Тема сексуального насилия одна из самых табуированных в чеченском обществе. Ни сами жертвы, ни их родственники не желали говорить об этом, рассказывая об обстоятельствах похищения и даже пытках, учинявшихся в их отношении в местах незаконного содержания. Они опускали эти подробности, намекая только и запрещая писать. Или же совсем ничего не упоминали. Темы ниже пояса, сальные шуточки и прочие разговоры или анекдоты на половые темы с описаниями и без – вещь в чеченском обществе недопустимая. Поэтому собирать материал о сексуальном насилии в Чечне всегда было делом затруднительным.
Тем не менее за годы российского беспредела в Чечне правозащитным сообществом собрано достаточно свидетельств, позволяющих утверждать, что оно носило системный, а не случайный характер, являясь одним из методов терроризирования местного населения и через это оказание давления на движение сопротивления. Передача властных полномочий в республике лояльным к России чеченцам не привело к отказу от этой практики, что, впрочем, и понятно.
Силовые структуры Чеченской Республики:
а) являются частью правоохранительной системы Российской Федерации,
б) они действуют в едином правовом и правоприменительном поле и
в) направляются и контролируются из Москвы через приставленных кураторов из спецслужб, командиров тех частей, куда номинально все эти полки или батальоны включены, и посылаемых в республику на ротационной основе российских офицеров и контрактников. Напомним, что в тех же городских и районных отделах милиции треть их состава и сегодня составляют неместные сотрудники, в том числе занимающими некоторые руководящие должности.
Происшедший на днях и записанный на видео случай насилия в отношении 19-летнего парня обескураживает и шокирует только одним: окончательным пренебрежением чеченских этических норм. Но это, к сожалению, и неудивительно. Ведь называемая «чеченская милиция» является на самом деле МВД России по Чеченской Республике и «чеченская власть» - также на самом деле оккупационная администрация кремля, о которых как о самостоятельных величинах любят говорить, закатывая глаза и ойкая, некоторые слабые на память якобы эксперты и аналитики, на самом деле – это российская милиция и российская власть, не полностью даже сегодня состоящая из местных жителей и действующая по вполне себе российским лекалам.
Несколько примеров этих «лекал» из первых лет второй российско-чеченской, когда у власти в Чечне еще не те, кто сегодня там как бы у власти, и когда «чеченская» эта милиция сама еще преследуемая и абсолютно бессильная... (Примеры взяты из многотомника «Здесь живут люди. Чечня, хроника насилия», изданного Правозащитным центром «Мемориал», и информационных сообщений Общества российско-чеченской дружбы).
1. 6 сентября 2000 года на окраине станицы Наурская подвергнут насилию пастух У. И-лов, 55 лет. По словам потерпевшего, он пас скот, когда к нему подошли четверо российских военнослужащих. При помощи лески они кастрировали его и силой заставили проглотить отрезанные части полового органа. Потом изнасиловали при помощи палки. По его словам, военные сказали, что он четвертый, кому устроена подобная экзекуция.
Истекавшего кровью пастуха нашли местные жители и доставили в наурскую больницу, где его оставили на излечение.
8 сентября перед комендатурой в Наурской собрались люди, потребовавшие от властей наказать военных, совершивших над У. И-ловым акт глумления. К ним вышел комендант и заявил, что не верит в рассказ потерпевшего. Чтобы объективно во всем разобраться, сказал он, ему необходимо лично переговорить с ним.
После разговора с комендантом пострадавший, чье состояние было и так плохим, резко изменил свои показания. Он сказал ожидавшим его людям, что никакого глумления не было. По словам же коменданта, травму пастух якобы получил, зацепившись за корягу, когда купался в реке.
2. Рассказ 37-летнего Аюба, жителя г. Грозный: «23 января 2001 года в десять утра я ехал с пассажирами на машине по Старопромысловскому шоссе города Грозный. На блок – посту №51 (остановка «Ташкала»), нас остановили в числе других. Один из военных показал знаками отогнать автомобиль в сторону.
Проверив документы и вернув их, сказал, что на меня есть какие–то материалы, придется задержать и все выяснить. По рации вызвали спецгруппу. Пассажиров заставили выйти из машины и лечь на землю. Моя родственница наотрез отказалась выполнить команду военных, требуя сказать, в чем подозревают меня и почему нельзя разобраться на месте. Вместе с нею и подсевшими в машину двумя русскими мы поехали в сопровождении четырех автомобилей «УАЗ» в направлении 36-го участка. Примерно через полтора – два километра, не доезжая до завода «Электроприбор», повернули направо. У здания, где располагается милиция (это в городке Иваново), родственницу заставили выйти. Я попросил ее передать моим родным о задержании. Оттуда мы проехали некоторое расстояние, повернули направо и оказались на окраине населенного пункта. Через некоторое время – поворот налево, и мы были уже в закрытой зоне. Подъехали к трехэтажному дому серого или пепельного цвета, где стояли несколько гражданских машин. У ворот стояла охрана. Впереди было открытое место, вплоть до Терского хребта.
Меня завели внутрь здания, сковали наручниками руки и завязали глаза. Затем повели по темному коридору, по пути избивая ногами и прикладами. Я пытался выяснить, в чем дело, за что задержали, просил дать объясниться, но никто и слышать не хотел. До 17 часов продержали в том доме, потом вывели через другой выход во двор, огороженный бетонными плитами. Завели в другое помещение, которое вело в подвал. Оказывается, это была пыточная камера. Через маленькое окошко в ней было видно врытую в землю цистерну из-под горюче-смазочных материалов.
Меня посадили на железный стул, ремнями стянули туловище и руки так, что нельзя было шевельнуться, на голову надели металлическое кольцо с электропроводами и включили ток. Боль была страшная, скрутило все тело. Не помню, сколько продолжалась пытка, так как я часто терял сознание, а два раза меня приводили в чувство, сделав уколы в руку и шею. Думаю, с перерывами примерно 3-4 часа.
После истязаний меня подвели к цистерне, разделенной на три отсека, отодвинули средний люк и, сняв повязку и наручники, сбросили вниз. Ударившись о тупой предмет, я упал в воду. С помощью мужчины лет 50-ти и молодой девушки удалось подняться на ноги. Вода доходила до пояса, и в ней стояли задержанные люди.
Пришедшие на помощь Роза, она была из города Шали, и Харон, житель поселка Новые Алды, находились в заточении около двух месяцев. Вид у обоих был ужасный. У Харона отсутствовало левое ухо, лицо и тело были изуродованы пытками и избиениями ногами, прикладами, железной арматурой. Особая жестокость к нему объяснялась, наверное, тем, что во время «зачистки» у него дома нашли оружие. Розу, красивую девушку 22-25 лет, взяли на посту, «заподозрив» в ней снайпера. Она была обнажена до пояса и, чтобы скрыть наготу, сидела в воде до плеч. На животе и боку у нее были легкие порезы, сделанные ножом, ляжка правой ноги проткнута острым предметом. Я дал ей свою рубашку.
Всего в цистерне было шесть человек: нас трое, еще двое мужчин и одна девушка из Старопромысловского района лет шестнадцати на вид по имени Таиса. Маленького роста, со стройной фигурой, очень красивая брюнетка. Ее лицо было в синяках и кровоподтеках.
Не передать словами, что вытворяли над нами эти звери, каким издевательствам они подвергали людей. Вместо еды давали через день какие-то объедки. В туалет не выводили. Мало того, свои естественные надобности отправляли, отодвинув люк, прямо на нас. Мы тоже вынуждены были «ходить туда же, в воду». Когда вызывали на допросы, спускали веревочную лестницу. Кто не мог подниматься самостоятельно, тем на руки надевали наручники и тащили вверх. Из камеры пыток постоянно доносились крики и стоны истязаемых. Иногда русские военные практиковали «коллективные мероприятия»: ставили всех в ряд и начинали жестоко избивать. Но хуже всего, мучительнее и унизительнее было, когда эти животные насиловали, заставляя нас смотреть, девушек, заставив их стоять с вытянутыми вперед руками. Причем, делали это в самых изощренных формах. Позднее Роза призналась, что иногда ее «пропускали» по 20-30 человек, а Таиса была в беременном положении. Насилию подвергся и Харон.
Родственники вытащили меня из этого ада на четвертый день, то есть 28 января, уплатив 2,5 тысячи долларов. Перед освобождением девушки и мужчины просили сообщить своим родным о них и сделать все, чтобы спасти от русских фашистов. Таиса, правда, сказала, что у нее все равно не будет жизни, она конченный для себя и своих близких человек.
Утром меня вывели из заточения, отдали паспорт. Деньги, около 7 тысяч рублей, машину и документы на нее не вернули. Вместе с братом я поехал в Шали, предупредил родственников Розы. Через две недели она была выкуплена за 4 тысячи долларов. Прежде ее отвезли в Ханкалу, оттуда и отпустили. Таким же образом и за ту же сумму освободили Таису. По моим сведениям, спустя некоторое время она умерла у себя дома, а ее родные, похоронив ее, уехали из Чечни. Думаю, что и остальные смогли сохранить свою жизнь и вырваться на свободу.
3. 1 апреля 2001 года в три часа ночи в селе Алхан-Юрт Урус-Мартановского района российские военные, ворвавшись в дом, захватили А. Б-таева, 1970 г.р. На глазах членов семьи они избили его прикладами автоматов, а затем увезли в неизвестном направлении. Жена, которая пыталась не допустить этого, также подверглась побоям. Врачам сельской больницы, к которым она обратилась несколькими часами позже, пришлось зашивать ей рану.
Около двух часов дня те же самые военные снова появились в Алхан-Юрте. Подъехав к дому, из которого на рассвете похитили человека, они демонстративно сбросили его обнаженный труп.
А. Б-таев, возможно, был задушен: на шее остались синяки, повторявшие форму пальцев. Кроме того, у него была сломана челюсть, а спина ободрана так, будто его долго волокли по неровной поверхности. Люди, которые обмывали тело перед захоронением, утверждают, что убитый, вероятнее всего, подвергся изнасилованию.
4. 30 декабря 2001 года в четыре в селе Гехи российские военные взорвали расположенный на улице Кирова. Погибли 50-летняя Н. И-лова Нура и ее 30-летний сын. Их тела нашли под обломками привязанными друг к другу. По ряду признаков жители села предположили, что хозяйка дома перед убийством была изнасилована. Возможно, на глазах у сына.
По свидетельству очевидцев, военные, заложив заряды под основание домая, еще и обмотали его тротиловым шнуром – взрывчаткой, используемой для пробивки проходов в минных полях.
5. Из рассказа Т. А-довой, жительницы г. Аргун: «...В ночь 13 декабря 2001 года, когда военные издевались надо мной и над моими внуками, я была счастлива, что моей дочери со своими двумя детьми не было с нами. Она ночевала у своей свекрови на улице Вишневая. Но потом выяснилось, что я напрасно радовалась. Когда утром, после ухода военных, я вышла на улицу, ко мне прибежали соседи и сказали, что у наших родственников что-то ночью произошло. Я побежала к дочери.
Было ужасно то, что я там узнала. Оказывается, туда в эту ночь тоже ворвались российские военные. В доме были одни женщины и дети. Военные загнали их в один угол и потребовали денег и золотых украшений. Они спрашивали у них: «Где ваши мужчины? Не может быть, чтобы у вас не было мужчин. Дети у вас маленькие, значит, должны быть и мужчины».
Когдa все женщины стали утверждать, что у них нет никаких украшений и денег, то им сказали: «Зато среди вас есть красивая блондинка, мы ее заберем». Это про мою 22-летнюю дочь А., мать двух маленьких детей. На глазах у остальных они стали к ней приставать. Раздели ее до пояса, сняли даже бюстгалтер, хватали за грудь, сопровождая свои действия грязными словами и оскорблениями. Хотели ее забрать с собой. Свекровь от этой картины упала в обморок. Потом у нее начался сердечный приступ – у нее больное сердце. Дети в ужасе кидались к матери, к А. Военные отбрасывали их ногами. Но потом отстали от нее, накинувшись на понравившиеся им вещи. Забрали их и покинули дом. Непонятно, что их остановило. Но мы счастливы тем, что они не забрали А. Если бы они ее забрали, то никогда больше мы ее не увидели бы...»
6. Рассказ И. Б-ева: «5 марта 2004 года в 3 часа 45 минут утра к нашему дому неожиданно подъехали на БТР, автомашине УАЗ «таблетка» серого цвета без регистрационных знаков и автомашине «Нива» белого цвета российские военнослужащие. Они ворвались, выгнали на улицу и во двор всех женщин и мужчин и разбудили меня. Затем, ничего не поясняя, задержали меня и вывезли наружу. Там я заметил, что все жильцы нашего дома лежали во дворе лицом вниз.
Меня быстро увезли, а куда и в каком направлении, я не знаю. Знаю, что был в момент задержания в одной майке и спортивных тонких брюках. На ноги я успел надеть тапочки. Меня везли недолго, и мне показалось, что меня из города (Шали), видимо, не вывезли. Я подумал, что отвезли в РОВД Шалинского района. Однако точно указать место, куда меня доставили, я не могу, так как на голову мне был натянут матерчатый и обмотанный скотчем колпак.
Мне было трудно дышать. Я пытался пальцами рук незаметно отодвинуть скотч, тем самым облегчить дыхание и что-то увидеть глазами. Когда колпак на голове стягивали скотчем, мне удалось намочить слюной губы, и в этом месте скотч не приклеился. На руки тоже намотали скотч, а сверху одели наручники. Это все военные сделали по пути, в машине, пока меня везли.
Меня закинули в таком виде в какую-то комнату, в которой была упругая железная кровать. Меня посадили на эту кровать. Когда меня приближали к ней, с моей ноги упал тапочек. Я был босой без носок и ощутил, что пол был бетонный. Затем меня силой повалили на кровать. Какими-то шнурами связали ноги и привязали ноги к краю кровати. При этом предупредили, что если я не буду правильно отвечать на их вопросы, то меня убьют. Однако до наступления смерти меня будут мучительно пытать.
Руки в наручниках я держал на своей груди. Похитившие меня обмотали и руки проводами. Я понял, что кровать стоит у стены, так как почувствовал это, ударившись об стену локтем. Вдруг неожиданно стянули с меня спортивные брюки и трусы. Меня предупредили, что будут пытать током. Затем мне задавали вопросы на русском языке без акцента.
Вообще по разговору и переговорам между собой я понял, что похитили меня и собираются пытать военные русской национальности. Меня спросили, какое я отношение имею к группе Абу Мовсаева, Читиговых и других, которые воевали против российских войск. Называли еще какие-то три-четыре фамилии, которые мне вообще не известны. Спрашивали о том, кто организовал последние взрывы на окраине Шали в сторону села Автуры.
Я сказал, что Абу Мовсаев давно убит. Он жил недалеко от нашего дома и другого отношения к нему ни я, ни члены моей семьи не имели. Сказал, что сам я инвалид и вообще редко выхожу из дома. У меня иногда отнимаются ноги из-за перемены климата, и тогда я не передвигаюсь без посторонней помощи. О Читиговых я сказал, что фамилию такую слышал по телевизору из информационных программ. А вообще я их не знал и не знаю. Мои ответы военным не понравились, и они включили ток. Мне стало невыносимо больно. Я стал дергаться и кричать. Просил меня не мучить, заявлял, чтобы лучше меня убить, так как я ничего больше не знаю. Однако люди, которые меня пытали, придумали еще более изощренную пытку, а именно: они чем-то в виде шнурка перевязали мой половой член с мошонкой, натянули шнур и другой конец привязали к чему-то твердому. Затем стали тянуть за конец шнура. Я в этот момент от адской боли тянулся животом вверх. Затем шнурок расслаблялся, и затем задавались вновь одни и те же вопросы: кто произвел в Шали взрыв, что известно о группе Мовсаева и Читиговых.
Иногда половой член мой оставлялся в покое, но сразу подключался к ногам и рукам ток. Заряд электричества был сильным. Иногда все это делалось вместе, т.е. тянули вверх за половой член и пропускали одновременно ток. Эти пытки надо мной длились с момента доставки меня в помещение, то есть примерно с шести и до семи вечера с небольшими перерывами. Иногда меня оставляли одного с привязанным половым членом, который был сильно натянут вверх за шнурок, а также в это время не били. В этот момент я находился на спине, сильно вытянув живот вверх, чтобы облегчить свое состояние и не повредить половому органу.
Я умудрялся в такие моменты немного расцарапать ногтями рук скотч на глазах. Так я сделал незаметный просвет перед глазами и кое-что видел. Я увидел, что возле кровати, то есть вдоль стены была отопительная труба, и за нее был затянут один из концов шнура, которым был завязан мой половой член. Во время пыток один из пытающих или присутствовавший при пытках накрывал меня, как бы ухаживая за мной.
Вечером, как я теперь понял, около десяти часов этого же дня меня забрали из помещения и снова куда-то увезли. На каком-то поле меня высадили, сняли с головы колпак, с рук убрали наручники, развязали ноги и сказали, что я свободен. Руки при этом были сильно перетянуты толстым слоем скотча. Я не знал, где нахожусь, и стал идти, ориентируясь по газопроводной трубе высокого давления. Труба вывела меня к помещению асфальтного завода в районе села Белгатой. В помещение находились два охранника чеченской национальности. Они увидели, что у меня связаны руки. Охранники разъяснили, что недалеко село Белгатой, и лучше всего мне там и заночевать. Я зашел к каким-то людям. Они 6 марта привезли меня домой в Шали.
