналисты, по их словам, несмотря на то, что сложно сказать, сколько собралось беженцев по обе стороны границы, вряд ли их так много, как утверждает Турция. Даже на пике мигрантского кризиса за тоже время проходило не более 20 000 человек.
Тем временем на границе с Грецией нарастает напряженность: полиция стреляет слезоточивым газом по группам прибывающих беженцев, некоторые из которых якобы бросают камни и куски пылающего дерева в знак протеста. Сегодня одного из беженцев греческие пограничники застрелили насмерть.
Сухопутная граница Греции с Турцией является относительно сильной. Она простирается на 160 км в длину и вмещает в себя такую естественную преграду как река Эврос и ее болотистая дельта. В последние месяцы Греция усилила ее дополнительными патрулями и тепловизорами.
Морская граница - это уже другая история. Протяженностью в сотни километров ее патрулируют около 40 греческих прибрежных патрульных судов и катеров, которым помогают европейские силы пограничной и береговой охраны.
Греция сейчас строит еще 19 судов, но в пятницу попросила Европейский Союз оказать ей больше помощи.
Перехватить беженцев в море физически очень трудно, а греческий архипелаг дает им тысячи островов, на которых можно высадиться.
С 2015 года, когда миллион беженцев переправился через Эгейское море в Европу, Греция осознала, что единственной реальной защитой является дипломатия - убедить Турцию предотвращать выход беженцев еще до того, как они достигнут греко-турецкой морской границы.
Однако, как мы уже сообщали, Турция открыла границы после того, как десятки ее солдат были убиты в результате воздушного налета в Идлибе, и с тех пор жалуется на то, что ей не хватает международной поддержки для ее военной кампании, и что она принимает самое большое количество беженцев в мире.
Колумнист Daily Sabah, Бурханеттин Дюран, выражает официальную правительственную позицию, когда пишет в своей колонке:
«Турция больше не может нести бремя беженцев. Она не в состоянии остановить марш сирийцев в Европу. Для справки, решение Турции не останавливать нелегальных иммигрантов это не шантаж. Турки хотят сохранить свою внутреннюю стабильность. В качестве последнего средства они должны были сделать окончательный выбор, который Запад безоговорочно им предоставил».
Со своей стороны Греция, которая никак не участвует в войне в Сирии, не понимает, почему именно она должна отвечать в итоге за гибель турецких солдат в Идлибе:
В пятницу Мицотакис заявил: «Греция не несет никакой ответственности за трагические события в Сирии и не должна страдать от последствий решений, принимаемых другими».
У Греции имеются претензии не только к Турции, но и к ЕС. Обладая лишь 1 процентом от ВВП Европы и 2 процентами от населения ЕС, она обрабатывает почти 11 процентов заявлений ЕС о предоставлении убежища - результат правил, требующих, чтобы лица, ищущие убежища, подавали заявления в стране, в которую они прибыли. До сих пор ЕС не смог согласовать постоянный механизм распределения этого бремени.
Со своей стороны отметим, что хотя соображения Турции, уставшей от бремени мигрантов, понятны и справедливы, политика Анкары по превращению беженцев в оружие против абстрактной «Европы» вызывает множество вопросов.
Во-первых, надо понимать, что все эти десятки, а то и сотни тысяч людей, сирийцев и других, бегут уже не от Асада или от войны. Они бегут от Турции. В самом деле, многие наблюдатели задают вопрос — если у Турции все хорошо с экономикой, и она столь гостеприимна к беженцам, особенно к братьям и сестрам из Сирии, тогда почему все эти толпы беженцев стремятся покинуть Турцию при первой же возможности? Это имиджевый фактор, на который указывают многие эксперты, а различных интервью с беженцами, где они рассказывают о ксенофобии и мигрантофобии в Турции, уже сейчас хватает, и будет только больше.
Во-вторых, приток беженцев, да еще и столь наглое использование этого фактора в качестве средства давления, неизбежно усиливает популистские исламофобские силы в Европе. Это касается, кстати, и самой Греции, где к власти пришло правое правительство Новой Демократии, которое ведет заметно более жесткую политику по отношению к беженцам, а терпение греков в целом подходит к концу. Но в итоге, такая политика оборачивается ростом антиисламских настроений по всей Европе, что выражается усилении исламофобских политиков, анти-мусульманском насилии и т. д. А куда будут бежать миллионы европейских мусульман, для которых жизнь станет максимально некомфортной в таких условиях? Вряд ли они все найдут убежище в Турции.
Так что на данный момент лучшим решением вопроса о беженцах (сирийских по крайней мере) остается обеспечение их безопасного расселения на севере Сирии.
