Крупнейший город Ирака с населением в два миллиона жителей Мосул был взят повстанческой армией, которой руководил бывший эмиссар «Аль-Каиды» и бывший заключенный лагеря для военнопленных в США Абу Бакра аль-Багдади, двадцать девятого июня 2014 года. В этот же день группировки, объединившихся в «Исламское государство Ирака и Леванта» или в ИГИЛ, был провозглашен Исламский халифат.
Деятельность «Исламского государства» была запрещена на территории России Верховным судом в декабре того же года – ИГИЛ был признан международной террористической организацией.
На сегодняшний день ИГИЛ контролирует территорию на сто тысяч квадратных километров с населением (по данным довоенной статистики) в восемь миллионов человек – это равняется половине Белоруссии.
Как свидетельствует Питер Барту, специалист по Ближнему Востоку из Калифорнийского университета в Беркли, ИГ нельзя назвать просто террористической организацией, ему скорее подходит определение движения за самоопределение, ищущего возможность создать суннитское государство в Западном Ираке и Восточной Сирии.
Целый ряд специалистов считает, что у этого движения есть ряд признаков полноценного государства: по Конвенции Монтевидео от 1933 года о правах и обязанностях государств, чтобы признать территорию государством, она должна иметь постоянное население, определенную территорию, а также правительство и иметь возможность выстраивать отношения с прочими странами.
Все эти признаки у «Исламского государства» есть, в том числе и способность выстраивать отношения с прочими странами, поскольку состояние войны тоже подпадает под определение отношений. Так считает Джи-И Макколлоу, в прошлом военный, проходивший службу в американской контрразведке в Центральной Азии и Ираке. С этой точки зрения ИГ сравнимо с режимом ХАМАС, который захватил власть в 2006 году в Секторе Газа, или с режимом Талибана в Афганистане в период 1996–2001 годов.
У аль-Багдади есть абсолютная власть, он является амиром аль-муминин и халифом, то есть повелителем правоверных, то есть объединяет функции религиозного, военного и политического лидера и играет во всех вопросах роль верховного арбитра. В «Исламском государстве» сформирована централизованная система контроля над территориями, занятыми ИГ, то есть она выполняет функции государственного управления.
В ИГ выстроена репрессивная жесткая система криминальной и религиозной полиции. Кроме того, соратниками аль-Багдади создана разветвленная сеть шариатских институтов, выстроена система начального образования и судебная власть. Оказывает «Исламское государство» и так называемые «мусульманские услуги»: распределяет гуманитарную помощь, организует работу пекарен, а также предприятий электро и водоснабжения и ЖКХ.
Как поясняет Айман Джавад аль-Тамими, научный сотрудник американского Ближневосточного форума, за осуществление каждой из перечисленных функций в ИГ отвечает диван, то есть отдельное управление. После провозглашения халифата эти управления составляют связную систему государственного управления, а ведь до этого имели место лишь локальные администрации.
Первоначально территории разделили на шестнадцать провинций-вилийятов, границы которых совпадали в первоначальном варианте с границами существующих провинций, при этом некоторые вилийяты больше номинально относятся к ИГ, поскольку контроля над ними ИГ не имеет. Однако, как признал бывший чиновник из правительства Асада, «Исламское государство» контролирует практически половину территории страны. Возглавляет валийят губернатор, при котором есть местные отделения каждого из центральных диванов.
Сейчас сотни тысяч людей покинули зону, находящуюся под контролем боевиков ИГ, однако, под их властью остаются крупные города Сирии Эль-Баб, Пальмира и Ракка, а также крупные города Ирака Эр-Рамади, Фаллуджа и Мосул.
Как свидетельствует бывший чиновник из сирийского правительства, не все, кто живет на территории, подконтрольной ИГ, поддерживает режим «Исламского государства», однако Дамаску нечего предложить людям, несогласным с ИГ. А на возвращение ситуации 2010 года эти люди также не согласны.
Основой государства в халифате является религия: ей подчинено все в «Исламском государстве». При захвате новых территорий боевики в первую очередь начинают деятельность именно проповедническую – раздают памфлеты, устраивают конкурсы чтецов Корана и религиозные церемонии. Кроме того, на этих территориях основываются религиозные образовательные и центры дауа, Институты шариата. Эти центры пользуются популярностью у местного населения тем, что с жалобой на несправедливость в них может обратиться каждый в отсутствие центральной власти.
Наряду с официальной судебной властью, которая продолжала свою деятельность в той или иной мере, были основаны в 2013 году исламские суды, собственная шариатская юриспруденция ИГ.
Позиции «Исламского государства» в провинциях Дейр-эз-Зор, Идлиб, Хама и в Латакии были утрачены в течение прошлого года, но в провинциях Алеппо, Эль-Хасака и Ракка их власть была усилена. По мнению аль-Тамими, надо рассматривать такую перекройку позиций не как поражение «Исламского государства», а как смену фокуса «стратегии на контроль над протяженной территорией и основных оплотов».
После того, как власть ИГ была сконцентрирована, «Исламское государство» приступило к «исправлению нравов», запретив в феврале прошлого года в Манбидже совместное обучение девочек и мальчиков, а в Эль-Бабе весной прошлого года работу магазинов и торговых предприятий во время намаза. Наказания худуд, предписанные в исламе, к которым относятся и отрубание рук за воровство, были введены в апреле прошлого года. В июне в ИГ запретили распитие спиртного, употребление наркотиков и табака.
Следит за «предотвращением порока» и «распространением добродетели» полиция «Аль-Хисба», которая осуществляет регулярное патрулирование центров городов. В декабре прошлого года в ИГ был опубликован уголовный кодекс, который основан на нормах Корана.
Как считают американские исследователи Сэмюэл Рейнольдс и Чарльз Кэрис, еще одним ключевым элементом строительства системы управления в ИГ можно считать образование. По словам бывшего члена правительства Сирии, десять лет назад в Сирии родились дети, которые уже и не знают такой страны, как Сирия, поскольку их родиной уже является «Исламское государство». Поскольку в Сирии религии не была подчинена вся образовательная система, «Исламское государство» после прихода к власти закрыло все школы, вузы и детские сады, а преподавателей отправили на переподготовку.
По прошлогоднему описанию британского издания The Telegraph, «Исламское государство» запретило в школах Мосула такие предметы, как национальную историю, теорию эволюции, музыку и литературу, поскольку национальные границы не признаются истинным исламским государством. Среди точных наук для преподавания были выбраны только те, которые не противоречат религиозному учению.
Что касается экономики «Исламского государства», то она соответствует типичной картине государственного образования - бюджет государства строится на доходах от нефтяных производств, внешней торговле, экспроприаций и конфискаций имущества принадлежащего врагам ИГ.
Так же, по версии западных аналитиков, поддерживает финансовую самодостаточность «Исламского государства» приток валюты из стран Персидского залива от его сторонников. Денежные средства, поступавшие на начальном этапе из этого региона, сыграли серьезную роль в становлении «Исламского государства».
До восьми миллионов долларов в месяц составляют налоги с населения. Кроме того, большую часть дохода приносил захват активов иракского и сирийского государства, а также торговля конфискованными и экспроприированными «языческими» предметами искусства. К примеру, после налета на Центробанк в Мосуле, казна «Исламского государства» пополнилась на десятки миллионов долларов.
Как свидетельствую выкладки аль-Тамими, который работал с документами финансового дивана ИГ по провинции Дейр-эз-Зор, попавшими в его распоряжение, в декабре-январе текущего года 44,7% поступлений в бюджет пришло из конфискаций, 23,7% - налоговые поступления, а доходы от продажи электричества составили 3,9%. Серьезным источником доходов ИГ является контрабанда природного газа и нефти, которые составляют 27,7% бюджета.
На ноябрь прошлого года триста пятьдесят нефтяных скважин работало в Ираке, и 60% нефтяных месторождений Сирии контролировало «Исламское государство», сохраняя за собой нефтеперерабатывающий завод в Байджи, крупнейший в Ираке, вплоть до марта текущего года. ИГ поставляло топливо в Курдистан, Иорданию и Турцию, в которую перегоняли нефть по четырёмстам пятидесяти нелегальным нефтепроводам.
По мнению Луайя аль-Хатиба, эксперта филиала Брукингсовского института в Дохе, при ценах в $100 за баррель «Исламское государство» сбывало нефть по $25–60 за баррель. Мэтью Левитт, коллега Богхардт, выступая на слушаниях в палате представителей конгресса США, оценил доход группировки на сентябрь прошлого года в три миллиона долларов в день, когда общая стоимость подконтрольных активов составляла $1,3–2 миллиарда. В результате халифат стал «самой хорошо обеспеченной группировкой в мире».
Впрочем, аль-Тамими считает, что реальный совокупный доход «Исламского государства» составлял 5–10% от суммы, названной Левиттом.
Социальная политика ИГ была, учитывая постоянный приток нефтедолларов, относительно эффективна: в учреждениях «Исламского государства» массово выдавалась гуманитарная помощь, преимущественно в захваченных недавно районах, устанавливались заниженные цены на продукты там, где ИГ имело стабильный контроль. Как свидетельствуют Рейнольдс и Кэрис, «Исламское государство» стало в Ракке главным поставщиком наличной валюты, пшеницы, масла, начало собственное производство бензина и хлеба.
Таким образом, можно признать устойчивым режим «Исламского государства»: качество жизни в подконтрольных ему сирийских районах не ухудшилось драматически, в Ираке, конечно, ситуация немного иная. Впрочем, как считает Барту, сама история гражданской войны работает на сохранение халифата: суннитские восточные районы Сирии Дамаску вновь подчиняться не собираются, а Западный Ирак не пойдет в подчинение Багдаду, поскольку оно составляет шиитское большинство. Кроме того, у ИГ есть жесткий аппарат безопасности, что также является фактором стабильности халифата.
П мнению Барту, военную и социальную опору «Исламского государства» составляют бывшие функционеры иракской партии БААС и офицеры времен Саддама Хусейна, религиозно вдохновленные сторонники, добровольцы-боевики из-за рубежа и суннитские общины и племена, проживающие на подконтрольных ИГ территориях.
Как заявляет Анатолий Несмеян, эксперт по сирийскому конфликту и политолог, на сегодняшний день количество боевиков, которые противостоят режиму Башара Асада, насчитывает сто двадцать тысяч человек. Именно поэтому, комментируя начало российской военной кампании в Сирии, он отметил, что необходимо поразить тысячи целей, чтобы как-то повлиять на ход боевых действий, поскольку боевики не являются армией в широком смысле – у них нет централизованного снабжения, соответственно нет крупных баз, складов, пунктов управления, уничтожив которые, можно «насолить» противнику сразу на большой территории.
Коалицией, возглавляемой США, за четыреста двадцать дней военной кампании было нанесено более семи тысяч ударов в Сирии и Ираке, и это гораздо больше, чем сделала российская авиация.
Как оценивает Soufan group, американская неправительственная организация в области безопасности, за «Исламское государство» воюет больше двадцати тысяч иностранцев, в том числе пять тысяч тунисцев, две с лишним тысячи саудовцев, две тысячи иорданцев, а также выходцы из России, преимущественно более полутора тысяч чеченцев.
Местное население было недовольно поначалу наплывом иностранцев, но в Ракку и другие города перебрались и семьи добровольцев, и это воспринималось нормально среди местного населения, у экспертов есть все основания полагать, что со временем они полностью интегрируются. Поскольку глобальный халифат задуман для того, чтобы культурные и этнические границы между людей со временем стереть, то данная ситуация вполне укладывается в его видение.
