Редакция "Голоса Ислама" публикует юридический анализ недавно принятых "законов Яровой" адвоката и правозащитника Тимофея Широкова, пожелавшего разъяснить мусульманской аудитории специфику принятых недавно запретов в отношении "миссионерской деятельности". Мы приводим в данном случае его мнение без изменений и комментариев как оценку принятых законов юристом. Что касается нашей политической оценки данных законов, она уже была высказана на сайте ранее.
«Поправки Яровой». Что дальше?
К сожалению, уровень правовой грамотности верующих, элементарной осведомленности о своих правах и обязанностях, налагаемых на них государством, остается весьма низким. Зачастую вместо того, чтобы разбираться в тех вопросах, которые могут напрямую коснуться каждого из нас, мы предпочитаем оперировать мифологемами, слухами и непроверенной информацией. Данная статья призвана помочь разобраться в том, чем же нам на самом деле грозят «законопроекты Яровой», принятые Государственной Думой в третьем чтении.
Итак, два предлагаемых законопроекта по своей сути представляют серию поправок к целому ряду действующих законов, в том числе Уголовному, Уголовно-процессуальному кодексам, Кодексу об административных правонарушениях, закону «О свободе совести и религиозных объединениях» регулирующему отношения в религиозной сфере, и некоторым другим. Поправки были внесены председателем Комитета Государственной думы по безопасности и противодействию коррупции Ириной Яровой и председателем Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктором Озеровым. При этом обсуждение в других комитетах Государственной Думы они не проходили, представители экспертного сообщества к работе над законопроектами не привлекались. Предлагавшиеся другими депутатами поправки, смягчавшие формулировки либо устранявшие наиболее одиозные положения законопроектов, были отклонены.
К третьему чтению в законопроекты были внесены лишь отдельные небольшие изменения, и они были приняты в первоначальном, драконовском виде. Столь же стремительно документ прошел и утверждение в Совете Федерации, несмотря на отдельные возражения (в частности, политический тяжеловес – советник главы Татарстана Минтимер Шаймиев рекомендовал сенаторам голосовать против принятия законопроекта). Впрочем, в обществе, в отличие от властей, предлагаемые нововведения были восприняты весьма критично, эксперты, представители общественности, представители религиозных конфессий и даже бизнеса единодушно высказываются в том ключе, что предлагаемые новации не обеспечивают реальной безопасности общества, но безосновательно ограничивают права граждан и даже создают дополнительную нагрузку на и так не совсем благополучную экономику. Поэтому остается надежда, что закон подписан Президентом не будет. Впрочем, учитывая существующие тенденции по «закручиванию гаек», а также результаты послушного голосования парламентского большинства, больших надежд на это питать не стоит. Нельзя также исключать и того, что Президент продемонстрирует озабоченность сложившейся ситуацией, некоторые поправки, особенно затрагивающие интересы крупного бизнеса, будут сняты, но основные положения законопроекта в итоге будут приняты.
Итак, что же нового готовят законопроекты и какие риски они несут для верующих, особенно для мусульман, которые, чего уж греха таить, находятся в группе риска, и традиционно являются объектом пристального внимания правоохранителей? Ограниченный объем и формат статьи не позволяют дать подробного правового и политического анализа поправок, поэтому остановимся на основных моментах, представляющих наибольшую важность.
В частности, Законопроектом «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности» Уголовный кодекс Российской Федерации предлагается дополнить новыми составами преступлений, устанавливающими ответственность за несообщение о преступлении террористического характера, содействие экстремистской деятельности, а также совершение акта международного терроризма. Ужесточается уголовная ответственность за отдельные виды террористической и экстремистской деятельности. Например, минимальная граница наказания по статье 205 (терроризм) повышается с восьми до десяти лет лишения свободы, а ранее отсутствовавшая нижняя граница штрафа по ст. 205.2 (публичное оправдание терроризма) устанавливается в размере ста тысяч рублей. Использование сети «Интернет» теперь указывается в качестве квалифицирующего признака. Теперь совершение уголовно наказуемого деяния с помощью сети «Интернет» (а это по сути большая часть преступлений, связанных с распространением религиозных или политических взглядов) приравнивается к их совершению с помощью СМИ, что автоматически переводит преступление в категорию более тяжких. Таким образом, Интернет, представлявшийся нам ранее пространством свободы, все больше и больше становится зоной риска, и его пользователи должны проявлять особенную осторожность, в первую очередь при пользовании контролируемыми российскими правоохранительными органами социальными сетями, такими как «ВКонтакте» и «Одноклассники», сервисами электронной почты, расположенными в российской доменной зоне, а также мессенджерами, сотрудничающими с властями.
Уголовную ответственность за участие в организации, которая в соответствии с законодательством Российской Федерации признана террористической, предлагается ужесточить, увеличив сроки лишения свободы в два раза (если ранее наказание составляло от пяти до десяти лет, то в законопроекте - уже от десяти до двадцати). В этой связи, при всей важности и злободневности проблемы терроризма необходимо отметить существование проблемы организаций, признанных террористическими исключительно на основании политических соображений, при отсутствии каких-либо сведений о совершении ими террористических актов. К числу таковых, например, относится небезызвестная организация «Хизб-ут-Тахрир», которую в ходе закрытого заседания Верховного суда в качестве террористической признала лишь одна страна в мире – Россия.
С введением в УК новой статьи (206.6), предусматривающей уголовную ответственность за несообщение о преступлении «террористической» направленности предусматривается наказание вплоть до одного года лишения свободы. С введением этой статьи, при расследовании уголовных дел в отношении запрещенных организаций у сотрудников правоохранительных органов возникнет обязанность проверять окружение членов этих организаций не только на причастность к подпольной деятельности, но и на недоносительство. Однако например в Дагестане вряд ли найдется человек, который не знает кого-то хотя бы одного, кто ушел в лес. Даже не затрагивая вопроса моральной стороны вопроса, когда людей массово принуждают становиться «стукачами» в отношении своих родственников и знакомых, трудно даже представить, какие последствия может повлечь ситуация, когда сотни тысяч человек одномоментно окажутся под угрозой привлечения к уголовной ответственности за недоносительство.
Законопроектом повышается ответственность за участие в незаконном вооруженном формировании (ст. 208), в статье 212 вводится новая часть - 1.1, предусматривающая уголовную ответственность за склонение, вербовку или иное вовлечение в совершение массовых беспорядков. С чем связано очередное ужесточение законодательства в области борьбы с массовыми беспорядками, особенно учитывая, что в России их уже давно не наблюдается, сказать трудно, можно лишь предполагать, что политическое, социальное и экономическое положение в государстве доведены до такого состояния, что у властей есть серьезные опасения опасаться взрывов недовольства населения, в связи с чем оно таким образом предупреждается о том, что с нарушителями церемониться не будут.
Ужесточается уголовная ответственность по «экстремистским» ст. 282 (возбуждение ненависти или вражды), 282.1 (организация экстремистского сообщества), 282.2 (организация деятельности экстремистской организации), 282.3 (финансирование экстремистской деятельности) УК РФ, в частности, повышаются максимальные сроки лишения свободы и вводятся отсутствовавшие ранее минимальные. Под удар вновь попадают как члены организаций, признанных экстремистскими (как реальных, как «Таблиги Джамаат», так и, как это отмечалось многими экспертами, виртуальных, таких как «Нурджулар»), а также лица, позволившие себе излишне резкую по мнению властей критику существующих порядков или определенных групп. Таким образом, эти поправки вновь адресованы лицам, имеющим неосторожность высказывать суждения, подпадающие под весьма широкое понятие «экстремизма», которое, как это неоднократно отмечалось экспертами и правозащитниками, имеет скорее политический, охранительный характер и слишком часто используется в борьбе с инакомыслием и нежелательной политической и религиозной активностью.
Особенно примечательно, что в законопроекте в одной связке с преступлениями террористической и экстремистской направленности рассматриваются и поправки к ст. 322.1 (организация незаконной миграции) УК РФ. Теперь все существовавшие ранее альтернативные виды наказаний, такие как штраф, обязательные работы и т.д. отменяются, остается лишь один вид наказание – лишение свободы. Данное преступление, совершенное группой лиц по предварительному сговору (а именно так и совершаются, согласно статистике, большинство преступлений этой категории) теперь ставится в один ряд с тем же преступлением, совершенным организованной группой, и автоматически влечет более строгую меру наказания, предусмотренную уже второй частью статьи и предполагающей лишение свободы сроком до семи лет. Таким образом, если ранее граждане, привлеченные к ответственности за организацию незаконной миграции (в том числе таким вроде бы безобидным путем, как предоставлением жилища или денежных средств мигрантам) зачастую отделывались штрафами, то теперь, учитывая активность, с которой государство взялось за борьбу с «нелегальными мигрантами», следует ожидать пополнения тюрем новыми массами заключенных.
Впрочем, законодатель, проявив должную предусмотрительность, для того, чтобы судебная и уголовно-исполнительная система смогла безболезненно выдержать наплыв тех, кого еще не так давно реабилитировали бы в качестве жертв политических репрессий, предлагает перевести отдельные категории преступлений, например побои и уклонение от уплаты алиментов, в разряд административных правонарушений.
Отдельного внимания заслуживает то обстоятельство, что в Уголовно-процессуальный кодекс вводится поправка, в соответствии с которой «отдельные следственные действия за пределами Российской Федерации» могут производиться в соответствии с российским законом. Фактически, это дает право российским правоохранителям преследовать людей за рубежом собственными силами и по собственным правилам, в том числе проводить задержания, обыски и допросы. Теперь, в случае необходимости, не придется разыгрывать спектаклей, как в случае с якобы добровольным пересечением украинско-российской границы украинской летчицей Надеждой Савченко с последующим оформлением задержания уже на российской территории. Как эти поправки будут действовать на практике, особенно учитывая их явное противоречие международно-правовым нормам, предполагающим суверенитет государств в действии уголовно-процессуальных норм на собственной территории, и какие международные скандалы ждут нас впереди, предсказать пока трудно. Вместе с тем очевидно, что Россия лишь перенимает опыт таких «законодателей мод» в области борьбы с терроризмом и попрания принципов международного права, как США и Израиль, а также Узбекистан, поставивший на поток похищения своих граждан в обход установленного порядка экстрадиции с территории других государств.
Новацией является также то, что срок возможного содержания под стражей без предъявления обвинения по статьям «террористической направленности» увеличивается с 30 до 45 суток. Предусмотренный действующим законом двадцатичетырехчасовой срок уведомления прокурора и суда при проведении обыска без соответствующей санкции «в исключительных случаях» увеличивается до трех суток. В чем смысл этих нововведений, можно лишь гадать, так как никакой внятной мотивации законодателем не приводится. Однако иного логического объяснения, кроме как очередного метода запугивания потенциальных «террористов», а также создания дополнительных возможностей для фальсификации доказательств и нарушений прав подозреваемых, найти трудно.
Важные нововведения предлагаются и во втором законопроекте пакета – «О внесении изменений в Федеральный закон «О противодействии терроризму» и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности».
Наиболее спорными и вызвавшими большой общественный резонанс являются поправки к Закону «О свободе совести и о религиозных объединениях», принятые, как уже говорилось, без прохождения положенных стадий обсуждения в различных экспертных советах, и даже минуя Комитет Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций. В частности, упомянутый закон предлагается дополнить новыми понятиями и нормами, касающимися «миссионерской деятельности». Так, миссионерской деятельностью будет признаваться деятельность религиозного объединения, направленная на распространение информации о своем вероучении среди лиц, не являющихся последователями этого религиозного объединения, в целях вовлечения указанных лиц в состав его участников, осуществляемая непосредственно религиозными объединениями либо уполномоченными ими представителями публично, в том числе при помощи средств массовой информации и сети «Интернет». При этом миссионерская деятельность должна осуществляться в «культовых помещениях, зданиях и сооружениях», а также земельных участках, находящихся во владении религиозных организаций, в местах паломничества, на кладбищах и в крематориях, в помещениях образовательных организаций, исторически используемых для проведения религиозных обрядов. Миссионерская деятельность в жилых помещениях оказывается запрещенной. При этом на религиозное объединение возлагается ответственность за деятельность уполномоченных им миссионеров.
Нарушение порядка осуществление миссионерской деятельности, в соответствии с вносимыми в Кодекс об административных правонарушениях поправками, будет наказываться штрафами до пятидесяти тысяч рублей для граждан и до одного миллиона рублей – для юридических лиц.
При этом, справедливости ради, необходимо заметить, что, вопреки распространившимся слухам и опасениям, из текста законопроекта не следует безусловного автоматического запрета на выполнение религиозных предписаний на людях. Запретной будет именно деятельность от имени религиозных объединений, которыми, в соответствии с упоминавшимся Законом «О свободе совести и религиозных объединениях», признаются добровольные объединения граждан, образованные в целях совместного исповедания и распространения веры, совершения богослужений, других религиозных обрядов и церемоний, обучения религии и религиозного воспитание своих последователей. Таким образом, религиозное объединение как минимум предполагает устойчивость и структуру. Соответственно, ни совершение молитвы в парке, ни раздачу в частном порядке религиозной литературы, ни распространение религиозных знаний сами по себе нельзя назвать миссионерской деятельностью. Можно предположить, что основными жертвами нововведений могут стать различные христианские группы, чья доктрина предполагает существование религии в рамках структурированных организаций-церквей, от имени и в рамках которых и ведется религиозная деятельность. Теперь условный пастор или пресвитер не сможет, как это было раньше, просто направить прихожан заниматься распространением своего учения, равно как и они не могут по собственной инициативе, представляясь членами определенной церкви, вещать от ее имени. Для этого уже потребуются подтверждающие полномочия документы, которые должен выдавать руководящий орган организации. Любопытно, что в централизованных религиозных организациях, в том числе такой большой, как РПЦ МП, миссионерской деятельностью смогут заниматься фактически только священнослужители, миряне смогут иметь такую возможность лишь в порядке исключения, при наличии разрешения от руководящего органа (в случае РПЦ МП - Священного Синода). Таким образом, будет поставлена под жесткий контроль вся деятельность, ведущаяся от имени церкви, а российское законодательство фактически воспринимает признаваемую РПЦ, но отрицаемую большинством других христианских деноминаций концепцию «церкви учащей» (т.е. священства) и «церкви учимой» (т.е. мирян). При этом, если раньше даже в рамках РПЦ МП существовал достаточно широкий спектр разных групп, объединявшихся вокруг разных священников, с подчас диаметрально противоположными взглядами и подходами, от ультраконсерваторов до модернистов, и эти группы самостоятельно вели миссионерскую работу, то «Законопроекты Яровой» этому разнообразию кладут предел. В целом, можно предвидеть множество проблем в ходе реализации закона. Непонятно, смогут ли теперь проводиться межрелигиозные диспуты, кого именно считать священнослужителем, то есть лицом, которому не нужно справки для осуществления миссионерской деятельности, как смогут функционировать многочисленные христианские сайты, агитирующие вступать в ту или иную церковь, как вообще будет вестись распространение христианского вероучения в тех местах, где не хватает священников (например, местах лишения свободы, армии), вновь возникнут резонные вопросу по поводу преподавания в школах таких предметов как «Основы православной культуры».
Что касается мусульман, то исходя из текста закона, их эти поправки затронут, пожалуй, в наименьшей степени, так как в отсутствие института жречества, структурированной организации, исламский призыв, как правило, ведется не от имени каких-то объединений, а от имени самой религии Ислам. Различные информационные ресурсы исламской направленности в основном ведут просветительскую деятельность самостоятельно, а не от имени различных муфтиятов, и тем более не призывая всех становиться под их руководство. Кроме того, пожалуй не будет преувеличением сказать, что те устойчивые объединения-джамааты, которые не охватываются официальными муфтиятами, и так в России поставлены вне закона, а их деятельность запрещена. По этой причине членам скажем Таблиги Джамаат, Исламского движения Узбекистана или Хизб-ут-Тахрир (все запрещены в Россиии) стоит опасаться явно не запрета миссионерской деятельности от их имени и штрафа, а намного более строгих наказаний.
Впрочем, отдельные неприятности могут быть и у некоторых не запрещенных мусульманских групп, деятельность которых по смыслу закона можно отнести к миссионерской. Так, к их числу вероятно стоит относить например приверженцев т.наз. «дагестанского суфизма», последователей покойного религиозного деятеля Саида Ацаева (Саида-афанди Чиркейского) и нынешнего муфтия Дагестана Ахмад-хаджи Абдуллаева, настаивающих на вступлении мусульман в фактически имеющий характер религиозного объединения орден-тарикат.
Таким образом, можно с уверенностью сказать, что нововведения в части ограничений миссионерской деятельности создавались специалистами с представлениями в русле христианской традиции, что очевидным образом наложило отпечаток и на метод регулирования. Методология регулирования фактически повторяет дореволюционный подход с его жестким контролем прежде всего государственной, «грекороссийской» церкви по линии вертикали, пытаясь распространить его на конфессии с собственным, отличным от христианского, модусом существования. Соответственно, под пристальным контролем и дополнительными осложнениями в своей деятельности оказывается не столько мусульманское общество, сколько централизованные религиозные организации. Подобный подход, как это ни странно, скорее подрывает авторитет «официального» ислама и других конфессий, загоняя их в жесткие рамки, но не препятствуя развитию «горизонтальной» самодеятельности верующих. То есть эффект, скорее, порождается противоположный тому, что замышлялся законодателем изначально.
Конечно, действительность у нас зачастую превышает даже самые смелые ожидания, поэтому невозможно однозначно предвидеть, не пойдет ли судебная практика по пути расширительного толкования закона, и не окажется ли запрещенным миссионерством беседа о религии на кухне за чашкой чая, как «в старые добрые времена», но все же, если исходить из здравого смысла, то нововведения этого не предполагают.
Законопроектом также предусмотрен ряд поправок в КоАП РФ, представляющих собой очередное наступление на конфиденциальность, прежде всего в сети Интернет.
Так, в ст. 13.6. вводится запрет на использование «несертифицированных средств кодирования (шифрования)», в том числе при передаче сообщений в информационно-телекоммуникационной сети «Интернет». Очевидно, что «сертификация» предполагает предоставление спецслужбам технической возможности раскодирования и отслеживания зашифрованных сообщений. Прежде всего это касается месенджеров. Учитывая имевший место ранее отказ некоторых западных компаний-разработчиков программного обеспечения предоставлять требуемую информацию аналогичного характера в ответ на требования американских властей, нетрудно представить, что и российские власти столкнутся с подобной реакцией. Соответственно, на граждан также ляжет риск использования программного обеспечения, которое в одночасье рискует попасть под запрет.
Особого внимания общественности и бизнеса заслужили поправки к Законам «О связи» и «Об информации, информационных технологиях и защите информации», в соответствии с которыми, в частности, на операторов возложена обязанность хранить всю информацию, передаваемую по каналам связи, в том числе голосовую информацию, текстовые сообщения, звуки, видео и т.д. на срок до шести месяцев. При этом порядок и сроки хранения информации будут устанавливаться Правительством РФ. В связи с этим нововведением посыпались насмешки и упреки в принятии заведомо неисполнимых законов со ссылкой на то, что операторы попросту не смогут обеспечить хранение столь гигантского массива информации. Однако, при внимательном анализе законопроекта становится очевидно, что законодатели все же не столь глупы и неинформированны, как это многие пытаются представить. Действительно, сейчас хранение всей информации в течении полугода технически неисполнимо. Однако недаром определение окончательных сроков возлагается на Правительство. В данный момент система СОРМ позволяет хранить информацию в течение 24 часов. Ничто не мешает на первых порах ограничиться скажем этим же сроком, и постепенно, с развитием научно-технического прогресса, увеличивать его вплоть до шести месяцев, особенно учитывая то обстоятельство, что срок вступления этих поправок в действие – 1 июля 2018 года.
Еще одна новация, на которой следует остановиться, в виде поправки в Жилищный кодекс, кладет предел имевшей место практики перевода жилых помещений в нежилое помещение в целях осуществления религиозной деятельности. Теперь мечети и церкви в жилых домах окончательно становятся незаконными.
К сожалению, формат статьи не позволяет провести более детальный анализ массы ограничивающих нововведений «Законопроектов Яровой», в связи с чем пришлось достаточно бегло остановиться лишь на самых на наш взгляд важных. Однако и это позволит обратить внимание читателей на наиболее опасные тенденции наступления государства под лукавым предлогом обеспечения безопасности на такие фундаментальные свободы, как свободу совести и слова, вероисповедания, собраний, тайну частной жизни, а также другие права и свободы человека и гражданина, и предупредить об имеющихся угрозах.
