Усиление раздражительной тональности со стороны главных нынешних «интеграторов» арабского мира – Саудовской Аравии и Катара, во время конференции «Группы друзей Сирии» в Тунисе и после нее свидетельствует о том, что с ваххабитским интеграционным проектом от Атлантики до Ирана возникает все больше проблем.
В сущности, на сирийских просторах сейчас проверяется на прочность «субъектность» арабской ойкумены под саудовско-катарским патронатом.
Огромный интерес в мире к событиям т.н. „арабской весны” в очередной раз подтверждает то, что в последние годы территория „арабского мира” является одним из ключевых центров формирования новой мировой геополитической конъюнктуры.
Что, в общем-то, неудивительно в связи с существенным повышением роли энергетических ресурсов региона в глобальной энергетической системе, а также, что особенно важно, вследствие неспособности арабских стран обустроить свое политическое, экономическое и гуманитарное пространство и создать стабильную систему внешних связей (скажем, наподобие Евросоюза).
Ситуация в последнее время усугубилась еще и тем, что если после окончания «холодной войны» в регионе безраздельно хозяйничали американцы, то после трех провалов Вашингтона - Кэмп-Дэвида-2 в 2000 г., иракской кампании и политики „тотальной демократизации” арабских государств в середине прошлого десятилетия - активизировались главные конкуренты США на ближневосточном направлении - ЕС, Китай и Россия.
Парадоксальность ситуации в регионе, до недавнего времени, заключалась еще и в том, что несмотря на то, что арабы (вернее будет сказать, арабоговорящие народы) составляют подавляющее большинство населения Большого Ближнего Востока и занимают львиную долю территории, в общей сложности формируя 21 государство (а если с „квази-государственной” Палестиной, то 22), неформальными лидерами региона являлись до прошлогодних революционных событий в регионе как раз неарабские страны.
Это Иран, Израиль и, в последнее время, Турция, которая, похоже, окончательно прекратила биться головой о глухую стену Евросоюза и повернула свой внешнеполитический вектор на Ближний Восток, а также полностью окунулась в оформление тюркского мира (в свое время мне уже доводилось писать об этом на страницах «Нового Восточного Оборзрения»).
Среди арабских стран выделялись разве что „мубараковский” Египет и Саудовская Аравия. Первый, до недавнего времени, традиционно считался ключевой страной региона, имея одну из мощнейших армий, другая владеет 25% мировых запасов нефти.
Разобщенность и слабость арабского мира стала причиной образования по всему региону т.н. экстерриториальных исламистских организаций (некоторые эксперты называют их религиозными орденами). Они представляют собой своеобразные государства в государствах (как «Хезболла» или «Братья-мусульмане»), либо развитую сеть по всему региону (как полувиртуальная «Аль-Каида»).
Неоформленность правил поведения в этом энергетическом Клондайке, пребывающем как действующий вулкан в постоянном бурлении, похоже уже начала изрядно раздражать и сподвигла некоторых не в меру активных правителей арабских монархий Персидского залива на „интеграторские” подвиги.
Чем дальше развиваются события т.н. «арабской весны», тем больше они напоминают «местечковую борьбу» за доминирование в арабском мире. И «линия фронта» все отчетливее просматривается между авторитарно-теократическими монархическими режимами (Саудовская Аравия и т.н. «малые монархии» Аравийского полуострова, прежде всего, Катар) и режимами умеренно-жесткими, полувоенными, авторитарными и, что особо важно, светскими (в первую очередь, Египет, Сирия, Ливия, Алжир).
На нынешнем этапе этой борьбы мы являемся свидетелями «подмятия» под себя первыми вторых, символом чего явилось фактическое превращение Лиги арабских государств в «исполнительный орган» Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива.
Полагаю, следует выделить три составляющих успеха «заливников».
В первую очередь, это, разумеется, высокий уровень социально-экономического развития монархий Залива по сравнению с другими арабскими государствами, их относительно стабильная экономика и наличие значительных финансовых возможностей, обусловленных поступлениями от экспорта энергоносителей.
Однако, в информационную эпоху это не главное. «Ключевую» роль в успешной борьбе со своими светскими «заклятыми друзьями» сыграло активное использование в пропагандистских целях медийных ресурсов (прежде всего, спутниковых телеканалов «Аль-Джазира» и «Аль-Арабия») и социальных сетей, а также четко поставленная пропагандистская работа и умелое использование объективных трудностей других стран арабского мира (высокий уровень коррупции среди различных эшелонов власти, социальная поляризация общества, неотработанность механизма передачи власти и т.д.).
Ну и, разумеется, следует также отметить использование в собственных целях, ведомыми Катаром, Саудовской Аравией, монархиями Залива изменения стратегической линии США в отношении региона. Выражено это в отказе от политики «тотальной демократизации» ближневосточных государств и курсе на формирование «оси умеренных государств для поддержания стабильности» на Ближнем Востоке как противовеса «оси экстремизма в регионе» (Иран-Сирия-«Хезболла»).
Впрочем, судя по всему, нынешние успехи саудовско-катарского интеграционного «локомотива» в регионе пока лишь тактические. И говорить об успешности арабского интеграционного проекта под эгидой ССАГПЗ пока преждевременно.
На это имеются веские причины. И в первую очередь, на ментальном уровне.
В тех арабских государствах, где уже десятилетиями привыкли к прелестям светской жизни, все больше растут опасения насчет распространения на своей территории ваххабитской модели организации общества, присущей главным нынешним «интеграторам» арабского мира.
Поэтому рискну предположить, что, скажем, нынешние успехи исламистов в Египте являются временными. Тот, кто прожил там не один год и хорошо знает египтян, думаю, со мной согласится.
В этой связи показательным является январское голосование во время заседания ЛАГ против «катарского» варианта разрешения ситуации в Сирии со стороны целого ряда «неблагонадежных» стран-членов Лиги, таких как Ливан, Алжир, Ирак и тот же Египет.
К тому же важно также учитывать наличие неарабских региональных «игроков» (уже упомянутых Ирана, Турции, Израиля), которые имеют отличные от арабских монархий Персидского залива амбиции как в регионе в целом, так и относительно арабской ойкумены, в частности.
И хотя интеграционные региональные проекты, инициированные Турцией и Ираном, пока также выглядят малоперспективными в связи с традиционным недоверием «арабской улицы» относительно имперских амбиций обоих государств, все это заметно осложняет интеграционные потуги Катара и Саудовской Аравии.
В общем, несмотря на все усилия, кардинальных изменений в плане приобретения «субъектности» арабский мир пока не претерпел. «Интеграционный кураж» Дохи и Эр-Рияда заметно угасает в связи с упрямством Дамаска. ЛАГ постепенно возвращается в свое обычное состояние – общеарабской говорильни, а на региональной авансцене все отчетливее просматриваются привычные очертания ведущих мировых «игроков».
А это значит, что арабская ойкумена, судя по всему, пока и далее будет оставаться мировым «полигоном» - объектом для отработки различных геополитических проектов «сильных мира сего».
