На фото: китайский госслужащий дарит уйгурскому ребенку, к которому он приписан как "родственник", иллюстрированную книгу "Наш Китай"
За последние два года из-за Синьцзян-Уйгурского автономного района в Западном Китае медленно просачивались известия о массовом задержании мусульманских уйгуров.
Эти отчеты вместе составляют очертания кошмарной системы массовых тюремных лагерей и системы наблюдения с использованием искусственного интеллекта. Уйгуры, группа из почти 11 миллионов человек, говорят о себе как об уже уничтоженном народе.
Китайские власти описывают свой проект по реорганизации уйгурского общества как ответ на религиозный «экстремизм» и угрозу терроризма. В отсутствие свободной прессы истории о насильственных нападениях уйгуров были усилены далеко за пределами всех доказательств сопротивления государственному контролю.
По словам ученого Адриана Зенца и Human Rights Watch, в лагерях заключено несколько миллионов уйгуров. Пекин отрицает, что лагеря являются центрами содержания под стражей и вместо этого утверждают, что они являются «центрами профессиональной подготовки», которые студенты с удовольствием посещают.
В условиях растущего возмущения из-за лагерей по всему миру более миллиона государственных служащих, в основном членов этнического ханьского большинства Китая, были спокойно отправлены в дома уйгуров для мониторинга и оценки уйгурского сопротивления этому процессу.
Эти «родственники» (именно так они обучены называть себя), являются частью усилий по полной ассимиляции уйгурского населения, подрывая такие основные вещи, как религия и язык, семейная структура и культура еды.
В отчетах о системе домашнего постоя, опубликованных в государственных СМИ, говорится, что такие визиты «усилят этническое единство», при этом публикуются фотографии членов коммунистической партии, которые улыбаются стоя с уйгурскими семьями.
Профессор Даррен Байлер, преподающий социальную антропологию в Вашингтонском университете, пишет в CNN о мотивах этих ханьских активистов, вовлеченных в уйгурский проект китайских коммунистов. Он пишет, что когда посетил регион в апреле 2018 года, он встретился с рядом этих государственных служащих. Байлер попросил их рассказать о своей работе и о том, что они думают о ней.
Байлер обнаружил, что этим «родственникам» были даны две основные задачи в домах уйгуров. Их первоочередной задачей является поиск фактов. Им поручено раскрывать религиозные и этно-националистические настроения. Они также пытаются понять лояльность уйгуров к задержанным членам семьи.
Пособие, используемое «родственниками» в префектуре Кашгара, наставляет, как задавать вопросы уйгурским детям относительно чувствительных вопросов, пока они не «они скажут правду». Затем информация, полученная в результате этого процесса, оцифровывается, а органы более высокого уровня определяют, кого следует отправлять в лагеря.
Второй приоритет для «родственников» - это то, что они называют «проявлением тепла» или заботой о уйгурах. Подобному тому, как американцы пытались завоевать сердца и умы афганцев и иракцев в первом десятилетии «войны с террором» этот подход сосредотачивается на проявлении симпатии относительно условий жизни уйгуров и опросе относительно вещей, которые могут улучшить их жизни.
Конечно, эта форма не включает в себя проявление симпатии к пропавшим и задержанным членам семьи. Руководство, которое они использовали в префектуре Кашгар, предупреждало об этом. Более того, руководство наставляет «родственников», чтобы они не дали себе «промыть мозги», и чтобы у них не возникло сочувствия уйгурским семьям.
Байлер также обнаружил, что большинству государственных служащих, с которыми он разговаривал, было трудно поставить себя в положение уйгуров, чья жизнь и общество они разрушают. Они считают, что тот тип насильственного патернализма, которым они занимались, необходим чтобы найти решение того, что они называли «проблемой Синьцзяна».
Многие из них считали, что доминирование во всех аспектах жизни уйгуров является единственным способом продвижения вперед в реализации проекта китайской нации.
Джордж Оруэлл утверждал, что, когда люди верят в необходимость своего господства, они часто становятся одержимыми неуважением со стороны других. Их господство нужно любить. В таком состоянии, отмечает Оруэлл, «действия считаются хорошими или плохими не по существу, но согласно тому, кто их делает».
В таких условиях, напоминает Байлер, такие злоупотребления, как тюремное заключение без суда, изымание детей и оккупация домов меньшинств рассматриваются как нормальные и необходимые.
Многие из гражданских ханьцев которые участвовали в широкомасштабных процессах перевоспитания уйгуров, особенно те, что совсем недавно прибыли в Синьцзян, рассказывали Байлеру, что они считают себя созданием своего рода светского ханьского национализма. И этот импульс, в сочетании с тоталитарным контролем коммунистического руководства Китая, делает вопрос об этике лагерной системы еще более сложным.
Для них было легче сказать, что в конечном итоге этот болезненный, но рутинный процесс приведет к долгосрочной выгодей для уйгуров и казахов Синьцзяна. В конце концов, через этот процесс Синьцзян станет светским и безопасным для ханьцев (которые, к слову, прошли сами через подобные процессы).
Многие «родственники» полагали, что они жертвуют своим временем и энергией в перевоспитании мусульман, и считали, что взамен они заслуживают того, чтобы их обнимали и любили их уйгурские и казахские «маленькие братья и сестры». Они не способны были думать о том, что они делают, с точки зрения своих мусульманских соседей.
Как отмечала Ханна Арендт несколько десятилетий назад о системах массового гнета в других местах, банальность уйгурской несвободы была просто продуктом «выполнения своей работы» людьми у власти. До тех пор — заключает Байлер — пока ханьские «родственники» не смогут противостоять тому, что их вынуждают принять, сопротивление проекту человеческого инженеринга в Синьцзяне останется немыслимым.
Этот вывод американского антрополога в свою очередь приводит к очевидной мысли — свобода уйгуров невозможна без свободы всего Китая. 11 миллионов уйгуров, даже вместе с казахами и прочими меньшинствами, никаким образом не избавятся от гнета миллиардного Китая, если только перемены не произойдут в самом Китае.
