Конфликт в Мали: Империализм или погоня за золотом
|
После кровавой "арабской весны" 2011г., в том числе конфликта в Сирии, переросшего в 2012г. в полномасштабную гражданскую войну, начало нового года ознаменовалось появлением на политической карте мира еще одной горячей точки - Мали. Эта западноафриканская страна, некогда считавшаяся образцом демократии на континенте, погрузилась в политический хаос еще в марте 2012г., когда группа путчистов во главе с офицером, проходившим военное обучение в США, свергла избранного президента и захватила власть в столице Бамако.
Политические перипетии в Мали так и остались бы обычной для Африки историей, если бы не последовавшая за этим резкая дестабилизация обстановки на севере страны, где власть перешла в руки исламистов из "Аль-Кайеды", объединившихся с местными сепаратистами-туарегами.
11 января 2013г. на фоне вялых действий международного сообщества и регионального западноафриканского блока ЭКОВАС Франция объявила о начале военной операции "Сервал" по освобождению Мали от "террористических элементов" и восстановлению территориальной целостности своей бывшей колонии. Столь стремительная военная интервенция стала неожиданностью для международных наблюдателей и была воспринята как ответ французов на быстрое продвижение боевиков на юг - в сторону Бамако.
Невзирая на быстрые локальные успехи французских бомбардировщиков, эксперты считают, что трубить в фанфары пока рано, и задаются вопросом, почему Франция решилась на одностороннее и рискованное военное вмешательство в Мали - одной из беднейших стран мира, территория которой на две трети состоит из пустыни. РБК проанализировал возможные мотивы, стоящие за военной операцией Франции в Мали, и предлагает собственные выводы.
Casus belli
Формальным основанием для начала военной операции послужила просьба временного руководителя Мали о помощи местной армии в борьбе с исламскими сепаратистами. 10 января и.о. президента Мали Дионкунда Траоре направил письмо на имя генерального секретаря ООН Пан Ги Муна и президента Франции Франсуа Олланда, в котором попросил о незамедлительной военной помощи. Уже на следующий день французская авиация приступила к точечным бомбовым ударам по колоннам боевиков, понеся при этом первые потери (в ходе одного из боевых вылетов погиб французский летчик). Одновременно Франция отправила несколько сотен солдат на защиту Бамако, пообещав довести численность своего контингента в Мали до 2,5 тыс. военнослужащих к концу января.
При этом в Париже подчеркивают, что военная операция в Мали проводится в полном соответствии с решениями Совета Безопасности ООН, ссылаясь на резолюцию от 20 декабря 2012г., которая санкционирует развертывание Международной миссии по поддержке Мали под африканским руководством (AFISMA) в координации с другими странами, включая Евросоюз. Конечно, резолюция прямо не разрешает односторонние военные действия Франции на территории Мали, однако 15 января Совбез ООН единогласно поддержал французскую военную кампанию, задним числом сняв все возможные вопросы о ее легитимности.
Вмешательство Франции в ситуацию Мали не вызвало возражений и у России, обычно весьма чувствительно относящейся к любым проявлениям западного интервенционизма. Правда, МИД РФ не упустил возможности высказать Западу свое недовольство по поводу его склонности решать политические проблемы военным путем, указав, что эскалация конфликта в Мали является прямым следствием вторжения НАТО в Ливию в 2011г.
Между тем в мусульманском мире французская интервенция в Мали вызвала, скорее, негативную реакцию. В разговоре с РБК кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН Борис Долгов напомнил, что 90% населения Мали составляют мусульмане (придерживающиеся умеренной версии ислама). Поэтому, по его мнению, военная кампания Франции, особенно если она затянется, будет восприниматься арабским миром в значительной степени именно как "война с исламом".
Неоколониализм или бремя исторической ответственности?
Несмотря на правомерность французской интервенции в Мали в глазах цивилизованного мирового сообщества, нашлись и те, кто заподозрил Париж в неоколониализме и попытке утвердить свои политические и экономические интересы в бывших колониях Западной Африки при помощи танков и бомбардировщиков. Эта версия имеет под собой некоторые исторические основания.
С 1990-х гг. французские войска около десятка раз вмешивались в политические события в различных африканских странах, включая Джибути, Руанду, Центральноафриканскую Республику (ЦАР), Чад, Кот-д"Ивуар, а в 2011г. именно французская авиация нанесла первые удары по вооруженным силам Муаммара Каддафи в Ливии. Однако новый президент Франции Ф.Олланд, придя к власти в мае 2012г., пообещал следовать менее интервенционистской политике по отношению к бывшим колониям. Символично, что еще в декабре 2012г. Франция отказала в военной помощи режиму в ЦАР, которому также угрожали повстанцы, а Ф.Олланд заявил, что времена, когда Франция напрямую вмешивалась в дела африканских стран, остались в прошлом. Через две недели после этого французские войска вошли в Мали.
Однако нельзя не признать: Франция в одиночку решилась на рискованную военную операцию, после того как все ее западные союзники самоустранились, а Афросоюз и ЭКОВАС безнадежно затянули с отправкой в Мали регионального воинского контингента. Кроме того, очевидно, что Франция располагает оперативным преимуществом в виде существующих военных баз в африканских странах (Джибути, Буркина-Фасо, Чад, Габон, Кот-д"Ивуар, Сенегал) для переброски войск в Мали. "Французы знают больше о Мали, чем кто-либо другой, ведь это их творение - искусственное государство с границами, прочерченными в Париже. Французская разведка лучше понимает туарегов и боевиков-джихадистов, чем их коллеги в США или Великобритании", - добавил бывший сотрудник ЦРУ и советник НАТО, а ныне эксперт по Ближнему Востоку Брукингского института Брюс Ридель.
Западные партнеры Франции ограничились оказанием транспортной и логистической поддержки военной операции в Мали. У каждого из них были свои резоны для этого. Германия старается дистанцироваться от непопулярной афганской кампании, особенно в преддверии федеральных выборов осенью 2013г. Великобритания переживает нелегкие времена в отношениях с партнерами по Евросоюзу. Испания и Италия, которые могут больше всех пострадать от дестабилизации обстановки в Африке, слишком заняты бюджетными проблемами и не в состоянии наращивать военные расходы. Что касается США, то главный мировой "борец с терроризмом" рассматривал возможность военной интервенции в Мали летом прошлого года, однако, взвесив риски, в Вашингтоне отказались от этой затеи. В целом боевой запал США угас после военных кампаний в Ираке и Афганистане, а после операции НАТО в Ливии администрация Барака Обамы с гордостью заявляет о новом статусе "теневого лидера" (leading from behind) в подобных международных кампаниях.
"Война против терроризма" по-французски
Основным мотивом военной интервенции в Мали Париж официально провозгласил защиту интересов Франции в сфере национальной безопасности. "Франция опасается, что Мали может стать убежищем и тренировочным центром для исламских террористов, если там будет провозглашено исламское государство", - пояснила эксперт Германского совета по международным отношениям (DGAP) Катрин Зольд. По ее словам, Франция как бывшая колониальная держава, сохраняющая тесные связи с франкоговорящей Африкой, усматривает особые риски в радикализации Мали и всего Сахаро-Сахельского региона. Угроза эта неэфемерная, поскольку уже сейчас исламистские группировки, связанные с "Аль-Кайедой", по сути контролируют на севере Мали территорию, превышающую по площади саму Францию и сопоставимую с размерами Афганистана.
Правда в этих рассуждениях есть определенная логическая нестройность, простительная для мировых держав, но зачастую дорого им обходящаяся. Франция действует по принципу превентивности, исходя из предположения, что малийские исламисты, установив свою власть на всей территории страны, непременно захотят атаковать цели внутри самой Франции. Однако возможно, что именно французская интервенция в Мали спровоцирует экстремистов на подобные атаки. Один из таких "самосбывающихся прогнозов" недавно шокирующим образом материализовался в Алжире, где террористы захватили сотни заложников на газоперерабатывающем заводе. Боевики заявили, что осуществили эту атаку в отместку за вторжение Франции в Мали, а Алжир был выбран в качестве мишени за то, что власти страны разрешили французским военным самолетам использовать свое воздушное пространство.
14 января одиозный полевой командир исламистов в северной части Мали Омар Хамаха заявил, что Франция, введя свои войска в страну, "открыла врата ада". В тот же день другой исламистский лидер, Абу Дардар, пригрозил, что террористы "ударят в самое сердце Франции", поскольку она "атаковала ислам". После этого Ф.Олланд распорядился усилить меры безопасности во французских общественных учреждениях и на объектах транспорта, а в заявлениях местных политиков зазвучали тревожные ноты.
Между тем многие эксперты считают, что "врата ада" в Магрибе и Сахаро-Сахельском регионе были распахнуты еще раньше - в 2011г., когда силы НАТО приняли решение бомбить Ливию. Как объясняет политолог-арабист Б.Долгов, кочевники-туареги, играющие сейчас важную роль в событиях в Мали, традиционно привлекались на службу в Исламский легион М.Каддафи. После свержения ливийского диктатора многие туареги, обученные воевать и имевшие доступ к арсеналам М.Каддафи, ушли на территорию соседнего Мали, где в апреле 2012г. провозгласили независимое государство Азавад. "Потоки оружия из разваливающегося государства М.Каддафи подогрели восстание туарегов на севере Мали и способствовали падению малийского центрального правительства", - заявил профессор международных отношений Гарвардского университета Стивен Уолт, заключая, что "хотя у Запада по-прежнему есть основания праздновать свержение М.Каддафи, чистые выгоды ливийской кампании НАТО будут становиться менее определенными по мере ухудшения ситуации в Мали".
В погоне за золотым тельцом
Расхожее мнение гласит, что любая война так или иначе связана с экономическими интересами, хотя история упорно доказывает, что чистые экономические выгоды от военных конфликтов весьма и весьма сомнительны (триллионные войны США в Ираке и Афганистане - яркий тому пример). "Риторика французских властей, касающаяся интервенции в Мали, полностью соответствует западной мантре о "войне с терроризмом", однако интересы Франции в регионе, без сомнения, носят экономический и политический характер", - утверждает адъюнкт-профессор факультета французских исследований Сиднейского университета Бронвин Винтер. Мали занимает третье место в Африке по объемам добычи золота, указывает эксперт, а также является перспективным регионом в контексте неосвоенных запасов урана и углеводородов.
В экономике Мали, входящей в десятку беднейших в мире, золотодобыча занимает главенствующее положение: на ее долю приходится около 20% ВВП и 75% валютной выручки государства. В 2011г. в Мали, по оценкам местных властей, было добыто 43,5 т золота. В золотодобывающем секторе страны работают более десятка западных компаний - в основном канадские и австралийские производители. При этом Мали славится репутацией государства, "дружелюбного" к иностранным горнодобывающим компаниям: на их деятельность смена власти обычно влияет мало. Однако возможный захват Мали недоговороспособными исламистами, безусловно, грозит пересмотром сложившейся относительно комфортной системы отношений государства с иностранными золотодобытчиками.
С золотом Мали связана занимательная конспирологическая версия относительно мотивов французской интервенции, появившаяся в англоязычной блогосфере. Центральный банк Германии (Бундесбанк), который критиковали за то, что он плохо проверяет свое золото, хранящееся в Центробанках других стран, в начале 2013г. неожиданно объявил о намерении к 2020г. "репатриировать" весь физический запас золота (374 т) из Франции. Блогеры предположили, что золота Бундесбанка в Париже уже нет, а чтобы вернуть Германии 374 т драгметалла, Франция решилась прибрать к рукам золотодобывающую промышленность Мали.
Другие версии связывают интервенцию Франции в Мали и перспективу обнаружения крупных запасов урана в стране, граничащей с Нигером, где французская государственная корпорация Areva уже давно извлекает урановую руду. Ежегодно Areva поставляет из Нигера во Францию около 3 тыс. т урана, что составляет одну треть годовых нужд французских АЭС. При этом атомная энергетика имеет для Франции стратегическое значение, обеспечивая около 75% энергобаланса страны. Поскольку границы между Нигером и Мали, как и по всей Западной Африке, охраняются очень плохо, малийские исламисты без сопротивления могут проникнуть на территорию Нигера и попытаться совершить нападение на уранодобывающие предприятия Areva.
"Мы все глядим в Наполеоны…"
Некоторые французские политологи рассматривают военную кампанию в Мали сквозь призму внутриполитических интересов Ф.Олланда, занявшего Елисейский дворец менее года назад, но уже столкнувшегося с рекордным падением рейтингов. Возможно, Ф.Олланд, всегда воспринимавшийся как мягкий и нерешительный политик, своим приказом об отправке войск в Мали хотел доказать себе и избирателям, что способен выступать в роли сильного президента и настоящего верховного главнокомандующего. Проявленная решимость Ф.Олланда, контрастирующая с его давним образом несколько несуразного и даже комичного партийного функционера, может на какое-то время консолидировать французское общество и отвлечь его от насущных экономических проблем.
Социологические опросы показывают, что ставка Ф.Олланда на военную операцию в Мали оказалась верной: до 75% французов поддержали решение президента. Как заявил социолог Эрик Бонне, "за последние 15 лет ни одна военная операция с участием Франции не пользовалась такой общественной поддержкой". Однако опыт экс-президента США Джорджа Буша-младшего наглядно показывает, что настроения публики могут кардинально измениться, если военные действия затянутся на неопределенный срок и не принесут однозначного результата. Военная кампания в Мали может нанести Ф.Олланду долгосрочный политический ущерб, если первоначальные успехи французской армии сменятся боевыми потерями или террористы сумеют ударить по мишеням в самой Франции, отмечает профессор Института политических исследований в Париже Доминик Муаси.
Риск того, что Франции не удастся провести в Мали "маленькую победоносную войну", действительно существует, сходятся во мнении эксперты. Боевики уже доказали, что способны быстро перегруппироваться и, наверняка, готовы вести изнуряющую партизанскую войну в суровых условиях полупустыни на севере страны. Кроме того, исламисты хорошо вооружены и обладают финансовыми ресурсами, чтобы привлекать наемников из соседних африканских стран. И если Мали, как предрекают многие эксперты, действительно окажется для Франции новым Афганистаном, обсуждение национальных интересов, стоявших за этой военной операцией, потеряет всякий смысл.
