Старая русская поговорка гласит, что "свято место пусто не бывает". Мусульманские нации, которые отказываются от религиозной сути, вовсе не становятся сообществами свободномыслящих "королей-философов". На смену одной религии приходит другая - националистическая. О том, как на наших глазах происходит нацибилдинг в Саудовской Аравии пишет социальный антрополог Мадави аль-Рашид.
Как и все национальные повествования, саудовское изменяло свою направленность с момента создания государства и добавляло к нему различные элементы. Но по времени в них можно выделить три этапа. Во-первых, религиозный национализм, который первоначально доминировал в стране сразу после создания государства в 1932 году. Во-вторых, начиная с 1960-х годов в контексте холодной войны пропагандировалась панисламская транснациональная идентичность. И в-третьих, под руководством Мухаммада ибн Салмана (МБС) произошло отступление к узкому саудовскому национализму с упором на развитие сильной местной национальной идентичности, представленной в онлайн-кампаниях и хэштегах, вроде «Саудовская Аравия для саудовцев» и «Великая Саудовская Аравия». Это недавно возникшее представление о стране кажется противоречит другому заявленному принцем проекту - превращению Саудовской Аравии в глобальный центр экономического процветания на благо всего мира. Этот саудовский национализм неловко связан с продвижением новой капиталистической либеральной экономики, при которой государственные активы продаются и размещаются на международных рынках. Точно также неотложное и непрестанное стремление принца привлечь международный капитал и влиятельных инвесторов к тому, чтобы сделать Саудовскую Аравию своим домом, похоже, подрывает риторику о том, что «Саудовская Аравия для саудовцев». Эти три фазы построения нации иногда совпадали и иногда пересекались, но они отличаются своей специфической направленностью и риторикой.
Когда МБС был назначен наследным принцем в 2017 году, страна встала на путь «агрессивного националистического ребрендинга», «национального возрождения» и даже начала петь «националистическую мелодию» (как это описал один эксперт). Это возрождение также вдохновило патриотическое рвение некоторых граждан, которые пытаются определить национальную идентичность во все более конфронтационных терминах. Все сводится к тому, чтобы похвастаться «вечной» саудовской национальной идентичностью, обещанием «величия», перспективой национального возрождения, новыми экономическими проектами и технологическими инновациями в эпоху после нефти. Контролируемые государством СМИ публикуют гипернационалистические материалы. В то время как центральная роль наследного принца очевидна в этой новой волне, в национальном повествовании прославляется новый гражданин Саудовской Аравии, который привержен экономическому развитию своей страны, тогда как раньше идеалом был благочестивый саудовец, который заучил наизусть Коран, распространяет ислам по всему миру и поддерживает мусульманские дела. Он также является гражданским информатором или гражданским полицейским, который помогает режиму и его органам безопасности выявлять «предателей», «преступников» и «подрывных лиц» новой политики на национальном, региональном и международном уровнях.
Новый идеальный гражданин уже не тот, кто подчиняется имамам и получает награду от государства за религиозные обряды и усердие, а эклектичный и творческий молодой предприниматель и пропагандист режима. Ожидается, что он не только клянется в верности наследному принцу, но и спешит купить недавно выпущенные акции нефтяной компании Aramco.
Согласно новому повествованию, национальные гордость и слава открываются в заново изобретенных географических регионах, помимо (или, возможно, в дополнение к) исторически исламских Мекки и Медины. Древние археологические памятники, такие как Мадейн Салех и Аль-Уля, которые ранее игнорировались, так как считались символами невежества в доисламскую эпоху, теперь являются источником новой национальной гордости. Их важность в новом национальном повествовании отражена в создании Королевской комиссии по Аль-Уля в 2017 году, которая нацелена на развитие памятника для местного и глобального туризма. Развитие туризма в местах древних цивилизаций по всей стране теперь рассматривается как неотъемлемая часть нового саудовского национального проекта. В то время, когда доминировали как религиозный национализм, так и панисламизм, такое археологическое наследие не только игнорировалось, но и осуждалось как напоминание о древней эпохе язычества. За исключением Дирийи, первой саудовской столицы в восемнадцатом веке, которая была восстановлена и прославлена под покровительством короля Салмана, еще до того, как он стал королем, другие исторические места просто игнорировались. В 2019 году был запущен проект по переосмыслению старой столицы под названием «Ворота Дирийи» стоимостью 64 миллиарда долларов. Хотя Дирийя ранее представлялся как место поклонения, место подлинного ислама и место встречи благочестивых Мухаммада ибн Сауда и Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба, сегодня акцент делается на том, что это была первая столица, центр славы семьи Аль-Сауд. Историческая амнезия по отношению к Мухаммаду ибн Абд аль-Ваххабу поощряется, в то время как праздники, танцы и концерты заменяют старые религиозные образы столицы. Ожидается, что жители Саудовской Аравии будут гордиться своим доисламским наследием, которое включено в их новое национальное повествование, и они гордятся тем, что некоторые из этих древних мест включены в список всемирного наследия ЮНЕСКО.
Наследный принц теперь выступает за строительство нового королевства и новой саудовской нации. Западные управляющие компании были привлечены для создания современного саудовского национализма без учета какого-либо недостатка опыта в политических начинаниях и проектах, которые часто выходят далеко за рамки их финансового и экономического опыта. Хотя туризм может приносить столь необходимые доходы под давлением снижения цен на нефть, развитие этой отрасли в сочетании с продвижением археологических памятников также служит опорой для национальных повествований и гордости. Наследный принц постепенно отказывается от предыдущей риторики Саудовской Аравии о приверженности государства продвижению салафитского ислама у себя дома и экспорту его за рубеж, как это делали его предшественники на протяжении всего двадцатого века. МБС продвигает новое национальное повествование, открыто ориентированное на внутренние интересы и предназначенное для зарубежной аудитории, особенно инвесторов, финансовых групп и иностранных туристов.
Национальный нарратив популистский по сути. Ранее обещанная исламская утопия в стране и за рубежом постепенно уступает место пропаганде местной предпринимательской утопии в Саудовской Аравии. Наследный принц занимает центральное место в этих проектах и стал культовой фигурой с поклонниками, апологетами и учениками внутри страны и за рубежом. Все занимаются переосмыслением наследия и, прежде всего, верностью принцу.
Нынешняя воображаемая утопия Саудовской Аравии руководствуется якобы оригинальным «толерантным исламом» страны, который должен быть достигнут королевским указом, поскольку МБС объявил о своем намерении возродить эту исламскую традицию и вернуть первоначальное исламское наследие Саудовской Аравии, которое якобы было искажено исламистами и странами вроде Ирана. В интервью западной прессе он объявил о своем плане искоренить «радикализм» и заменить его саудовской «умеренностью». Он распространяет миф о том, что Саудовская Аравия была островом терпимости до 1979 года, когда иранская «исламская революция» в Иране и осады мечети в Мекке, по его мнению, вызвали саудовский радикализм. Несмотря на историческую и социологическую неточность такого утверждения, наследный принц стремится очистить Саудовскую Аравию от любой ответственности за «радикализм», экспорт которого рассматривался как запрос Запада во время холодной войны. На самом деле история свидетельствует о том, что т. н. «радикальные» формы ислама лежали в основе создания королевства и даже предыдущих форм национализма. Но принца не интересуют историческая достоверность или социологические факты. Его главная цель - демагогия, которая провозглашает возрождение саудовской нации, акт восстановления первоначальной славы и терпимости до наступления радикализма в 1979 году. Это включает в себя решимость искоренить терроризм и содействие «умеренному исламу». Как и все сконструированные национальные нарративы, новый саудовский не касается точных исторических фактов; его главная цель - помнить и забывать одновременно.
Принц полон решимости превратить молодых саудовцев в чемпионов нового национализма. Лозунги этой тенденции представлены в таких хэштегах в Twitter, как «Саудовская Аравия для саудовцев», «Сделаем Саудовскую Аравию великой» и «Саудовская Аравия прежде всего». Сотрудники по связям с общественностью несут прямую ответственность за онлайн-кампании «нового» саудовского национализма. Ясно, что они отражают официальное одобрение тем, воплощенных в таких пропагандистских лозунгах. Лозунги перекликаются с глобальным явлением, связанным с крайне правыми националистическими и популистскими политиками на Западе и в других странах мира. Но в Саудовской Аравии новый национальный нарратив тесно связан с растущей атмосферой секьюритизации, то есть усиления вопросов безопасности. Все эти лозунги были видны в дискурсе авторов, зачисленных в саудовскую государственную прессу и социальные сети. Новый националистический нарратив - это не просто стихийное массовое движение, а инициатива, возглавляемая государством под эгидой наследного принца, с очевидными противоречивыми оттенками и смешанными результатами.
Для наследного принца саудовская нация - это в основном лица моложе 25 лет, составляющие почти 51 процент населения. Всегда напоминая своим слушателям о молодом возрасте своих подданных, он представляет себя образцом для подражания. Саудовцы должны ему подражать, чтобы быть причисленными к современным нациям. Его «молодость» символизируется беззаботным обращением с собой и телом и чрезмерным использованием средств массовой информации и современных коммуникационных гаджетов. Это вышло на первый план, когда он на камеру представил себя чемпионом автомобильных гонок. Согласно этому сообщению, новая молодая нация должна подражать молодости и современности принца. Он играет на потребностях и стремлениях молодых саудовцев, чтобы воспитать новое чувство принадлежности к нации и укрепить его культ как будущего монарха. Поскольку молодежь у него в приоритете, он ожидает от них, что они сделают Саудовскую Аравию своей и будут неоспоримо лояльны к нему. Взамен он обещает им более широкие возможности трудоустройства, процветающую индустрию национального наследия, новые всемирно популярные культурные развлечения, растущую связь с внешним миром и иллюзию будущей либеральной модернизации. Короче говоря, наследный принц предлагает саудовской нации «хлеб и зрелища». Но остальные 49 процентов населения, похоже, забыты. В эту группу должны входить все жители Саудовской Аравии старше двадцати пяти лет, в том числе многие государственные служащие, ожидающие выхода на пенсию или уже получающие скудные пенсии, и льготы, которых недостаточно для поддержания обещанного нового образа жизни и наслаждения новой утопией развлечений.
Создавая молодежь как однородную национальную категорию, наследный принц определяет их потребности, растворяет их различия и обещает предоставить возможности для их растущих устремлений. Новый национализм предлагает молодежи отдохнуть от прошлого экономического застоя, религиозного рвения и социального консерватизма. Только после разрушения старых способов ведения дел новая нация возродится. Первым шагом по искоренению и уничтожению старых сил, которые несут ответственность за погружение Саудовской Аравии в религиозное усердие и социальный консерватизм, является начало репрессивной кампании по задержанию религиозных ученых и исламистских активистов, которые считаются потенциальной подрывной силой против социальных реформ наследного принца. Хотя на самом деле не так уж много задержанных возражали бы, например, за предоставление женщинам права управлять автомобилем или за представление индустрии развлечений, в 2017 году многие религиозные деятели и исламистские интеллектуалы были задержаны под предлогом того, что они радикалы, и что многие из них являются террористами. Другие ученые, которые до сих пор на свободе, либо подвергают себя самоцензуре, либо публикуют мнения и фатвы, чтобы поддержать новые социальные изменения, особенно члены официального совета религиозных ученых. Страх задержания после критики любой политики режима имеет первостепенное значение.
Национализм по королевскому указу нуждается в ажиотаже в СМИ, чтобы усилить «сущность» саудовской нации. Эта новая тенденция сопровождалась распространяющейся волной арестов против тех, кого называют «предателями», «марионетками вражеских правительств» и «муджанасин» (натурализованными саудитами, вроде йеменских мигрантов). Это также привело к оправданию как убийства Джамаля Хашакджи, которого назвали «врагом государства», так и тюремного заключения и предполагаемых пыток феминисток Луджайн аль-Хаслуль и Азизы аль-Юсиф. Язык измены стал оружием в руках наследного принца и его многочисленных молодых помощников, чтобы заставить замолчать инакомыслие и запустить национализм королевским указом.
