В Марокко разгорается внутренний национальный конфликт из-за использования французского языка, после того, как его палата представителей одобрила в первом чтении законопроекта, который разрешает преподавание научных и технических предметов на языке бывших колонизаторов.
Проект закона, который вызвал острый спор в правящей умеренно-исламистской Партии справедливости и развития, был принят после многочасовых дебатов. За него проголосовал 241 депутат, в том числе от Партии справедливости и развития, в то время как четыре законодателя выступили против, а 21 воздержался.
Многие политики в правящей партии и их бывшие союзники из Партии независимости, настаивают на том, чтобы арабский и амазигский (берберский) языки были единственными официальными языками страны, в том числе в школах. Большинство других политических партий Марокко, тем не менее, демонстрируют готовность и даже желание преподавать некоторые научные и технические темы на французском языке, поскольку этот язык часто является языком общения в определенных профессиональных и даже правительственных кругах.
Ахмад аль-Буз, марокканский аналитик, преподающий политологию в Университете Мухаммада V в Рабате, объяснил изданию The Media Line, что законодательство является частью образовательных реформ, вытекающих из международных исследований, в которых Марокко находится в нижней части списка по образованию.
«Данные указывают на то, что образование в Марокко страдает от кризиса, так как все предыдущие реформы, которые были проведены, чтобы изменить это, не сработали», - сказал Буз. «Кризис явно существует, и никто в стране не может этого отрицать. Тем не менее, остается дискуссия о том, какие реформы необходимы для решения проблемы».
Он добавил, что за последние 15 лет Марокко «колебалось» между различными типами реформ, но безрезультатно. С этой целью правительство пытается улучшить образовательные программы, а также обсуждает возможность предоставления бесплатного образования. Теперь обсуждение основного языка обучения спровоцировало идеологически заряженные дебаты.
«Некоторые видят, что научные темы следует преподавать на французском языке [потому что они говорят], что это язык науки, хотя другие считают [таким языком] английский», - сказал Буз.
Он также отметил, что в соответствии с арабской тенденцией к национализму, многие в Марокко считают, что все темы должны преподаваться только на арабском языке и только иногда отдельные темы на английском языке.
Но проблема французского языка в Марокко является чем-то большим, чем дискуссия о языке обучения и образования. По сути это вопрос национальной идентичности.
Марокко, наряду с Алжиром и Тунисом, имеет долгую историю французской колонизации, так как Франция оккупировала Алжир в 1830 году, а Тунис стал протекторатом Франции в 1881 году. Марокко было в состоянии сохранять неустойчивую независимость под контролем местных султанов до 1912 года, когда султан был вынужден подписать Фесский договор, разделив Марокко на французские и испанские протектораты.
В 1956 году Марокко обрело независимость от Франции, а вскоре после этого вернуло большинство территорий, находящихся под контролем Испании.
«Правящая партия в Марокко является религиозной и защищает арабскую и исламскую самобытность, но оказалась вовлеченной в новый проект преподавания научных предметов на французском языке», - продолжил Буз, добавив, что Партия справедливости и развития в настоящее время находится в кризисе из-за этой проблемы.
Действительно, дебаты по закону были бойкотированы некоторыми партийными депутатами, лояльными бывшему премьер-министру Абдель-Иляху Бенкирану, которые не смогли убедить других выступить против него. В конечном итоге партия решила проголосовать за законопроект в целом, хотя были разногласия по вопросу о конкретных языках, которые будут доступны для преподавания.
Исмаэль Мираф, алжирский автор и политолог, сказал изданию The Media Line, что новый законопроект был чисто политическим, так как Рабат стремится приобщиться к Франции.
«Париж, который стремится остаться ключевым игроком в Северной Африке, чувствует, что наследие его языка и цивилизации забыто. Король Марокко знает об этом», - сказал Мираф, подчеркнув, что бывшая французская колония в настоящее время вновь заявляет о себе в качестве основного партнера в защите французского наследия.
В подтверждение своего аргумента он указал, что сегодня на самом деле английский, а не французский язык является языком науки.
«Французы сами преподают на английском языке в некоторых своих университетах», - заявил Мираф. «Новый закон предназначен только для того, чтобы получить [одобрение] французского народа».
Айман Хирбави, политический аналитик из Туниса, утверждает, что введение нового языка в дополнение к официальному языку страны обычно связано с обогащением образования, подчеркивая, что в Марокко многие смотрят на французский с неблагоприятной стороны, по вполне понятным историческим причинам.
«Французский язык связан с оккупацией; поэтому элиты в Марокко против него», - сказал Хирбави, отметив, что многие люди в Рабате по-прежнему считают его исключительно языком колонизаторов.
Он отметил, что в Тунисе, где основным языком обучения является французский, его использование иногда является причиной для споров, но «из-за внутренней ситуации в Тунисе после революции [2011 года] языковой вопрос сейчас не является приоритетным», хотя он считает, что при других обстоятельствах некоторые тунисцы также широко выступят за устранение языка «оккупанта».
Он отметил, что в Марокко общий климат позволяет обсуждать такие приоритеты.
«В Рабате существует множество движений для реформы и исправления образовательного сектора, что позволяет людям высказывать свое мнение относительно используемого языка», - сказал он.
В общем, ситуация в которой оказалось Марокко, далеко не уникальна. Очень многие страны мусульманского мира (да и не только мусульманского), пережившие колониализм, стоят сейчас перед дилеммой — или оставаться малограмотными и отсталыми, так как их родные языки представляют собой слабые инструменты для образования, или все же принять языки оккупантов и колонизаторов как свое наследие, с помощью которого для них открываются знания. Конечно, особенно печально, что даже такой язык как арабский — который был и остается языком знаний — не способен сегодня заменить языки европейских колонизаторов в том, что касается современных наук. Что уж говорить о других языках, вроде упомянутого амазигского.
В этой ситуации интересное место занимает английский язык. Для многих североафриканских и других мусульманских стран он является заменителем французского, и его популярность растет, без всякого на то принуждения с чьей-либо стороны. Безусловно, популярность английского тоже связана с определенного рода империализмом и нео-колониализмом. И все же в отличие от французского языка, на который существует определенная монополия Франции, стремящейся контролировать его, у английского языка нет «хозяина». Таким образом, как ни парадоксально, во многих местах планеты английский язык сегодня является своего рода анти-империалистическим инструментом познавания мира.
