Хотел начать, так: «После того как на Кавказе похороним последнего боевика и последнего сотрудника правоохранительных органов, погибшего от рук члена НВФ, мы с удивлением обнаружим, что преступность осталась такая же и степень безопасности в регионе не уменьшилась…». Но сам поймал себя на мысли, что такого не может быть, так как это противоречит самой идее того, о чем я хочу написать.
Как известно, преступление это понятие социальное и присуще только роду человеческому, чем он постоянно грешит. Также известно, что, используя всевозможные политические и юридические инструменты, количеством совершаемых преступлений в обществе можно управлять.
Вот теперь вопрос на засыпку: есть ли у нас, в Дагестане, или других республиках СКФО орган, который используя политическую и юридическую власть, целенаправленно работает над снижением преступности?
Нет.
Следующий вопрос: если известно, что в члены НВФ попадают лица, объявленные в розыск по подозрению в совершении преступления, можно ли ожидать, скорейшего прекращения оттока в ряды НВФ?
Я думаю, что нет.
И еще вопрос: если по официальным данным статистики МВД и Верховного суда Дагестана количество преступлений постоянно растет, количество НВФ уменьшится?
Опять, нет.
Получается, что у нас никто целенаправленно не занимается координацией количества преступлений и ростом НВФ – здорово.
Что происходит
Казалось бы, делается не мало. Прокуратура в регионах является координатором борьбы с преступностью и даже проводит соответствующие совещания с главами других правоохранительных органов. По Указу Президента РФ при главах регионов созданы координационные совещания по обеспечению правопорядка. При полпреде в СКФО создана Комиссия по обеспечению правопорядка, чьим членом является ваш покорный слуга. В каждом регионе действуют советы безопасности – но преступность от этого не уменьшается.
А почему?
Да потому, что все правоохранительные органы и суды решают каждый свою отдельную задачу, увеличивая каждый свою статистику. Одно и то же преступление учитывается и в суде, и в МВД, и в прокуратуре, но по-разному. А профилактика проводится на бумаге, что и показывает рост статистики.
Еще пример. Говоря о практике рассмотрения дел по незаконному обороту оружия, председатель Верховного суда республики в своем выступлении на съезде дагестанских судей сказал: «Исходя из сегодняшней ситуации в республике, нельзя согласиться с таким большим количеством условно осужденных… Условное осуждение не должно носить массовый характер».
В результате судьи боятся открыто выносить такие приговоры, так как вышестоящая инстанция по сложившемуся обычаю такие вердикты сразу отменяет. При таком низком качестве следствия (2,3%) оправдательные приговоры от «революции» отделяею только огромное количество условных наказаний. Решая внутриведомственную статистическую проблему, Верховный суд, прокуратура, следствие и МВД, не замечают, что доводят ситуацию до революционной.
К борьбе с преступностью практически ни как не привлекается наука. Ну, это старая проблема: ни одно заседание по борьбе с терроризмом или кражами не проходит при участии криминологов, тех самых ученых, которые занимаются социальными причинами преступлений.
На мой взгляд, очевидным пробелом во всей «системе борьбы с преступностью» является слабая связь с обществом. Общество с преступностью отдельно, а правоохранители отдельно. Это выражается даже в том, что у нас не публикуется статистика преступлений по районам и городам. В результате граждане не знают где жить безопасно, а где опасно и в чем эта опасность состоит. Причина тут понятна – “слуги народа”, ответственные за борьбу с преступностью, не хотят быть ему подотчетными.
Кроме того результаты деятельности полиции экономически не связаны с экономическими показателями муниципалитета на уровне района или города: будет ли у нас преступность низкой или высокой, фонд оплаты труда полиции в городе или районе не изменяется.
Предложения
Один Дагестан навряд ли сможет изменить систему оплаты работы полицейских. А что мы можем?
Можем обязать МВД Дагестана регулярно публиковать статистику по районам и городам. Тогда можно будет понять, какая там обстановка.
А как привлечь народ?
Народ фактически изгнан из залов судов как участник правосудия. И ч.5 ст.32 Конституции РФ, которая гласит, что «Граждане Российской Федерации имеют право участвовать в отправлении правосудия» не работает, вызывая сомнения в легитимности российских судов.
Как не странно, в Дагестане по этой части больше шансов на успех и вот почему. Любое правило, вводимое людьми, должно соответствовать духу, содержанию и нормам традиционной для данного народа религии, нравственности, добрым обычаям и праву, которые образуют надлежащую меру свободы и ответственности в определенном обществе в определенное время (Осепян Б.А. Дух правометрии или основание межерологии права. 2009. С. 206).
Проще говоря, можно сказать так: то что работает в Чародинском районе Республики Дагестан, может не работать во Владикавказе и даже в Кизляре, т.к. люди, проживающие в этих краях, являются носителями разных религий, традиций и правил поведения, а соответственно, и правосознания.
Это как раз сильно усложняет ситуацию, поскольку Дагестан состоит из множества народностей, каждая из которых имеет свои неповторимые обычаи и традиции. Так вот об этом-то и речь, что нельзя скопом, скажем из Махачкалы, решать проблему с преступностью по всему Дагестану. Это, как мы видим, не приводит к положительным результатам. Надо в каждом районе, в каждом муниципалитете отдельно решать эту проблему с привлечением народа, который и является носителем традиций и религиозной культуры. Но как это сделать?
Комиссия для беглеца
В Дагестане почти в каждом районе созданы комиссии по адаптации лиц отказавшихся от террористической деятельности. В результате чего получилась странная картина. Например, парень подрался и причинил вред средней тяжести здоровью состоятельного соседа. В результате чего тот «включил все связи» и парня напугали так, что он бежит «в лес».
Беглец не может обратиться в районную комиссию по адаптации, чтобы его выслушали: имам, чиновники, депутаты и уважаемы люди. А вот после того как он, побегав «по лесу» совершит пару обстрелов РОВД, его с радостью ждут в комиссии по адаптации, где его выслушают и прокурор, и начальник следствия, и начальник РОВД и т.д. Это нормально?
Конечно, нет.
Так вот я предлагаю, переформатировать эти комиссии в районные и городские комиссии по адаптации лиц, привлекаемых следствием, либо осужденных. Например, тот же драчун может обратиться в комиссию за ходатайством перед следствием о неприменении меры пресечения заключения под стражу, либо снисхождении перед судом при вынесении наказания.
Решение комиссии об удовлетворении такого ходатайства это фактически подтверждение того, что человек совершивший преступление против члена общины живущей в данной местности покаялся перед общественностью.
Но читатель может сказать, что Уголовный кодекс РФ един для всей страны.
В Российской Федерации нет единого пространства потому, что у нас более 100 народов имеющих особую культуру, которая отражается на правоприменении. Об этом в свое речи на Ярославском форуме обмолвился даже Председатель Конституционного Суда РФ. И как бы власть не старалась на местах судьи и прокуроры разные и соответственно правоприменение разное, хоть и получают они жалование из одной казны.
В том-то у нас и проблема, что у субъектов нет такой самостоятельности, которая была даже у союзных республик СССР, в которых были свои уголовные кодексы учитывающие местные особенности.
Так вот, закон рассчитан на вменяемых людей и на то, что они будут его применять правильно к отдельным обстоятельствам. Раз народ отстранили от правоохранительных органов, изгнали из судов, то почему комиссии по адапатции лиц привлекаемых следствием либо осужденных не могут принимать обращения граждан и соответственно ходатайствовать за них перед судом? Поверьте мне, те судьи, которые работали с присяжными считают, что так гораздо справедливее, потому что присяжные берут на себя бремя ответственности. А тут народ ручается перед судьей за человека из общины.
Критики скажут, что землячество и тухумство приведет к тому, что эти районные и городские комиссии будут ходатайствовать за своих всех подряд. Но это скажут те, кто не работал в этой сфере. В моей практике бывали случаи, когда мне односельчане ставили в укор за то, что я брался защищать известного в селе хулигана, от которого им покоя не было. Поверьте, за таких никто не будет ручаться: ни имам, ни чиновник, ни старейшины.
Что касается законной силы ходатайств таких комиссий, не вдаваясь в тонкости юриспруденции, могу ответить коротко: раз смогли создать комиссии по адаптации лиц совершивших преступление против правоохранителей и государства, то по остальным преступлениям проблем вообще не будет.
Если в члены комиссии войдет местное духовенство, депутаты, руководители правоохранительных органов, старейшины, и уважаемые люди, то такая комиссия будет соответствовать традиционной и религиозной культуре местного населения не только в Дагестане, но и в других регионах Российской Федерации.
Больной, как известно, больше заинтересован в излечении, чем врач, работающий на зарплату.Поэтому участие народа в борьбе с преступностью эффективнее действий правоохранителей, отделенных от народа, и чья зарплата не зависит от состояния преступности в обществе.
