Сегодня я хочу представить вниманию читателей фотоотчет о моем свидании с дочерью, в израильской тюрьме для детей.
Поскольку я не знал, можно ли снимать и фотографировать, я старался делоть это незаметно. Прошу это учесть при просмотре снимков.
Конечно, фотоотчет будет сопровожден описанием самого свидания и реакции надзирательниц этой тюрьмы на происходящее.
Итак — израильская тюрьма для детей организованная женской феминистической организацией ВИЦО:
«THE AMY AND PAUL BLAVIN FAMILI
CHILDREN’S CENTER»
Сразу обратите внимание:
Сверху, видимо, детские камеры. Решетки скреплены маленькими белыми ромбиками. Но создается обманчивое впечатление, что если заключенный ребенок, как то справиться с решеткой, то он может легко спрыгнуть на крышу каравана, прилегающего к зданию тюрьмы и по крыше сбежать. Почему впечатление обманчиво? Потому, что между караваном и основным зданием тюрьмы, имеется более двух метровый промежуток.
Внизу бетонный пол. Я думая не для того, что бы ребенок попытавшийся сбежать убился. Просто это должно малыша испугать, что бы он и не пытался сбежать.
Ниже его фотография:
Выломав решетку, ребенок пытающийся сбежать, попадет в еще одну западню.
Но теперь начнем сначала.
Вы уже видели на карте, что сами улицы, зоны, где находиться детская тюрьма (возможно не единственная) Израиля не проименованны.
При входе в зону детской тюрьмы, первые ворота открыты, и входящие не проверяются. Там просто забор и возможность закрыть эти ворота.
Как я понимаю, это сделано для того, что бы если вошедшего надо почему-то задержать, то охранник получает сигнал и закрывает ворота. Тогда мышеловка захлопнулась.
Вот он охранник первых ворот:
первые входные / въездные ворота в зону детской тюрьмы в Израиле
Но, естественно за первыми воротами, следуют вторые.
вторые ворота в зону детской тюрьмы в Израиле
На вторых воротах у меня проверили удостоверение личности, спросили на всякий случай имя (глядя в удостоверение) и сличили со списком тех, для кого заказан вход.
Прежде чем приступить к рассказу о встрече с дочерью, я хочу опубликовать еще несколько фото.
Тюрьма для детей в Израиле - Решетки
внешний двор тюрьмы для детей в Израиле. Вид изнутри.
Вход в тюрьму. Справа комната охранников входа, потом комната начальника тюрьмы. Справа комната отдыха надзирателей - кофе, чай. Там же проходят совещания. Естественно, все на серьезных запорах.
Больше всего меня поразила главная игрушка этого внутреннего двора — пугало. Поскольку в тюрьме дети всех возрастов, маленьких могут пугать, что бы сами не пытались выйти:
- Ты выйдешь, а оно тебя съест!
Другой, хоть какой-нибудь прагматической цели пугала, моя фантазия создать не смогла. Рядом, кроме засохших деревьев и мешков с мусором, ничего нет.
Но переходим к самой встрече.
8.45 утра. Молодая, симпатичная назирательница Тали выводит ко мне мою дочь.
Говорим на иврите. Тали присутствует. Говорим по мелочам. Я рассказываю, что привез в передаче. Еще раз прошу у тали возможности привезти дочери компьютер или мобильный ДВД, следует отказ.
Спрашиваю, не нужно ли дочери постирать какую-то одежду (я каждый раз привожу какую-то шмотку). Перед этим я привез футболку шерты и трусики (недельку). Нет — нет, вступает в разговор надзирательница. Тут есть стиральная комната.
- Понимаете, — говорю я Тали — дома Юля не привыкла два дня подряд одевать одну и туже вещь.
- И здесь точно также — говорит надзирательница.
Специально, чуть позже, я делаю фотографию. Посмотрите на штаны моей дочери. На кофте просто меньше видно, из-за цвета. Но видно.
Моя дочь отбывает свой первый срок в тюрьме для детей, в Израиле .
Тогда я решаюсь на драматический ход.
Напомню, уже месяц как Юля (моя дочь) живет не со мной, а в этой детской тюрьме.
- Юля, сейчас… сегодня после нашей встречи, будет здесь будет совещание, на котором мне будут задавать вопрос о том, что будет дальше. Что хочешь ты? С кем ты хочешь жить!
- С тобой — говорит Юля и крепко ко мне прижимается.
- Нет, нет — вступает в разговор надзирательница, не готовая к такому повороту — Ты же говорила, что хочешь жить с мамой?
- Мне сказали, что можно или здесь или с мамой и иначе нельзя. Тогда с мамой. — соглашается с надзирательницей моя дочь.
- А если можно иначе? Ты сейчас говори то, чего ты хочешь, а не то что тебе кто-то сказал. Если хочешь жить с мамой, нет проблем. Но это если ты хочешь.
У надзирательницы аж глаза опухли. Она вскочила и побежала совещаться с начальницей тюрьмы. Но все уже сказано.
А мы начали говорить на родном русском и уже не о фигне, а о том, что дочери нужно из того что можно, что бы она тут как-то могла терпеть.
Я вместе со сладостями, фруктами, соком и шмотками, привез MP4. Там аудио сказки. Надзирательница сказала, что его можно слушать только вечером, один час. Но тут мы поработаем. Полчаса компьютер, час МР4, какое-то время телевизор…
Дочь с горечью смотрит через забор.
- Интересно, чей там ….? — и она говорит какое-то непонятное мне слово.
- Что …. это?
Выясняется что за забором лежит маленький розовый самокат.
- Твой самокат, тебя дома ждет.
- Мой самокат, намного лучше — говорит Юля, а я пытаюсь сдержать слезы.
Моя дочь, во дворе израильской тюрьмы для детей. Ее вина - желание жить с папой.
Но перейдем к совещанию, которое состоялось после встречи. Присутствуют представительницы отдела ноар, одна пкидат сад, надзирательница, начальница тюрьмы и еще какая-то пожилая социальница, которая ведет это совещание. Все женщины.
Мне сразу пытаются сказать, то же что и моей дочери, что ей можно быть или здесь или с мамой, предлагают мне выбрать, что по моему мнению из этого лучше.
Я возражаю против самой постановки вопроса и говорю, что нужно просто писать в суд предложение (тазкир), что бы вернуть дочь ко мне.
Мне говорят — нет Вы должны выбрать из предложенных вариантов.
- Ну да — отвечаю я — вы предлагаете мне самому решать, каким образом меня казнят — повесят или утопят. Не кажется ли, уважаемому собранию, такой вопрос садистским?
- Это сильная метафора — говорит мне пожилая социальница.
Надзирательница описывает все нахождение Юли в данном заведении. Оказывается, Юлю привезла сюда ее мама, которую Юля просила не отдавать в эту тюрьму и даже, так пишет социальница, хватала ее за руки.
Мама отдала.
Среди прочих глупостей, мне запретили говорить с дочерью, об израильском обществе, о том как оно устроено, что в нем хорошего, а что плохого.
- Это не для детей.
Мне, конечно хотелось сказать, что не нужно было создавать такое общество, которое не для детей…
Ну и так… по мелочам. Моя дочь самая продвинутая в занятиях, но когда ее что-то спрашивают, она отвечает не сразу, а после паузы.
Мысль что человек задумывается, прежде чем что-то сказать, социальникам в голову не приходит.
Кроме того оказывается, когда моей дочери говорят, что-то неприятное (а на хрена), она уходит и разговаривает сама с собой.
- Стоп. — говорю я — Вы до чего ребенка довели?
- Так она и раньше с собой разговаривала.
- Она разговаривала с собой проговаривая то, что она пишет. Это совсем другое!
Нет, социальники не понимают разницу, а взрывать их бесполезно. Их, проституток в Израиле, легион. Нужно взрывать Израиль. Взрывать не бомбами, а социально. Нужно оправить по тюрьмам всех социальников и полицейских. А к некоторому их количеству применить, решением нового суда, высшую меру социальной защиты. Эти твари чрезвычайно опасны для людей.
Государство Израиль имеющее такую полицию, социальный отдел и суды, по моему мнению, не имеет права на существование.
Есть возражения?
Продолжение темы:
Тюрьма для детей в Израиле — часть вторая.
Эпизод 30.11.2011
Как окончился первый разрыв
Рождение и первые годы жизни, моей дочери.
Эпизоды 14-15 декабря.
Убить жену.
Фотографии не разгромленного стоматологического кабинета
Встреча у Тив-Тама
Начало года дракона. Личное и не только.
Последняя сора.
Нет хороших полицейских — репортаж из тюрьмы.
