Н. Аширов: Произойдет только то, что пожелает Аллах

Абдулмумин Гаджиев:"Подыскивая кандидатуру для разговора о проблемах Ислама в России и, в частности, на Кавказе, мы остановились на главе Духовного управления мусульман азиатской части России Нафигулле Аширове. Человеке, прямота и образованность которого не могут вызвать сомнений ни у кого. Интервью получилось довольно откровенным. Судите сами".

– Муфтий и просто мусульманин... Приходится ли Вам разрываться между этими статусами, и если да, то как часто?

По российским меркам, муфтий – это чиновничья должность. К сожалению, многими муфтиями она по-другому и не воспринимается. А мусульманин – это человек, идущий по пути Аллаха и стремящийся к Его довольству.
Для России – это разные вещи. Если муфтий не имеет твердого вероубеждения, то его нередко вынуждают поступать вопреки убеждениям мусульманина. Или же ради каких-то своих политических, экономических и других интересов он это делает сам.
Вообще, в Исламе системы духовных управлений не существует. И сегодняшняя система, адаптированная к российским условиям, не всегда себя оправдывает. Дело даже не в том, что сама система ущербна. Хотя и в этом тоже есть причина.
Дело в том, что тот узкий круг людей, которых назначают муфтиями, тем более при протекции со стороны местных чиновников, проталкивающих тех, кто им удобен, не может потом исполнять свой религиозный долг, свое предназначение как лидеров мусульман своих регионов. И в этом заключается большая трагедия Ислама в России.

– А если сравнить наши муфтияты со сходным аппаратом, скажем, Саудовской Аравии… есть ли там эти проблемы?

В Саудовской Аравии есть целая плеяда исламских ученых, имеющих международный авторитет и статус, которые высказывают свои мнения независимо от того, как на это смотрит чиновничий аппарат. Конечно же, подобные проблемы есть и в Саудии, но защищенность мусульман от возможных заблуждений и искажений религии там намного выше. У нас, во-первых, нет таких ученых, а во-вторых, нет и тех, кто ради правды готов пожертвовать своими благами.

– Как Вы смотрите на кавказские республики и их народы? Они, скорее, национальные, чем исламские, или наоборот? Какой из этих факторов более прогрессирующий на сегодняшний день?
Религиозность мусульман республик Северного Кавказа и уровень их образованности, конечно, намного выше, чем в других регионах России. Проблема в том, как эти знания служат на благо общества. А такого влияния на сегодняшний день, к сожалению, нет.
Отметить в этом отношении можно, пожалуй, Чеченскую Республику, президент которой – единственный в Российской Федерации, кто ведет работу, чтобы сохранить местные исламские ценности. К примеру, это его волевое решение об изъятии из пределов республики игровых автоматов, строительство мечетей, оказание помощи исламским организациям, существенное ограничение употребления алкоголя.
Это усилия, которые можно приветствовать и которые имеют право на проведение в жизнь, даже исходя из российских законов. Ведь фактически Россия негласно позиционирует себя как православное государство. И пример тому – попытка Церкви проникнуть в школы с изучением Православия, в армию. Право реализовывать свои религиозные проекты должны иметь и мусульмане. И в Чечне это в какой-то мере это пытаются делать.

– Касательно Чечни, как раз по первому вопросу нашего разговора… не все ведь так идеально?

Конечно, не все. В религиозной сфере нет свободы мысли, которая всегда присутствовала в исламском мире еще со времен ранних мусульманских ученых. Отказ от некоторых догм там иногда воспринимается, чуть ли не как отказ от ислама. С этим проблемы, конечно, есть.

– Религия или политика – какое из этих понятий ближе к определению Ислама и почему?

Политика – это наша повседневная жизнь. Это наше отношение к соседям, к людям другой веры, нации. Это отношение к государству: что-то мы приемлем, что-то, будучи ограниченными божественным вероучением, – нет.
Потому что мусульманин не может быть всеядным. И абсолютным приоритетом для него является божественная установка, ради которой он готов пожертвовать многими своими благами. В противном случае в его вере есть большой изъян. Поэтому Ислам и политика в жизни человека всегда неразрывны. Подход «богу – богово, кесарю – кесарево» – это ущербный подход.
Поклонение Аллаху – это работа, отношение к окружающим, создание семьи, работа на пути становления справедливого общества, живущего по заповедям Всевышнего Аллаха. Другое дело, что политику узко понимают – как право одних на создание законов для других.
С точки зрения исламского мировоззрения, законы давно уже созданы Самим Богом. Человек же должен только реализовать их и жить по ним. Ислам без этого ущербен и, по сути, уже не является исламом как таковым.

– Согласно нашему «официальному духовенству» ваххабит – это тот, кто: 1) выходит за рамки четырех мазхабов (исламских правовых школ); 2) склонен к обвинению мусульман в неверии. Как вы относитесь к термину «ваххабизм»? Приемлете ли Вы его и если да, могли бы дать ему определение?

Определение слову «ваххабизм» еще не дано. Без всякого определения и какой-либо статьи в Уголовном кодексе «ваххабизм» стал ярлыком, который можно использовать против любого своего оппонента. И это при том, что законы, действующие на территории Российской Федерации, дают ее гражданам полную свободу в вероубеждении. Нельзя человека преследовать только за то, что он признает или не признает того или иного религиозного авторитета.
Никто не имеет права загонять мусульманина в рамки какой-то отдельной правовой школы. Религия Аллаха гораздо шире этих рамок. Нельзя полностью отвергать одних ученых и почти обожествлять других. Мнения ученых общеприемлемы для мусульман. В этом и заключается универсальность ислама. Когда ученые прошлого разногласили, это никогда не приводило к разделению и вражде между ними. Почему же мы должны разделяться, читая их книги?
Что касается обвинения в неверии, это один из тягчайших грехов, о котором свидетельствуют многочисленные хадисы. Пророк (мир ему) строго запрещал обвинять мусульман в неверии и предупреждал, что это неверие возвращается к самому обвиняющему. Обвинять в неверии человека, который совершает молитву и определяет дозволенное и запретное, согласно Исламу, не имеет права никто.
– Молодежь на Кавказе тянется к Исламу как образу жизни. Растет правовое сознание мусульман. Какие институты для реализации молодежью своих амбиций способно предложить государство? Способно ли вообще?
Государство предложило форму духовных управлений. Их ущербность заключается в том, что для создания мусульманской организации люди вынуждены идти на поклон к местному «духовному лидеру», без так называемого «благословения» которого в виде печати и подписи невозможно зарегистрировать общину.
Вообще, свобода совести предусматривает, что люди должны быть свободными в этом отношении и иметь право свободно организовываться и работать. Нельзя заранее подозревать, что исламские организации непременно будут экстремистскими. Презумпция невиновности должна быть одинаковой для всех.
В этом плане молодежь, конечно, ограничена. Те же духовные управления нередко навязывают им свою точку зрения в понимании религии, свои методы работы. А это может быть молодежь, которая получила достаточно хорошее исламское образование и не во всем согласна с тем, что ей предлагают.
Таким образом, молодежи приходится отказываться от вполне легальных форм деятельности и подчиняться лицам, которых она не считает авторитетными. Этого Ислам абсолютно не предписывает.

– Каким образом, на Ваш взгляд, можно противодействовать распространению экстремизма?

Для начала «экстремизму» надо дать хотя бы определение. Сегодня палестинских партизан нередко называют экстремистами. Хотя партизан, освобождавших Советский Союз от фашистской оккупации, называли патриотами родины и награждали орденами. Экстремизмом сегодня считается высказывание мнения, отличного от мнения окружающих.
Надо бороться со скинхедами, которые преследуют и убивают кавказцев, азиатов или иностранцев, фактически открыто провозглашающими лозунг «Россия для русских», который почти легализован. В то же время в мусульманских республиках люди не могут жить, согласно своему вероубеждению. Сколько было шума в СМИ, когда в той же Чечне Рамзан Кадыров устранил игровые автоматы? Разве это противоречит закону? Если жители какого-либо дагестанского села решат не продавать в магазинах алкоголь, то каким образом это противоречит закону?
Однако обязательно найдутся люди, которые об этом заявят, а жителей села назовут экстремистами. «Экстремизм» в России – это сегодня сомнительный термин, который потерял свое истинное значение.

– Какие пути изучения исламских наук предпочтительнее в наше время? Как следует относиться к выезду студентов на обучение за границу?

Пути изучения наук общеприняты. Это изучение книг, обучение у тех, кто этим знанием обладает. А выезжать молодежи за рубеж или нет – этот вопрос сегодня не может так даже ставиться. Исходя из законов РФ, любой гражданин имеет право получать образование за рубежом, в том числе и религиозное. К тому же в России практически нет ни одного исламского вуза, который способен дать образование на уровне известных во всем мире университетов.
Мусульмане из многих стран обучаются во всемирно известных вузах Египта, Малайзии, Сирии, Марокко, Саудовской Аравии. В таких авторитетных учебных заведениях наши ребята могут получить широкое богословское образование, защитить докторские работы, вернуться в Россию и реализовать свое знание. Поэтому те духовные деятели, которые сегодня заявляют, что нельзя пускать молодежь за рубеж, во-первых, пытаются лишить молодежь ее законных прав, а во-вторых, фактически препятствуют развитию исламской мысли и просвещению в России, тем самым пытаясь продлить сохранение своего положения и статуса.
Никто не будет спорить с тем, что наши исламские университеты, в которых преподают их же выпускники, нельзя даже назвать университетами. В лучшем случае это уровень среднего медресе в любой арабской стране, где ученики заучивают некоторые суры Корана и проходят основы вероучительных предметов. Но при этом они не становятся имамами мечетей и тем более муфтиями, как у нас.

– Как Вы оцениваете позицию России в ближневосточном конфликте и какую позицию Вы бы хотели, чтобы она занимала?

Россия как государство, претендующее на высокие роль и статус в мировой политике, конечно, должна была более активно действовать в вопросе урегулирования палестино-израильского конфликта. К сожалению, в планируемой в скором будущем конференции по палестино-израильской проблеме исключено участие представителей движений ХАМАС и «Хизбулла».
Конечно, это приведет к тому, что цели, для достижения которых эта конференция проводится, достигнуты не будут. Сегодня ХАМАС и «Хизбулла» – это объекты переговоров и те силы, с которыми невозможно не считаться и тем более невозможно решить без них этот конфликт.
То, что Россия согласилась проводить через свою территорию грузы, пусть и не военного назначения, оккупационным войскам в Афганистане, – это, я считаю, ошибочное решение. Афганистан сегодня – это оккупированная территория, а афганский народ ведет тяжелую борьбу за освобождение своей страны от иноземной оккупации. Подобное участие – фактическое признание этой оккупации.

– Каково Ваше отношение к избранию Барака Обамы на пост президента США? Потерял или приобрел от этого исламский мир? Будут ли США и Россия «наперегонки дружить с мусульманами», как это многие прогнозируют?

Я думаю, ошибка мусульман в этом и заключается, что они ждут доброго царя-батюшку, который бы повернулся к ним лицом. Мусульмане должны очень хладнокровно относиться к процессам, которые происходят в той же Америке. У нас есть Всевышний Аллах. У нас есть Его Закон. Есть таваккуль – упование на Аллаха.
Произойдет только то, что пожелает Аллах, а то, чего Аллах не пожелает, никогда не произойдет. А будет это Обама, Буш, хоть Чикатило, нас это должно меньше всего интересовать. Мы должны твердо идти по своему пути. Жизнь коротка: 70–80 лет… ну, на Кавказе – 100–120… И разменивать эти жалкие годы на вечность, которую обещает нам Всевышний Аллах, я думаю, не стоит никому.