Педофилия как постановочный репортаж о национальной угрозе

Судят пожилого консерваторского профессора Рябова, судят за педофилию, мерзавец пытался растлить ученицу. Ай-яй-яй! Профессор! Интеллигент! Может ли быть такое?

Еще как может, артистическая душа, Абеляр и Элоиза знаете ли, творческий эксперимент шагнувший из головы в жизнь, может, он в этот момент кантату «Юность» мысленно писал,  вот и положил руку на коленку младой пианистке…

Я человек не творческий, я убежден, что такую руку, с тонкими нервными пальцами, надо по плечи выдирать, с Абеляром примерно так и обошлись. Но не дают мне покоя детали этого дела: профессор отчислил «Элоизу» из своего класса, мать девочки (которую так упорно домогался профессор, 53 эпизода насчитали) просила принять ее назад, подарки дарила, профессор упорствовал…,  тут она и заявила куда следует о профессоре-педофиле.

Что-то тут не так. То ли всех  устраивало до поры до времени, чтоб молодое дарование шагнуло из профессорской кровати в дипломанты-лауреаты, обычное дело, то ли вообще ничего не было! И вкус у этой истории какой-то… Политики вроде нет, а вкус политический.

У истории Владимира Макарова, растлившего собственную 8-летнюю дочь, был такой же вкус: все мутно, сперматозоиды в моче  «растленной» то появляются, то исчезают, потерпевшая все отрицает, психологу-эксперту видятся в детских рисунках фаллосы, хотя все остальные видят в них лишь кошек с хвостами, сама эксперт оказалась той еще девианткой,  выкладывала в сеть свои фото в стиле садо-мазо…  Тем не менее, дело со скандалом протащилось через все инстанции и Макаров получил срок.

Как заказали!

Кто? Почему? Кому Макаров мешал?

Российский зек № 1 Михаил Ходорковский рассказал о сокамернике: ему 18, ей еще нет, познакомились на дискотеке, жили дома у ее родителей, ждали когда можно будет расписаться, но участковому нужна соответствующая «палка», потому как кампания против педофилов по всей стране, и судье нужна «палка», ну не может она оправдать, когда  кампания по всей стране, и все понимают, что это не то, но по всей стране же, президент законопроект внес… И жених вместо ЗАГСа идет на 5 лет в зону.

Вот откуда этот вкус, тут сомнительно, там сомнительно, но ведь президент же…, ему виднее. А с чего это Дмитрия Анатольевич на эту тему так возбудился?

На самом деле все просто, он бедняга телевизор смотрит и газеты читает, а там…

А там Аркадий Мамонтов, гордый одинокий рыцарь встал на защиту поруганных детей, а там Андрей Малахов  устраивает свое фирменное расследование,  как юный гастарбайтер -узбек обрюхатил свою русскую несовершеннолетнюю пассию, а там Пугачева голосит, «за монетку, за таблеточку сняли нашу малолеточку», а там Астахов, а там Слиска…

И попробуй скажи Дмитрий Анатольевичу: да не слушайте вы их, все сложнее, нет тут такой проблемы, чтоб кампанию затевать, лес рубить и щепок не считать, вспомните про возраст Джульеты, наконец!  Боязно сказать, потому что из газет и телевизора, от Астахова и Слиски, все знают про ужасное педофильское лобби, которое делает все, чтоб легализовать свой мерзкий порок и если ты «против», то стало быть из них.

Любой ярлык можно пережить, и «наемника госдепа США» , и «ваххабита-террориста», но не педофила, это как крест на себе поставить, ведь столько лет всей стране рассказывали как эти нелюди, расползались и множились, проникали в госдуму и правительство, их не видать, но они везде  и если им сейчас не дать последний и решительный бой!  Что там считать рябовых-макаровых, когда над нашими детьми такое нависло.

Соответственно, я старался от скользкой темы быть подальше, ровно до той поры пока не увидел рыдающего на улице малыша. Он просто маму потерял. Сунулся я было: «не плачь, сейчас найдем», и притормозил, «а люди что вокруг подумают». Даже не знаю, что хуже, вот так притормозить или ярлык педофила.

А я помню времена, когда были маньяки-извращенцы, которых сажали и самое страшное наказание они получали не от суда, а от сокамерников, и были просто мужики, у которых любовницы были моложе общепринятого, и этих мужиков морально осуждали тетки средних лет в месткомах, а исполкомы давали их любовницам разрешения расписаться раньше положенного, коли они попадали в интересное положение. Все это было, а национальной угрозы под названием «педофилия» не было. И я помню как она появлялась, первые шаги новоявленной национальной угрозы были неуверенными и смешными:

Юный фотокор Алексей Островский продал журналу Time фотографии по теме «детская проституция в России», время то какое, 1993-й, время голодных старух и шестисотых меринов.   Хороший фотограф знает, что главная фотография это вовсе не та, где озверелый толстопузый маньяк срывает с «лолиты» белье, главная это та, где только полунамек… Островский был хорошим фотографом, на его главной фотографии невинная девочка просто садилась в шикарную иномарку, на заднем плане Красная Площадь.

На этой фотографии Островский и погорел, вскоре «нарисовался» разъяренный отец девочки и выяснилось, что это постановка, родители ребенка получили небольшую плату  за участие дитяти в съемке, но никто не предупреждал их, что этим проиллюстрируют статью о разгуле детской проституции в России. По поводу прочих фотографий Островскому тоже пришлось признаться «в отсутствии уверенности, что все эти дети проститутки».

По советским меркам юный фотограф ничего ужасного не сделал, подумаешь, постановочный репортаж: «проблема есть, вот я к ней и подготовил иллюстрации». Даже спустя 15 лет можно было увидеть, к примеру, как во время войны в Южной Осетии фотозубр старой школы делает кадр: «Бабка с ведрами на фоне танка».

- Бабка какая-то не такая, ведра то пустые, положим туда камней и пусть еще раз пройдет.

Но тут уже были не советские времена, тут был Time, отличный прайс, и убежденность английского редактора, что русский мальчишка развел его по-полной. В общем, Островскому пришлось свалить из профессии, но тема то оказалась благодатной и неплохо оплачиваемой (не только деньгами, но и репутацией журналиста-рыцаря). Много карьер было сделано не без помощи «еще одной национальной угрозы»  под всеобщий одобрямс. А Макарову да Рябову довелось отведать тюремной баланды, чего бы никогда не случилось в эпоху, когда были просто маньяки и просто мужики с излишне юными любовницами.

А Островский, первым попытавшийся нажиться на щепетильной теме,  хоть и покинул фотожурналистику, но нисколько не проиграл, так как занялся политикой. Сначала стал придворным фотографом Жириновского, а теперь и вовсе ждет назначения на пост губернатора Смоленской области.

Интересно, что он чувствует, когда слышит про Макарова и Рябова.