 |
|
Формированию устойчивой позитивной идентичности мусульман России угрожает ряд факторов: радикализация, внутренний раскол, исламофобия, попытки задавить Ислам силовыми методами, проблема интеграции иммигрантов, демографический рост, неэффективность внутренних институтов. Кроме того, в самих мусульманских кругах РФ до сих пор ведутся споры относительно путей развития и самоопределения. Также есть угроза постмодернисткого либерализма, т.н. современных «европейских» ценностей. Последняя затрагивает не только мусульман России, но и последователей других религий.
Вызов традиционным моральным ценностям. Пропаганда ультралиберальных ценностей, ведущаяся через некоторые СМИ, в сочетании с углублением модернизации, оказывает влияние и на российских мусульман. Растет число разводов, алкоголизм, наркомания, пусть не в тех пропорциях, как в целом по стране, но все же не может не вызывать тревогу. По экспертным оценкам, число совершающих намаз в Татарстане составляет всего примерно 5-10%. На Северно-Восточном Кавказе - до 50%, на Северо-Западном – 20-30%. Постящихся на порядок больше. Маргинализация религиозности и духовности, диктатура меньшинств, размывание гендерной идентичности, разрушение традиционной семьи, виртуализация реальности и разного рода постгуманистические проекты – представляет серьезный вызов для религиозных людей в целом.
Демографический рост и связанные с ним вызовы. Как свидетельствуют недавние исследования, подробно разобранные замом главы ДУМ РФ Д. Мухетдиновым в работе «Российское мусульманство: призыв к осмыслению и контекстуализации», депопуляционные процессы бьют, в первую очередь, по этническим русским, то есть по народу, являющемуся стержнем российской государственности. Некоторые специалисты полагают, что прогнозируемая к 2025 г. депопуляция коснется русских на 85–90%, что приведет к снижению их доли до 60–70%; имеется также прогноз, что в 2050 г. доля русских в России будет составлять 46,5%.
Тут серьезное внимание на региональные особенности демографии. Наименее благополучным в этой связи является Центральный федеральный округ, в то время как наиболее благополучный - Северо-Кавказский. С 2000 по 2012 г. в Северо-Кавказском округе коэффициент рождаемости увеличился в 1.7 раз. В 2020-е гг. в республиках Северного Кавказа ожидается бэби-бум.
Специалисты, иными словами, отмечают, что убыль населения наблюдается в регионах с преимущественно русским населением. Среди демографических лидеров – национальные республики с низкой долей русского населения, а также Тюменская область и Москва, в которых прирост достигнут за счет иммиграции и высокого уровня жизни граждан.
Таким образом, в России мы наблюдаем ситуацию, сходную с европейской: народы, исповедующие Ислам, отличаются более высокими и устойчивыми показателями рождаемости, а также более молодой возрастной структурой. Связь между религиозно-культурной принадлежностью и суммарным коэффициентом рождаемости — это хорошо известный демографический факт.
Все это означает существенное изменение этноконфессиональной структуры. Мы уже сейчас видим, что облик Москвы и крупных мегаполисов меняется, и в дальнейшем эти процессы будут только усугубляться: достаточно сказать, что на данный момент треть всех рождений в Москве приходится на мигрантов!
Миграция. На данный момент Россия занимает второе место в мире по абсолютному объему иммиграции, уступая лишь США. Высокая иммиграция ведет к существенной трансформации социальной действительности. По данным за 2012 г., 91% всего миграционного прироста приходится на страны СНГ, из них 63,5% — это представители республик, исповедующих по преимуществу Ислам (Азербайджан, Таджикистан, Кыргызстан, Узбекистан и Туркменистан). В будущем подобная пропорция сохранится, хотя в целом прогнозируется снижение миграционных потоков в Россию. Поэтому один из ключевых вызовов, стоящих перед ней, — это интеграция иммигрантов, особенно переехавших на постоянное место жительства.
Массовая депопуляция, уменьшение доли русских, старение населения, иммиграционные потоки, демографические успехи мусульманских народов, — все это несомненным образом свидетельствует о том, что в ближайшие годы роль Ислама в российской социальной и духовной действительности будет существенно расти, считает Д. Мухетдинов.
Насколько масштабными будут изменения в этноконфессиональной структуре? С учетом иммиграции и депопуляции русского населения вполне правдоподобно, что к 2030 г. доля мусульман в России составит 20–22%. (См. например: доклад национального разведывательного совета США [Global Trends 2025] ). Таким образом, через 10–15 лет каждый пятый житель России будет исповедовать Ислам, причем в Москве эта цифра окажется явно выше. «Это грозит дальнейшим ростом межнациональной и межрелигиозной напряженности», – считает директор ЦРУ (2006-2009) Майкл Хейден.
Кроме того, опыт на Западе показал, что мусульманские мигранты не ассимилируются окончательно. По крайней мере, во 2 и 3 поколении отмечается всплеск интереса к своей идентичности и ее пробуждение, причем не сколько этнической, сколько религиозной идентичности. И нет никаких оснований полагать, что у нас будет иначе. В любом случае дети, даже не внуки, сегодняшних т.н. «гастарбайтеров», выросшие в России, многие из которых будут иметь полноценное гражданство, потребуют к себе соответствующего отношения и соответствующих прав. Они уже не будут, как их родители, прятаться по стройкам и трущобам.
Мигранты и коренное мусульманское население РФ. Нельзя забывать, что изменение состава населения России касается и его коренной мусульманской части – в последнем случае резко возрастает среднеазиатский фактор. При нынешних темпах через 10-15 лет среднеазиатская составляющая российского мусульманского сообщества окажется доминирующей, превзойдя по численности урало-поволжскую и северокавказкую часть вместе взятые.
Коренное мусульманское население России само станет меньшинством по отношению к среднеазиатскому большинству. Это долгосрочный тренд, изменить который очень сложно. Уже сегодня в некоторых российских городах среди прихожан мечетей узбеков, таджиков и киргизов в целом больше, чем коренных российских мусульман. Власти и главы духовных управлений мусульман некоторых регионов так старались сдержать натиск кавказцев на исламские общины Большой России, что в результате неожиданно оказались перед свершившимся фактом того, что отечественное мусульманское сообщество становится таким, каким оно вообще никогда не было.
Как метко замечает Алексей Малашенко, если в 80-е гг. прошлого века мусульманин у основной части населения страны ассоциировался с хитроватым, но в целом очень близким «соседом-татарином», то с середины 90-х – это уже крайне враждебный, но еще немного понятный «кавказский боевик». Сегодня же это неграмотный и оборванный гастарбайтер из «Нашей Russia». Пришельцы из чужого мира Джамшуд и Равшан – это лицо Ислама для огромного числа современных россиян.
При этом эффективных работающих институтов интеграции мигрантов их Средней Азии в общемусульманское пространство РФ практически нет. Не случайно власти и общество постоянно призывают муфтияты обратить внимание на эту проблему.
«Переваривание» мигрантов - это задача колоссальной сложности, учитывая низкий уровень элементарной политической и управленческой культуры, отсутствие какой-то общемусульманской идеологической платформы, опыта и соответствующих кадров, а также наличие огромного числа внутренних конфликтов, в том числе на этнической почве. Мусульманские организации пока, к сожалению, с более простыми задачами едва справлялись, не говоря уже о том, чтобы решить проблему, которая пока не поддается урегулированию даже со стороны органов власти.
Кому-то это кажется странным, но российские мусульмане отнюдь не всегда выступают однозначными поборниками миграции, по той лишь причине, что в России из-за нее растет количественно, но совсем не качественно, число их единоверцев. Так, в 2012 г. Совет ингушского народа открыто потребовал закрыть въезд «гастарбайтерам» в республику. «Несмотря на критическое положение с занятостью населения, мы все видим очень значительный наплыв в республику «гастарбайтеров» из среднеазиатских государств, - заявили в «Мекх Кхел». - Мы понимаем, что есть сферы, в которых они востребованы и необходимы, но то, что мы видим на наших улицах, в городах и селах вышло за рамки разумного. Власть при этом все свои ресурсы мобилизует на противодействие нам и считает не столь значимой проблему с мигрантами, которым недостатки власть предержащих безразличны». Опасения Совета подтвердились. В 2013 г. на рынках имели место столкновения приезжих с коренным населением.
Влияние миграции на фундаментальный характер взаимоотношений России и ее мусульманского сообщества. На наш взгляд, Россию в плане отношений с внутренним мусульманским сообществом необходимо сравнивать не с Европой, а с Азией, точнее с теми азиатскими государствами, в которых проживает значительное исламское меньшинство. Второе – опыт соседства мусульман и представителей других религий в России нельзя считать принципиально уникальным. В целом, это тот же опыт, что и азиатских немусульманских государств со значительным коренным мусульманским населением.
Некоторые из числа государств этого типа (условно назовем их «азиатскими») даже когда-то сами были мусульманскими. История их взаимоотношений с приверженцами Ислама знает многое, почти все: и войну, и дружбу; и ненависть, и интеграцию; и апатию, и стремление познать друг друга.
Сегодня они пытаются выстраивать свою политику в отношении Ислама. И тут начинаются различия. Что касается России, то в будущем она вообще может выпасть из числа «азиатских» собратьев. Вопрос только в том, где оно окажется.
Опыт европейских, и в целом западных, мусульманских меньшинств, несмотря на его недолгую историю, сегодня оказался значительно более изученным, чем аналогичные процессы в Азии. То, что происходит в центре мира, заботит экспертов много больше остального.
Для России же сегодня, крайне важно знать то, как Ислам бытовал и бытует в таких странах, как Китай, Индия, Таиланд, Филиппины, Шри-Ланка и даже Мьянма и Вьетнам в какой-то степени. К этому же типу, видимо, с оговорками надо отнести следующие европейские страны: Болгария, Греция, Сербия, Македония, Черногория, Украина, Польша, Белоруссия, Румыния и Литва. Это для нас не менее, а, может, и даже более важно, для комплексного понимания ситуации. У России в плане Ислама с этими странами много общего; того, что заставляет поставить ее с ними в один ряд «азиатского» типа отношения к мусульманским меньшинствам.
- Как и в России, в Китае, Индии и др. Ислам является традиционной, исторически укорененной религией. Мусульмане всех этих стран являются коренными жителями на земле традиционного проживания, не мигрантами или их потомками, как в Европе. Ислам насчитывает там многие века, но везде не пользуется де-факто равными правами и статусом по сравнению с конфессией или идеологией, к которой принадлежит большинство.
- Во всех этих странах у мусульманского меньшинства есть проблемы с государством той или иной интенсивности протекания (дискриминация, поражение в религиозных и политических правах, сепаратизм, экстремизм замалчивание исторической роли и вклада и т.д.).
- Везде есть своя «запрятанная история» Ислама. Т.е. Ислам и мусульмане сыграли в истории своих государств куда более важную и позитивную роль, чем ту, которую готово в разной степени (в зависимости от страны) признать за ними их государство. Отсюда вытекает проблема отстранения мусульман от влияния на важнейшие государственные процессы и вызванное этим отчуждение мусульманских масс от государства, гражданами которого они являются.
- Во всех этих странах проблема мусульманских меньшинств носит двойственный характер. С одной стороны, есть в целом лояльное и более-менее интегрированное сообщество, и, с другой, есть часть последователей Ислама, находящихся со своим государством в конфликте, в том числе вооруженном.
Это очень важно и примечательно. Например, в России, с одной стороны, стабильное и лояльное сообщество мусульман Волго-Урала, с другой, дестабилизированный Северный Кавказ. Аналогично: хуэйцы КНР, вполне вписанные в китайскую государственность, и их «Кавказ» - Синьцзян-Уйгурский автономный округ. То же самое в Индии – Кашмир и свыше сотни миллионов мусульман, проживающих в других регионах страны. Таиланд и Филиппины: на юге многолетний вооруженный конфликт, который уживается с присутствием мусульман в центре этих стран. Причем среди них есть и чиновники очень высокого ранга, в том числе военные.
Конфликты уходят глубоко в историю, и далеко не всегда сопротивление шло под лозунгами Ислама. Везде это не религиозная проблема. Есть фактор политико-территориального сепаратизма одних мусульман и несогласие с такой позицией другой части их единоверцев.
- Во всех этих государствах в разной степени мусульмане – это своего рода «младшие братья», де-факто не имеющие равного статуса с большинством (де-юре это вполне допускается). Такой их статус обусловлен во многом тем, что в свое время их предки потерпели историческое поражение и оказались в подчиненном положении.
При всей схожести с азиатскими собратьями Россия выделяется среди них, может быть, наилучшими по сравнению с остальными условиями для Ислама и его приверженцев сегодня. РФ – это, грубо говоря, лучшее государство «азиатского» типа взаимоотношений с мусульманскими меньшинствами.
В то же время масштабные миграционные процессы грозят тем, что наша страна в плане Ислама превратится из лучшей «азиатской» в самую проблемную «европейскую». Т.е. с ростом числа мусульман, приезжающих из бывших колоний Российской империи в Средней Азии, Ислам в РФ все больше напоминает «европейский» тип, где подавляющее большинство последователей Ислама – это мигранты или их потомки во втором или в лучшем случае третьем поколении. Многовековая «азиатская» идентичность Ислама в России на наших глазах стремительно меняется. Россия все больше напоминает Европу, где проблема Ислама и миграции – одно и то же.
Думаю, можно констатировать, что в XXI в. РФ будет не той страной «азиатско-мусульманского» типа, какой она была всегда в своей истории. Мы становимся «европейцами», правда, по весьма специфическим показателям.
«Традиционный Ислам» или «российское мусульманство»? За последние 15 лет выражение «традиционный Ислам» плотно вошло в обиход разного рода экспертов, аналитиков, журналистов и, как следствие, чиновников. Абдул-Хаким Султыгов, посол МИД РФ по особым поручениям, бывший координатором «Единой России» по национальной политике и взаимодействию с религиозными объединениями, прямо заявил, что «Ислам в России самодостаточен», а «российских мусульман с внешним мусульманским миром связывают только святыни и хадж. Точка. Для всего другого сегодня существует Интернет».
Согласно такой позиции, Ислам в России, «традиционный Ислам», - это нечто совершенно специфическое, чуть ли не отдельная религия, которую мало что связывает с другими «исламами» или Исламом как таковым.
Причем эта дискуссия носит далеко не только умозрительный характер. Формирование и утверждение «традиционного российского Ислама» у нас на определенном этапе стало чуть ли не главной государственной задачей в отношении мусульманского сообщества страны. На это идут большие средства, задействуется силовой ресурс против «нетрадиционных» и им «сочувствующих». Последнее время в число «нетрадиционных» по умолчанию как-то вдруг попали и многие не только несистемные деятели и группы, но и вполне официальное духовенство.
Несмотря на массив всяких рассуждений, о том, что такое «традиционный Ислам», что под ним подразумевается, по-настоящему серьезного практически ничего не говорится и не пишется. Ограничиваются простым словосочетанием, которое как бы само себя объясняет. В результате толком никто не понимает, о чем идет речь.
Что собственно такого особенного в Исламе в России, что он не просто Ислам, а «Ислам традиционный»? Что такого принципиально иного в нашем «традиционном Исламе»? И какой «Ислам» тогда нетрадиционный, и почему его надо бояться?
Если наш «Ислам традиционный», то какой традиции он соответствует? Или может быть традициям какого-то определенного исторического периода в развитии страны, политического режима или государственного строя, которых только за один XX в. сменилось как минимум три – царского, советского или демократического?
Если под традиционностью подразумевается ханафитский мазхаб, матуридитская школа и суфизм – то все это практикуют и в Турции, и в Индии, и в Пакистане, и в некоторых арабских странах, и много где еще. Причем там они гораздо более укоренены, разработаны и, само главное, традиционны.
Да и не стоит тут забывать, что манипуляции с «традиционным Исламом» и с культивированием мазхабной или региональной исключительности чреваты неожиданными осложнениями. Глава Тюменского казыята Духовного управления мусульман Азиатской части России Фатых Гарифуллин правильно говорит о недопустимости формирования «местечковых исламов» на территории различных российских регионов, и в стране в целом. «Ислам не отвергает национальных и территориальных особенностей, но главное здесь - не перегнуть палку, что уже не однажды происходило в истории, - подчеркнул мусульманский деятель. - Буквально столетие назад в ряде городов Ближнего Востока отдельные деятели ханафитов и шафиитов договорились до того, что стали пропагандировать совершение намаза порознь в одной мечети, отделившись друг от друга перегородкой». «Если же обратиться к примерам сегодняшнего дня, то наиболее рьяными сторонниками ханафитского мазхаба и самыми традиционными мусульманами являются талибы», – отмечает он.
Если же под «традиционным Исламом» имеются в виду духовные управления мусульман – то схожие институты есть во многих странах Востока. Если же речь идет о многовековом опыте жизни наших мусульман в добрососедстве с иноверцами, то и тут нет ничего специфически российского. Терпимость и нормальные отношения с последователями иных религий, прежде всего с христианами и иудеями, вообще всегда были характерны для исламского мира на протяжении всей его истории. Чтобы убедится в этом, достаточно бегло ознакомиться с трудами по данной теме.
Ислам, в принципе, не разделим по национально-региональному признаку. Конечно, формы исповедания Ислама от страны к стране, от общества к обществу, даже от города к городу и человека к человеку могут отличаться, что вполне нормально, если укладывается в общие рамки, но это не может быть основанием для того, чтобы говорить о наличии каких-то разных «исламов», едва связанных друг с другом. Ислам тем и специфичен, что при всем разнообразии он внутренне един. И это принципиальный момент, оговоренный в вероучении, который специалисты не должны игнорировать.
Иначе, кроме как через взаимное обогащение, постоянный поток информации, мнений и диалог, мусульманские сообщества просто не могут развиваться. Не бывает Ислама в отдельно взятом государстве, как бы кому того ни хотелось, Ислам не может вариться в отдельно взятом «традиционном» соку.
Советский опыт это наглядно доказал. Изоляция мусульманского сообщества, попытка создания своего «ислама», в основном выставлявшегося на внешнеполитической витрине для стран Востока, привела к трагическим последствиям - как только режим дал сбой, мы получили волну радикализации и вульгарного примитивизма.
Если вообще корректно говорить о традиционном российском Исламе, то он был до революции. Как метко замечает известный российский исламовед Алексей Малашенко, этот традиционный Ислам остался в прошлом. От него мы отделены непреодолимой исторической преградой. Это другие люди, другие мусульмане, другая страна и культура, связь с которыми утеряны безвозвратно. И самое главное в сегодняшнем контексте: тот традиционный Ислам, как официальное духовенство, так и оппозиционные неформальные лидеры и группы, и государство и власти были в сложных, мягко говоря, отношениях.
Справедливости ради надо сказать, что-то схожее с «традиционным Исламом» пытаются придумать даже на Западе. Там вместо «традиционного Ислама» - «Ислам умеренный», «либеральный», «евроислам», «прогрессивный Ислам» и проч. Общий знаменатель всех этих идеологем в том, что они исповедуют необходимость «подверстать» мусульманскую религию под современные западные либеральные ценности, выкинув из нее все, что им противоречит. Иными словами, найти некое обоснование того, как можно быть «мусульманином» без Ислама.
«Традиционный» и «умеренный Ислам» - это двоюродные братья. Только в случае с первым речь идет не о соответствии либеральным ценностям, а о некой лояльности, по умолчанию, традиционному российскому государственно-бюрократическому порядку.
В публичном пространстве эти идеи олицетворяет и продвигает руководитель Правозащитного центра Русского народного собора, деятель, называющий себя исламоведом, Роман Силантьев. Он так раскрыл свое понимание «традиционности» Ислама в РФ: «Понятие традиционности относительно. Пример колорадского жука очень нагляден в этом отношении. Для Колорадо это традиционное насекомое, особого вреда не причиняющее. Будучи завезенным в Европу, он превратился в одного из самых опасных сельскохозяйственных вредителей. Таким образом, колорадский жук традиционен для Северной Америки и совершенно не традиционен для Евразии. То же касается и религиозных течений. Традиционное религиозное течение для Саудовской Аравии таковым для России не станет и лишь привнесет с собой массу проблем. Для России традиционен Ислам, который лоялен государству, когда его представители готовы воевать за свою страну, даже ведя войну с единоверцами. Немаловажную роль здесь играет уважительное отношение к православному большинству через недопущение агрессивного прозелитизма, оскорбительных высказываний в адрес православных верующих».
По Силантьеву, получается, что «традиционные Ислам» – это то, чьи последователи готовы участвовать в проекте церковно-силового лобби по превращению Православия в государственную религию, по закреплению в Конституции статуса русского народа как ведущего и отмене соответственного тезиса о «многонациональном народе РФ», по превращению РПЦ МП в современный аналог Отдела идеологии ЦК КПСС и по закреплению позиций патриарха где-то очень близко с президентом страны. Только глава государства может быть переизбран и за все отвечает, по крайней мере формально, а патриарх нет (т.н. «симфония властей»).
Все, кто против этого, объявляются «нетрадиционными мусульманами», экстремистами и врагами государства. Для властей, даже учитывая близкие отношения отдельных чиновников с РПЦ, подобные проекты не менее раздражающие, чем ИГИЛовский («Исламское государство Ирака и Леванта») или хизб ут-тахрировский «халифат».
Ко всему прочему, интересно силантьевское сравнение Ислама и мусульман с жуками, а также пожелание, чтобы российские мусульмане доказывали свою лояльность через участие в войнах с единоверцами. В своем выступлении в ток-шоу на телеканале «Спас» он добавил, что идеальный вариант – если лидером российских мусульман будет сотрудник спецслужб. В этой связи он с восторгом привел в пример первого главу Оренбургского магометанского духовного собрания Мухаммеджана Хусаинова, бывшего, по словам Силантьева, разведчиком.
С другой стороны, есть концепт «российского мусульманства» зама главы Духовного управления мусульман РФ Дамира Мухетдинова, который вносит ясность в эту терминологическую и смысловую путаницу. «Я оперирую термином «российское мусульманство» по нескольким причинам. Во-первых, этот термин касается граждан Российской Федерации, в том числе тех, которые не считают себя этническими русскими, поэтому он находится в более выигрышном положении, чем термин «русское мусульманство», который может восприниматься некоторыми людьми как шовинистический. Во-вторых, «российское мусульманство» – это более корректный термин, чем «российский Ислам» (или «русский Ислам»). Ислам не может быть русским, арабским, татарским или турецким; Ислам един, поскольку это универсальное послание, дарованное Аллахом всем народам. Однако верно то, что попадая на определенную социокультурную почву, Ислам приспосабливается к ней и дает оригинальные ростки. Но в таком случае мы имеем дело не с особым Исламом, а с особой практикой Ислама, или с особой мусульманской культурой. Нельзя говорить о «российском Исламе», зато можно смело утверждать существование «российского мусульманства» как конгломерата мусульманских культур на территории РФ. Наконец, в-третьих, термин «российское мусульманство» имеет то преимущество, что он обозначает не только российскую практику Ислама, но и самих верующих, мусульман России», - пишет он в «Российском мусульманстве».
Отрицать специфичность мусульманских культур России было бы нелепо. В то же время осмыслять эти культуры, эти практики Ислама, отмечает Мухетдинов, можно по-разному. «Концепт российского мусульманства – это ответ на вопрос о том, как в современных условиях выжить этому мусульманству, не утратив свою идентичность».
По сути, это современное осмысление концепции «русского мусульманства» Исмаила-бея Гаспринского, который более ста лет назад бился над решением тех же задач, что и мы сегодня. Идею «российского мусульманства» Мухетдинов видит ключом к стабильному развитию нашей потенциальной уммы и основой для определения социально-политической и культурной модели, интегрированной на полноправных началах в ткань нынешней отечественной государственности. Иными словами, он предлагает исходить из социальной реальности «российского мусульманства», а не конструировать удобный кому-то «традиционный Ислам», и искать диалога с конкретными представителями верующих, а не с теми, кто всегда готов оправдать любую инициативу любого чиновника.
Роль официального духовенства. Проблема духовных управлений мусульман – без сомнения, является одной из ключевых для развития Ислама в России. Духовенство, в принципе, призвано активно участвовать в процессе формирования идентичности мусульман, в создании реальных и эффективных механизмов и моделей адаптации Ислама в условиях современной российской государственности. Без этого решение проблемы не только экстремизма, но и многих других, невозможно.
Нужно отметить, что не все официальные мусульманские духовные лидеры, организации и общины ведут плодотворную работу со своими прихожанами. Зачастую гораздо большую активность проявляют организации и лидеры оппозиционной, а порой и радикальной направленности, противопоставляющие себя не только властям, но и духовным управлениям и даже всему обществу. Одна из главных причин такой ситуации в устаревших формах организации и руководства мусульманской религиозной жизнью.
Значительная часть активной религиозной молодежи не доверяет муфтиям, считая их ставленниками бюрократии, коррупционерами и даже лицемерами, и ищут себе религиозных авторитетов на стороне, в неформальной среде и во всемирной паутине. Отсюда углубляющийся кризис внутри исламских отношений в стране, который оборачивается радикализацией молодежи и даже партизанской войной.
Проблему усугубляет раскол внутри духовенства. Сегодня в России 5 только централизованных мусульманских структур, несколько десятков региональных муфтиятов.
Для налаживания эффективной работы института ДУМов необходима консолидация и модернизация. Это служит укреплению государства в целом, т. к. ведет к консолидации значительной части общества вокруг общегосударственных задач выживания и ответа на системные вызовы. Это два взаимосвязанных процесса, которые не только определяют будущее Ислама в нашей стране, но и в значительной степени оказывают влияние на развитие современного российского государства.
Противники социализации мусульман как из числа сторонников идей «сдерживания» и «растворения», так и из лагеря экстремистов исходят из того, что невписанность мусульманского сообщества в общероссийские процессы, его раздробленность и зацикленность на сугубо внутренних проблемах являются благодатной почвой для их провокаций. Для радикалов из «Имарата Кавказ» и ИГИЛ неэффективность ДУМов позволяет оправдывать свою позицию и вербовать новых сторонников. Для поборников идей «подавления» из числа бюрократов, силовиков и различных общественно-религиозных структур нынешнее положение – живое свидетельство правильности их выводов.
Многовекторная интеграция мусульманского сообщества России напрямую связана с процессами модернизации его институтов, обновления и поиска новых подходов в работе духовных и общественных организаций. Сегодня, как правильно отмечает ДУМ РФ (Совет муфтиев), начался очередной этап в развитии Ислама в современной истории России. Закончился «этап собирания», когда речь в основном шла о восстановлении мечетей и налаживании деятельности общин на местах. (См.: Резолюция по итогам всероссийской конференции «Мусульманское духовенство и вызовы национальной безопасности». 14.10.2010). «Сегодня сама жизнь диктует мусульманским активистам, всей умме, задачи участия в укреплении государства, в оздоровлении общества, в формировании единого российского народа и его идентичности. Сегодня перед российской уммой задачи, лежащие в плоскости богословия, идеологии, социальной сферы, культуры и науки», - отмечается в документе. Переход на этот уровень и можно называть модернизацией. Для этого остро требуется консолидация мусульманского сообщества России.
В мусульманской среде не все согласны с тем, что именно институт ДУМов должен оставаться базовым для развития уммы. Они выступают за более демократическую открытую сетевую структуру. Эта позиция не учитывает исторических реалий и предпосылок, российскую политическую традицию и культуру, для которой ДУМы более естественное явление, а также то, что ДУМ – это в значительной части традиционная черта мусульманской жизни России, а не навязанная из вне искусственно поддерживаема структура.
Россия - не Египет с его массовыми движениями и даже не Западная Европа или США с их гражданскими традициями. Формы мусульманской жизни у нас, как и все остальное, имеют своеобразный характер. ДУМы пережили империю, Советский Союз, даже революция 1917 г. и радикальные либеральные реформы начала 90-х не поколебали их. В то же время, например, такой общественный институт, как Исламская партия возрождения, вызванная к жизни в Перестройку инициативой снизу, распалась через несколько лет после своего появления. И сегодня, за исключением ряда республик Северного Кавказа (где это имеет зачастую откровенно крайние формы), у нас нет практически никакой серьезной отдельной от муфтиятов низовой инициативы.
Это все говорит о том, что духовные управления, как и Русская православная церковь, кстати, являются эндогенным элементом России, российского государства как ее политического выражения, в любых его формах, и исчезновение их и замена чем-то другим, совершенно иным по своему внутреннему характеру, теоретически возможно (и то под большим вопросом) только при условии ухода в небытие самой России, российского государства, т. е. тотальной и глубинной смены политической и социальной организации на просторах Северной Евразии.
Таким образом, сегодня речь может и должна идти о модернизации ДУМов, их обновлении и приведении в адекватное сегодняшним запросам состояние, а не отказе от самого института во имя утопических проектов.
Внутренний религиозный раскол мусульманского сообщества. В России сегодня, как правило, «суфизм», «ваххабизм» и др. подобные термины потеряли реальный идеологический, и тем более богословский, смысл. Произошло то же, что со словами «демократ» или «фашист». Все зависит от того, кто говорит, от его позиции, от того, какой он сам смысл вкладывает в те ярлыки, которые он на кого-то наклеивает. «Ваххабизм» давно уже стал больше ругательством и термином из криминальных сводок, а не чем-то имеющем отношение к религии. Но и с суфизмом происходит нечто подобное. На практике эти слова могут значить все, что угодно. Зачастую «тарикатистом» и «ваххабитом» оказывается один и тот же человек. Это зависит от того, кто из сторонних наблюдателей и деятелей, какой ярлык предпочитает вешать на исламского активиста в зависимости от конъюнктуры.
Дело тут совсем не в акыде (вероучении), не в том, что кто-то придерживается салафитский акыды, а кто-то матуридитской или ашаритской. Это частный вопрос, который сам по себе не должен приводить к конфликтам. Данный вопрос оптимально решен улемами, признающими равноправными все эти три мазхаба (школы) ахли сунна валь-джама’а в акыде.
Об условности «борьбы с ваххабизмом» говорит, например, и то, что в Дагестане активные «борцы с ваххабизмом» ведут под одним знаменем не менее ожесточенную борьбу с т.н. муташейхами (лжешейхами), которые имеют одну с ними акыду (речь идет о тех суфийских шейхах, которых «борцы» считают не имеющими легитимного права быть таковыми). За обеими кампаниями стоят не богословско-идеологические основания, а корпоративные интересы. Вообще, проблема «муташейхства» не менее остра для Дагестана, чем «ваххабизм».
На наш взгляд, реальный водораздел в среде российских мусульман проходит совсем не по линии «суфизм»-«ваххабизм». Реально противостоят те, кто выступает и прикладывает усилия для развития Ислама в России, для его адаптации в современных условиях, и те, кто в силу разных причин этого не делает (выступает за сохранение статус-кво). Т.е. существует конфликт между прогрессивными, модернизационными силами и реакционными. Так что мы имеем конфликт не акыд, а мировоззрений или даже ментальностей.
«Соблюдающие» и «несоблюдающие» (этнические) мусульмане. В первом случае обычно подразумевают мусульман, придерживающихся основных требований Ислама в обыденной жизни, в особенности это касается выполнения пятикратного намаза, не говоря уже о соблюдении запрета на употребление алкоголя и т. д. «Несоблюдающие» - это все остальные мусульмане. Т.е. люди, разделяющие основные положения вероучения Ислама, но не практикующие религиозные предписания в своей жизни. Близко к этому стоит часто используемый термин «этнические мусульмане».
Разделение между этими группами мусульман достаточно жестко. Между тем, например, в мусульманских общинах на Западе, да и в странах традиционной зоны распространения Ислама, данная проблема не стоит столь серьезно. «Соблюдающие» и «несоблюдающие», в хиджабах и без, «исламисты» и «националисты» там собираются вместе, отмечают одни праздники, живут одними проблемами и, самое главное, имеют, в целом, общие цели и интересы. Конечно, обусловленные объективными различиями сложности есть, но непреодолимого психологического барьера между ними не заметно. У нас же «соблюдающие» и «несоблюдающие» мусульмане - это разные практически не пересекающиеся между собой реальности.
Такое разделение на параллельные миры несет очень серьезную опасность для будущего российской потенциальной уммы. Мало того, что оно проходит зачастую сквозь семьи, раскалывая их и порождая конфликты, такое положение дел еще и крайне ослабляет общий потенциал всего мусульманского сообщества России, мешая ему добиваться удовлетворения своих законных интересов, которые и у «соблюдающих», и у «несоблюдающих», по сути, одни.
Для налаживания взаимодействия «соблюдающих» и «несоблюдающих» необходима соответствующая требованиям ситуации идеологическая модель. Общей платформой вполне может стать общемусульманская культура. Дискурс общемусульманской культурной идентичности надо еще разрабатывать, культивировать, внедрять в массовое сознание. Определенный опыт можно тут позаимствовать у православных, которые нашли идеолого-культурную модель, позволившую вовлечь в орбиту Церкви людей весьма далеких от нее и даже атеистов. Сегодня уже не режет слух выражение типа «я не верующий, но человек православной культуры», более того, в России появились «православные коммунисты» и даже «православные чекисты». Как мы видим, эта модель весьма эффективно помогает Церкви выходить из маргинального положения и добиваться серьезных позиций в общественно-политической жизни. Кстати, до революции ведь тоже далеко не все мусульмане были «соблюдающими», однако находили возможности выступать как единое сообщество, в том числе в отношениях с государством.
Этнический раскол. Помимо внутренних религиозных и культурных разделений внутри мусульман волго-уральского и северокавказского пространства, существует колоссальный пробел между двумя этими сообществами. Зачастую они развиваются параллельно, и есть опасность, что они в итоге составят не одну умму, а две, значительно отличающиеся друг от друга, - особенно если события на Северном Кавказе пойдут по самому худшему сценарию. Кроме того, теперь есть значительная среднеазиатская составляющая и с недавних пор еще и крымско-татарская, которые также не интегрированы в единую российскую умму, которая находится в стадии формирования.
Одна из важнейших задач российских мусульман состоит в том, чтобы с помощью исторического и религиоведческого анализа показать, что они представляют собой самобытную практику Ислама, которая имеет специфику в культурном, философском, социальном и бытовом плане.
Помимо этничности на развитие мусульманского сообщества РФ влияет и региональный фактор. Большинство коренных мусульман страны так или иначе связаны с тем или иным регионом, часто с национальной республикой Поволжья или Северного Кавказа. Это обуславливает их особую чувствительность к проблемам федерализма и унитаризма. Как правило, они выступают за твердый и последовательный федерализм при сохранении единства государства. Считается, что именно национальные республики являются залогом сохранения и развития Ислама и защиты прав мусульманского меньшинства на общегосударственном уровне. Таким образом, федералистский запрос является составной частью их национально-религиозной идентичности.
Вызов изоляционизма. Изоляционисты видят окружающий мир, погрязший, в их представлениях, в пороке и лицемерии и не несущий поэтому ничего хорошего, основным виновником своих бед. В этой связи они не находят ничего иного как поддержать идею возрождения всемирного халифата, в котором все будет устроено в соответствии с Шариатом и не будет ощущаться никакого чуждого влияния. После этого, в их представлениях, жизнь должна будет магическим образом наладиться по определению. Такого рода настроения ощущаются у маргинальных групп, которые стремятся противодействовать любым формам интеграции мусульман в те общества, где они проживают, например, призывая, не ходить на выборы, т.к. те проводятся «безбожными режимами» и т. д. Как правило, они избегают насилия, уходя в себя, отделяясь от мира. Характерный пример – Хизб ут-Тахрир.
Вряд ли, конечно, большинством российских мусульман вдруг овладеют изоляционистские настроения, и они захотят отгородиться от мира куфра (неверия иноверия) политической стеной в виде отдельного государства или квазигосударства-гетто. В первую очередь, это невозможно, так как в условиях глобализации отнюдь не гарантируется сохранность от внешнего вскрытия любого, даже самого закрытого режима. Во-вторых, мусульмане разбросаны по всей стране и в 99% случаев не собираются стекаться в «отдельно взятое государство победившего Шариата». От современности не скроешься, и все равно, в конце концов, придется строить исламскую жизнь в мире, где спрятаться от чуждого влияния нельзя в принципе.
Однако на определенные группы подобная риторика влияние оказывает. Этот вызов становлению современной российской мусульманской идентичности, безусловно, должен быть серьезно учтен.
Вызов экстремизма. Экстремисты объявляют окружающему миру войну. Они не прячутся от него, подобно изоляционистам, а пытаются исправить в соответствии со своими идеями силой.
В целом, «джихадизм» (к джихаду, как он понимается в Исламе, это имеет мало отношения) выступает как некое направление современной контркультуры. Оно дает самые простые ответы на сложнейшие вопросы и не требует особого интеллектуального усилия. Это маргинальный бунт безработной, обездоленной, люмпинизированной молодежи; крайнее проявление юношеского максимализма и романтизма; страсть к эпатажу и желание заявить о себе, показать свою индивидуальность; жесткий аналог панков, металлистов, скинов и леваков в исламском мире.
Это также неадекватный ответ на глубинные серьезнейшие социально-экономические проблемы. Для Северного Кавказа, где «джихадизм» пустил глубокие корни, это агония традиционной аграрной цивилизации под напором урбанизации и модернизации. Крайние настроения также подстегиваются издержками борьбы с терроризмом в виде произвола силовиков, а также коррупцией.
Насилие для «джихадистов» - это самоцель, даже не стратегия, направленная на масштабные политические перемены. Главный психологический мотив такого поведения - это месть окружающему миру, стремление во что бы то ни стало построить идеальный порядок, в котором все проблемы решаться сами собой.
«Джихадизму» с его простыми ответами на самые сложные вопросы, с вульгарными рецептами борьбы «за все хорошее против всего плохого», которые соблазняют молодых романтиков-радикалов, помимо политических и экономических мер, должна быть дана четкая богословски обоснованная альтернатива «созидательного джихада», т.е. усердия (араб. – джихад) в социальной, религиозной, культурной, гражданской и проч. сфере на благо всего окружающего общества и своей страны.
Экстремисты и изоляционисты спекулируют на проблемах и издержках адаптации Ислама к условиям современной российской государственности. Они оправдывают свои призывы к войне и самоотчуждению невозможностью нормальной религиозной практики, приводя в пример зачастую реальные проблемы. Задача государства, общества и мусульманских организаций выбить у них эти козыри. А для этого необходима реальная работа по формированию позитивной идентичности мусульман РФ.
Абдулла Ринат Мухаметов, к. полит. наук (Москва)
