Роль и авторитет духовных лидеров народа определяется не только их религиозной квалификацией, но и способностью помочь своей пастве в самые страшные дни. Живым примером здесь является деятельность руководства ЦДУМ в 1921 году. Тогда светские лидеры Татарской и Башкирской республик занялись дележом власти, а платить за это пришлось жизнями сотен тысяч невинных людей, прежде всего женщин и стариков. По данным 5-го тома «Истории башкирского народа», в Уфимской губернии было реквизировано 13 млн. пудов хлеба и зернофуража, а в «малой Башкирии» — 2,2 млн. пудов хлеба, 39 тыс. голов крупного рогатого скота. По утверждению М. Султан-Галиева погибло около 30% башкир. Причем в Бурзян-Тангауровском кантоне сокращение числа башкир доходило до двух третей при 2% среди русского населения. Своим первым «декретом» Татарский совнарком требует стопроцентного выполнения продразверстки. 19 ноября 1920 года он издает декрет, обязывавший всех земледельцев республики ссыпать имевшиеся у них семена в так называемые «общественные амбары» с условием, что использовать эти семена на посев крестьянин сможет лишь после того, как в кантонах будет на 100% выполнен план продовольственной разверстки. Реально зерно было вывезено в пользу армии. В условиях Гражданской войны и недавно закончившегося вилочного мятежа любое сопротивление власти было смерти подобно. Единственным защитником населения стало ЦДУМ.
25 августа 1921 года муфтий ЦДУМ Г. Баруди пишет «частное письмо» народному комиссару по делам национальностей гражданину Сталину, предсовнаркому Ленину, наркомпроду Цурюпе, председателю ВЦИК Калинину. Почему частное письмо? Потому что как царский, так и советский режимы разрешали мусульманским лидерам заниматься только религиозными вопросами. Почему на первом месте Сталин, а не Ленин? Г. Баруди прекрасно понимал, кто являлся хозяином для нерусских районов. Г. Баруди указывает, что «нижеследующие путевые заметки написаны… под впечатлением, полученным во время путешествия с 4 июня по 6 июля 1921 года среди населения (по преимуществу мусульманского) Белебеевского, Уфимского и отчасти Стерлитамакского уездов Уфимской губернии. Муфтий не боится называть прямых виновников трагедии: «Зимою и весной 1921 года агенты местной продовольственной власти… при выполнении разверстки забрали весь оказавшийся на руках у мусульманского населения хлеб, не принимая в расчет ни его продовольствие, ни семенную нужду». Для выхода из ситуации в ноябре 1921 года создается «Положение о порядке деятельности ЦДУМ по оказанию помощи голодающим». По нему, «для привлечения средств и целесообразного распределения их между голодающими Духовному управлению предоставляется: а) обращаться внутри страны и вне ее с воззваниями о помощи голодающим, особенно к народу мусульманского Востока, с ведома органов власти; б) организовать сборы за границей, особенно в странах мусульманского Востока, причем посылки особых представителей производятся с ведома ЦК помгола, ВЦИК и с разрешения надлежащих органов власти». В Положении указывается, что ЦДУМ образует в Москве для ведения дела помощи голодающим особую комиссию уполномоченных в составе трех членов. Председателем ее становится казый К. Тарджемани, долгие годы бывший ключевым соратником Г. Баруди в рядах имамов Казани. По Положению, «районными органами Духовного управления по оказанию помощи голодающим являются мухтасибы с мушавирами… Мухтасибы собирают пожертвования и участвуют в работе местных комиссий Помгола по распределению собранного среди голодающих мусульман своего района (п. 9). Местными органами, непосредственно привлекаемыми компомголом к работе по распределению, служат муллы, мухтасибы и мутаваллии (приходские попечители) (п. 10). В конце Гражданской войны, 16–25 сентября 1920 года, в Уфе под председательством муфтия Г. Баруди прошел I Всероссийский съезд улемов и мутаваллиев, где произошло оформление вертикали ЦДУМ. Структура ЦДУМ была трехступенчатой: высшая (Диния Назараты — в составе председателя-муфтия и шести членов-казыев); средняя (мухтасибат) — из трех человек во главе с мухтасибом; нижняя (мутаваллиат) — из муллы, муэдзина и секретаря-казначея при каждой мечети. В дни голода эти органы спасали людей. 14 декабря 1921 года ЦДУМ направило наркому по делам национальностей И. В. Сталину специальное послание с просьбой разрешить организовать комитет помощи голодающим, наладить сбор денежных средств, в том числе и за границей. В письме особо подчеркивалось, что 8 тысяч мулл, прихожане 6,5 тысячи мечетей, имевшихся тогда в европейской части Центральной России, Поволжье и в Сибири, смогут существенно помочь в борьбе с голодом. К тому же отмечалось, что помощь будет оказываться не только голодающим мусульманам, но и всем гражданам страны, оказавшимся в беде, насколько это будет возможно. Нарком наложил резолюцию: «Комиссия ВЦИК по голоду, т. Смидовичу. Возражений не имею. И. Сталин. 25.XII». Сам муфтий Баруди последние месяцы жизни провел в борьбе с голодом и скончался в Москве 6 декабря 1921 году от болезни. К. Тарджемани в письме заместителю председателя ЦДУМ казыю Ризе Фахретдину от 6 июля 1921 года указывает: «Как вам известно, главной целью при организации нашей комиссии было добиться командирования наших представителей в другие мусульманские страны. Этого мы достигли — они уже успели получить командировки в Турцию, Сибирь, Туркестан, Бухару, Хиву, на днях, наверное, сумею отправить их в другие страны: в Финляндию, Польшу, Латвию, Литву и т. д. Дальше <…> одной из главных наших задач было поднятие нашего авторитета как перед советскими органами, перед массами, так и перед другими мусульманскими странами. О нашем существовании знают теперь не только органы советской власти, но и другие страны, имеющие в Москве своих представителей. О нашем существовании пишут даже в заграничных газетах». К. Тарджемани пишет, что в Москве ему удалось собрать 5 млн. руб. в пользу ЦДУМ и он надеется собрать еще 250 млн. руб. от петроградских мусульман. Следует отметить, что имамы сохранили принципиальные позиции по целому ряду вопросов. Так, мударрис Губайдулла Буби и казанский имам Тагир Ильяси занимались сбором средств в Турции. Несмотря на критическое положение турецкого государства, им была оказана значительная помощь. По собственной инициативе Юсуф Акчура добился приема у Мустафы Кемаля Ататюрка, где ознакомил его с положением Ислама и татарской нации в Советской России. Религиозные деятели в интервью ведущей стамбульской газете откровенно высказали оценку происходящему, в частности, заявив: «Большевики… окончательно разрушили наши школы. Мы вынуждены были отдавать детей в советские школы, но они там до того развратились, что совершенно перестали слушаться родителей. В советских школах мальчики и девочки обучаются вместе. Это положение еще сильнее способствует их развращению. Против таких действий советской власти мы ведем борьбу, и в этой борьбе мы нуждаемся в посторонней помощи». Передавались и жуткие подробности голода: съедены черви и насекомые, дикие растения, кошки, собаки. Образец «хлеба», показанный репортеру газеты «Вакыт», был назван черной грязью, похожей на навоз. Люди жили почти голые, при необходимости выйти на улицу одевали лохмотья по очереди. Характерно, что поборником устоев нации выступает Губайдулла Буби. Именно в медресе Буби под руководством его сестры Мухлисы Буби впервые в татарском мире началась подготовка женщин-преподавательниц. Губайдулла Буби прекрасно понимал, что моральная деградация и развращение молодежи стали прологом уже для уничтожения людей путем голода. Тем самым борьба против большевизации превращается в борьбу за выживание нации и сохранение общенациональных институтов. Постоянная комиссия уполномоченных от ЦДУМ работала в Москве с ноября 1921 до конца сентября 1923 года. Она регулировала движение гуманитарной помощи из восточных государств, организовала в Москве большой детский приемник для потерявшихся голодных детей, которых затем отправляли к родственникам. 10–25 июня 1923 года в Уфе проходил II Всероссийский съезд улемов и мутаваллиев. 14 июня Кашшаф Тарджемани отчитался о деятельности муфтията во время голода 1921 года. Политика нэпа дала возможность россиянам временно передохнуть от социальных экспериментов, Но не за горами была революция сверху конца 1920-х — начала 1930-х гг., затем большой террор конца 1930-х гг. Тогда, в 1921–1922 гг., имамы хоть как-то могли помочь народу, к концу 1930-х гг. большинство из них ждали расстрелы, тюрьмы и лагеря. К. Тарджемени также не было суждено выйти оттуда живым. Но память о спасенных жизнях всегда должна жить в сердцах людей и указывать имамам и улемам на их долг в тяжелые времена.
