Дебют казыя Казани Булата Мубаракова в очередной серии популярного турецкого сериала "Право на престол" в роли российского муфтия начала XX века Мухамедьяра Султанова и дело Алексея Навального - есть ли между ними что-то общее?
На первый взгляд, может показаться, что сама такая постановка вопроса абсурдна, провокационна, да и ее фигурантов может возмутить. Но давайте присмотримся повнимательнее.
В этом сюжете российский муфтий был принят османским халифом, повелителем правоверных Абдульхамидом II, да помилует их обоих Аллах, который поинтересовался, как обстоят дела у российских мусульман, не притесняют ли их на родине? И в ответ на слова муфтия "благодаря вам российские власти не мешают нам жить по исламу", халиф с удовлетворением произносит: "хорошо поняли, как следует относится к мусульманам".
На самом деле, если из кино переноситься в реальную жизнь, надо отметить, что и положение российских мусульман в тот момент было далеко от идеала, и возможности османского халифа реально заступаться за них были весьма ограничены. Но, что правда, то правда - в тот момент был тот, кто воспринимался как заступник мусульман и теми из них, кто жил вне пределов исламского государства, и властями тех государств, в которых они жили. И даже, если этот заступник не мог реально обеспечить их прав там, где они жили, мусульмане знали, что есть страна, в которую они могут переселиться, что и происходило в те времена, когда немалое количество татарских, башкирских, кавказских и туркестанских мусульман, включая видных общественных деятелей, совершили хиджру в Османский халифат.
А теперь вернемся в наше время. На этой неделе Европейский Суд по правам человека (ЕСПЧ) на основании ст.39 своего регламента потребовал у властей России освободить Алексея Навального.
Кого-то возмутило то, что из всех узников совести ЕСПЧ выделил только Навального, проигнорировав сотни других, включая мусульман, сидящих в гораздо худших условиях. Кто-то, наоборот, может ухмыльнутся тому, что никакого значения это требование не имело - его попросту проигнорировали и все равно он остался сидеть.
Однако если сравнить две эти ситуации, мы увидим явные параллели. И в первом, и во втором случае возможности иностранного центра защитить опекаемых ими в другой стране были ограниченными и не всегда давали тот эффект, который ему хотелось бы видеть. А разница между этими ситуациями заключается в том, что в первом случае таким международным центром был исламский центр, который пытался защищать права мусульман, тогда как во втором случае это центр, который можно условно назвать европейским либеральным, защищающий проевропейских либералов.
Впрочем, надо сказать, что этот подход не был "химически чистым". Как в Османский халифат бежали за убежищем не только мусульмане, но и христиане и иудеи, так и ЕСПЧ нередко сегодня заступается и за угнетенных мусульман. Но выбор приоритетов в целом понятен, и он объясняет, почему такое требование ЕСПЧ направил в связи с Алексеем Навальным, а не, допустим, Абдулмумином Гаджиевым.
Все это заставляет нас задуматься нас о том, что век спустя после первой истории существует такая инстанция как Европейский суд по правам человека, но нет его мусульманского аналога, который так же заботился бы о правах мусульман, хотя тогда все было наоборот. Причем, как видно на примере ЕСПЧ, для этого не нужно даже единое государство - его в данной ситуации заменяет Европейский Союз и неформализованное сообщество европейских стран, которые даже в него не входят.
Но ведь та же Россия имеет статус наблюдателя в Организации Исламской Конференции (ОИК), что подобно ситуации с ЕСПЧ заставляло бы ее считаться с такими рекомендациями. Однако проблема в том, что у ОИК нет такого органа, и в отличие от неоформленного сообщества европейских стран, неоформленное сообщество мусульманских стран не занимается правами своих людей.
Опять же, возвращаясь к вопросу о том, что Навального все равно не отпустили по требованию ЕСПЧ, надо ответить на это, что разница его положения и положения тех, кто сидит без такого внимания к ним, очевидна. Такой человек вряд ли подвергнется в местах заключения пыткам, как это происходит со многими мусульманскими и другими неизвестными узниками совести, и даже если его не выпускают сразу, то под давлением могут выпустить позже, как произошло с Михаилом Ходорковским. То есть, подобное заступничество все равно имеет смысл и приносит пользу.
Поэтому мусульманам надо стремиться хотя бы к чему-то подобному. И то, что сейчас в набирающей силу мусульманской стране выходят в свет фильмы с такими сюжетами, куда приглашают в качестве актеров реальных российских мусульманских деятелей, позволяет надеяться на то, что такой вопрос снова встанет на повестку дня.
