Судан находится в агонии ожесточенной борьбы за власть между вооруженными силами страны и Силами быстрого реагирования, военизированной группировкой, насчитывающей 100 000 человек. Погибли мирные жители, а система здравоохранения и другая инфраструктура страны находятся на грани краха.
Двое лидеров, стоящих у руля конфликта, знакомы друг с другом: генерал Абдель-Фаттах аль-Бурхан является главой вооруженных сил Судана, а генерал Мохамед Хамдан Дагало, широко известный как Хемедти , контролирует СБР через отдельную командную структуру. Бурхан возглавляет переходный совет страны, а Хемедти - его заместитель.
Вместе они устроили военный переворот в 2021 году против переходного правительства, сменившего диктатора Омара аль-Башира . И военные, и СБР обвиняются в насилии по отношению к протестующих, в том числе в бойне в Хартуме в 2019 году, в результате которой погибло более 120 человек.
Тем не менее, одна из тактик, используемых в борьбе за власть между двумя лидерами, очень хорошо иллюстрирует стимулы, созданные иностранными правительствами для региона.
Когда разразился последний раунд боевых действий, Хемедти опубликовал серию твитов на английском языке, назвав Бурхана «радикальным исламистом» и отметив, что его собственные силы «борются против радикальных исламистов, которые надеются держать Судан в изоляции, в темноте и далеко от демократии» - странное обвинение от лидера ополчения, которого самого обвиняли в военных преступлениях.
Известно, что Хемедти не владеет английским языком и не является активным пользователем Twitter, но он знает, как использовать западные PR-агентства и лоббистов. Через несколько недель после резни в Хартуме в 2019 году он лично подписал сделку на 6 миллионов долларов с канадской лоббистской фирмой, основанной бывшим сотрудником израильской разведки Ари Бен-Менаше . В январе 2022 года правительство Судана подписало еще одно соглашение с американской лоббистской фирмой, которая впоследствии отказалась от него в качестве клиента.
Советники, на которых Хемедти в настоящее время полагается, похоже, сделали свою домашнюю работу. Понятие «исламизм» или политических движений, в значительной степени опирающихся на исламские убеждения, в последние годы с большим успехом использовалось в качестве пугала очень многими сторонами.
На протяжении десятилетий терроризм и обещания сотрудничества в области безопасности для борьбы с ним служили местным диктаторам главной опорой международной легитимности. Это позволяло им получать военную помощь, финансовую поддержку и дипломатический иммунитет от западных правительств за нарушения прав человека . Все это обострилось в эпоху глобальной «войны с терроризмом» после 2001 года.
Но после региональных восстаний 2011 года «исламизм» стал новым пугалом на фоне обещаний, что политическое выражение ислама приведет к теократии по всему региону, напрямую связанной с терроризмом.
В авангарде этого утверждения был правитель ОАЭ Мохаммед бин Заид, который давно одержим исламистскими движениями. Его огромное богатство позволило ему экспортировать эту паранойю, финансируя военные перевороты по всему региону и используя группы по связям с общественностью для клеветы на отдельных лиц и организации на Западе, смешивая любое политическое выражение ислама с экстремизмом.
После военного переворота 2013 года, в результате которого было свергнуто первое демократически избранное правительство в истории Египта, телеканалы в Египте были украшены надписью «Египет борется с терроризмом», в то время как новые военные власти очистили государственные учреждения от сторонников исламистов и инакомыслящих любого рода, сокрушив гражданское общество.
Правительство США отказывалось даже называть это переворотом, убежденное в том, что теократия была близка. Этот успех хунты Сиси был отмечен во всем регионе.
В Ливии генерал-изгой Халифа Хафтар предпринял несколько неудачных попыток переворота, назвав их «войнами с терроризмом». Сирийский Башар Асад, зачинщик самой жестокой кампании репрессий в этом столетии, с 2011 года использовал исламистов и «террористов» в качестве оправдания для своего массового насилия. И, как показывают твиты Хемедти, это по-прежнему широко рассматривается как модель.
