Самая знаменитая палестинская деревня прославилась 67 лет назад: за один день были убиты 254 ее жителя
 |
|
Деревни Дейр Ясин больше нет существует ни в реальности, ни на карте. На этом месте – одно из сотен израильских поселений.
Во время ливанской войны 2006 года в Бейруте я познакомилась с пожилым палестинцем, гражданином Канады, который много раз приезжал в Иорданию и пытался пройти через КПП в Израиль. Его родители – из Дейр Ясин. И ему хотелось взглянуть на родные места, которые, как ему кажется, он узнал бы. На тот момент ему это так и не удалось.
Мне хотелось побывать в этом месте. Я представляла себе живописные развалины с табличками о том, что здесь произошло. Зная о стремлении израильтян помечать географию своих побед, мне казалось, что уж здесь-то я точно найду какой-никакой мемориал. Ведь именно на этом месте им удалось сделать так, что палестинцы сами покинули свои дома, освободив место для новых поселенцев.
Все оказалось совсем не так.
Символ катастрофы, которую нельзя называть
Мимо того места, где стояла Дейр Ясин, едет каждый турист и паломник на пути из аэропорта в Иерусалим. Но гиды о ней не рассказывают.
На подъезде к Иерусалиму справа на холмах располагается безликое, как и большинство израильских поселений, скопление новеньких многоэтажных домов.
В новой израильской географии это всего лишь район Иерусалима Хар-Ноф.
Так выглядит обычное поселение, построенное на месте палестинской деревни Дейр Ясин. Фото автора
С 18 ноября 2014 года он включен во все речи гидов: западным туристам и паломникам в подробностях описывают, как арабские террористы напали на синагогу и топорами зарубили четырех молящихся, а еще один умер в больнице. При этом гиды избегают упоминать арабское название этого места.
9 апреля 1948 года деревушка стала символом Накбы (катастрофы) – так палестинцы называют свое изгнание. Само слово «Накба» появилось в 1948 году благодаря историку Constantine K. Zurayk, написавшему книгу об изгнании 750 тысяч палестинцев.
Ежегодно 15 мая палестинцы по всему миру вспоминают эту дату минутой молчания. Символом Накбы стали ключи от палестинских домов, которые они покинули и большая часть которых ныне разрушена. Ключ – символ надежды, что они вернутся. Лишь символ, потому что более 400 палестинских деревень были разрушены до основания, и нет больше дверей, которые можно этими ключами открыть.
Слово «Накба» запрещено в Израиле – его нет в учебниках, его нельзя употреблять в публичных речах, заметках и лозунгах. В учебниках для палестинских школьников нет упоминания ни о Накбе, ни об изгнании, ни о Дейр Ясин. Превращение палестинцев в народ беженцев началось именно с этой деревни.
254 убийства по плану устрашения
Парадокс истории в том, что Дейр Ясин была сугубо мирным анклавом. Община заключила мир с соседним еврейским поселением, ее жители не принимали участия в восстании против оккупации, не собирались никуда бежать от новоприбывших переселенцев.
Между тем отряды еврейских парамилитаре во главе с Менахемом Бегиным (организатор взрыва в отеле «Царь Давид» в Иерусалиме в 1943 году, командир отрядов «Иргун», премьер-министр Израиля, лауреат Нобелевской премии мира в 1978 году) приняли решение захватить эту деревню. Они вошли в нее и закидали жилые дома гранатами, убивая жителей.
Более сотни человек взяли в плен и расстреляли. За один день были убиты 254 человека — примерно треть ее жителей, преимущественно женщин, детей и стариков. Кладбище, где были похоронены жертвы, стерто с лица земли, как и сама деревня, мечети, школы и дома.
Остатки палестинского дома Дейр Ясин. Фото автора
Весть об этой резне облетела все арабские селения. Палестинцы убеждены, что такое немотивированное и спонтанное убийство было продуманным планом устрашения – чтобы остальные арабы снялись с места и бежали, и не пришлось бы особо тратиться на зачистку. В определенном смысле план сработал – 750 тысяч (или около 80%) палестинцев стали беженцами.
Вернуться сюда им уже не позволили. Дома снесли, а на их месте за десятилетия возвели по льготным ценам жилье для религиозных поселенцев. Здесь множество синагог, учебных заведений. Улицы пустынны, и только палестинцы с Западного берега работают на строительстве новых домов для поселенцев.
Сейчас в Дейр Ясин не живет ни одного палестинца. По склонам холмов с большой трассы можно видеть несколько старых построек, у них давно другие хозяева.
Лучше не перебивать
Полтора часа мы ездим по Дейр Ясин в поисках хоть какого-то следа палестинского присутствия. На самом высоком холме среди деревьев за забором можно разглядеть несколько старинных построек, явно отличающихся от нового израильского архитектурного стиля. Никакой таблички, никаких мемориальных досок.
Ниже по склону – учебные заведения новой постройки, для детей поселенцев.
Я выхожу из машины и начинаю фотографировать. Разрешение и аккредитация у меня есть. Охранник детского сада бежит за мной под дождем, заметив, что я фотографирую ребятишек. Требует показать документы.
Ему 37 лет, женат, детей нет. Демонстрирует свой пистолет. Поселенец, религиозный, с пейсами и в кипе. Поверх одежды надета белая рубаха с обозначениями его службы. Стоит под дождем, даже не ежась. Внимательно осматривает мои журналистские документы. Отказывается провести меня хоть в какое-то помещение: «Я не могу этого сделать, но мы можем поговорить под деревом».
67 лет назад на месте этого детского сада жили палестинцы, но детям в Израиле об этом не рассказывают. Фото автора
От дождя дерево не защищает. Блокнот намокает, фотоаппарат заливает. То и дело приезжают такие же поселенцы забрать детей из школы. Долго и неумело разворачиваются, задевают камни, чудом не цепляют другие машины. Предлагаю моему собеседнику помочь парковаться. Тот начинает делать знаки незадачливым водителям.
Приезжает рабочий – в кипе и комбинезоне, тоже поселенец. Показывает документы, охранник пропускает его в школу: «Нет, он не может с вами поговорить. И фотографироваться он не может, потому что он должен починить принтеры, и у него ограничено время».
Похоже, охранник просто не хочет ни с кем делить шанс поболтать с журналистом. Возвращает мне пресс-карту.
- А, вы из России? Мои прапрадеды тоже оттуда. Они уехали в Америку, а я уже здесь родился.
Начинает рассказывать о себе, своем образовании, занятиях спортом. Делает пассы руками, демонстрируя знания неведомой мне техники медитации, в которой он то ли тренер, то ли продвинутый пользователь. Сообщает свой вес и сколько ему удалось сбросить. Своим весом он доволен. Короче, мужчина в расцвете сил. С охотой готов отвечать на вопросы.
- Вы ведь здесь из-за убийств?
- Да. А почему вы у меня проверяете документы?
- Было подозрительно, что арабы ездят и что-то снимают.
Оказывается, он среагировал не столько на мой фотоаппарат, сколько на машину. Сквозь залитое дождем стекло определил, что водитель – палестинец.
- Я не арабка.
- Ну, так было непонятно. А потом бы мы увидели на YouTube вечером видео какое-нибудь лживое.
- Я фотографировала старые дома.
- Это все произошло не здесь, а в синагоге внизу.
- А разве тогда здесь была синагога?
- Конечно, это же было все недавно, когда двое террористов убили так много народа.
- Я хотела расспросить про 1948 год.
- А-а-а…
Мой собеседник разочарован, что я не спешу говорить про недавний эпизод. Но быстро перестраивается, приосанивается и начинает с путешествия Марка Твена по Святой земле в XIX веке.
- Марк Твен – был такой американский писатель...
- Я знаю. Мы его в школе читали.
- Вы читали его записки о путешествии по Израилю?
- Читала, правда уже не в школе. По-моему, он называл это Святой землей, но был атеистом, и ему тут не понравилось.
Сохранившиеся палестинские дома отданы под психиатрическую лечебницу. Фото автора
То, что я читала очерки Твена, его не останавливает. Ему кажется, что я как-то не так читала и не на то обращала внимание.
- Марк Твен говорит, что это была совершенно пустынная земля. Еще в городах кто-то жил, а так – все было пусто. Арабы лгут, что они тут жили. Они вообще очень много лгут.
- В те времена вообще народу было гораздо меньше.
- Тут жило, по Марку Твену, всего 15 тысяч человек.
Мне кажется, я ослышалась.
- Разве Марк Твен упоминает Дейр Ясин? Не припоминаю. В этом именно месте? Гораздо меньше, что вы. Или вы имеете ввиду, что 15 тысяч иудеев жили в Палестине?
- Да нет, 15 тысяч вообще всех – арабов, иудеев, христиан, всех на всей территории. Максимум 20.
Глупо спорить. Лучше просто слушать. Такое впечатление, что есть некий отработанный текст, который тут воспроизводит всякий израильтянин, с поправкой на религиозность, светскость и страну происхождения.
Он еще раз на свой лад пересказывает Марка Твена. Эти записки, похоже, стали краеугольным камнем в заочном непрекращающемся диалоге с палестинцами.
Если начать приводить записки русских паломников, которые ходили в Святую землю с XI века и подробно ее описывали, то израильтяне считают, что это просто очередная хитрая уловка антисемитов. Православных антисемитов. Ведь все православные таковы, хотя бы в душе, как им кажется почему-то. Вот поэтому они сочиняют, что какие-то монахи тут путешествовали и отыскали много сердечных арабов.
Лучше не перебивать.
«Евреи — милосердные люди, они не убивают просто из злобы»
Мой собеседник внезапно перескакивает на времена Ирода.
- Мы обнаружили множество свидетельств, археологических данных, что тут евреи жили и как они жили. Много монет найдено.
В шаблоне рассказа для иностранцев, если не знать деталей и не интересоваться вопросом, есть досадный сбой. Признанных археологических следов присутствия евреев старше Ирода нет, хотя израильские ученые неустанно их ищут. Иногда находят сосуд с еврейским именем, вскорости это оказывается подделкой.
Мой собеседник немножко вспоминает родоначальника сионизма Герцля, потом переходит к теме погромов. Он имеет в виду арабские погромы евреев до образования Израиля.
- Давайте перейдем к 1948 году.
Он начинает рассказ о том, как все арабские страны хотели уничтожить молодой Израиль, едва прошло три года со времени Холокоста, сбивается на описание подвига израильской армии: как ей удалось в три дня занять весь Синай, еще чуть-чуть — и взяли бы Каир.
- Так что же здесь случилось-то в 1948 году? Вот в этой деревне?
- Все очень просто, – вздыхает мой собеседник. – Здесь жили самые хорошо вооруженные люди. Их отряды постоянно нападали на евреев в Иерусалиме. В этой деревне и в соседних. Поэтому в один прекрасный момент два израильских отряда спланировали дать им ответ и решить вопрос. Они подошли к деревне и обстреляли ее. Арабы утверждают, что тут убили 500 женщин и детей, но евреи – милосердные люди, они не убивают просто из злобы, как это делают арабы, как они пришли и убили мужчин в синагоге.
- В Дейр Ясин были убиты 254 женщины, невооруженные старики и дети.
- От силы 50. Они врут. Где в этой маленькой деревне могло жить столько народу?
На месте «маленькой деревни» выросло многотысячное поселение. Оно довольно обширное по площади, так что и сама палестинская деревня маленькой точно не была, тем более если ее мужчины были такими грозными нарушителями спокойствия в Иерусалиме.
В Дейр Ясин нет ни одного напоминания о том, что здесь произошло в 1948 году. Фото автора
- Поймите, во время войны гибнут люди. Они прикрываются мирными жителями. По деревне был нанесен удар, и вопрос был решен. Никто не хотел убивать женщин и детей, они просто не понимали, что за действия их мужчин может прийти ответ. Большинство арабов просто сбежали, а вовсе не были убиты.
И он снова переходит к теме победоносной израильской армии.
- А где арабские дома?
- А их нет. Все было построено потом. Они бросили свои дома и убежали.
Палестинские дома все же есть – подойти к ним нельзя, поскольку они обнесены забором. Теперь здесь психиатрическая лечебница. Еще несколько домов можно увидеть с трассы, издалека. От соседних деревушек тоже осталось несколько домиков, в основном, на склонах, где поселенцы пока еще не возвели свои кварталы.
Сохранившиеся палестинские дома отданы под психиатрическую лечебницу. Фото автора
Ни одного палестинца в Дейр Ясин нет. Нет и имени этой деревни на карте – большинство арабских названий заменены на еврейские. Такова практика.
- А знают ли тут люди про резню 1948 года?
- Я же вам рассказал, как все было. Это не резня, это ответ на агрессию. Они поняли и ушли.
Наш разговор кружит по одному и тому же маршруту. Дети из школы, где этот человек работает охранником, разъезжаются по домам. Пока мы стоим, ни один ребенок не пошел пешком, сам.
Мохаммеды из Палестинской автономии
Я фотографирую лечебницу для душевнобольных – арабских пациентов там нет. Из редких прохожих попадаются только религиозные евреи, раввины в шляпах с надетыми сверху специальными шапочками, как для душа. На вопросы они не реагируют и так же не спеша удаляются прочь. Иногда они знаками протестуют, что их фотографируют, но чаще просто не замечают.
Большинство поселенцев – религиозные. Фото автора
Вокруг многоэтажных домов несколько рядов заборов, сложная система замков и кодов. В лавках торговцы – тоже религиозные евреи. И они тоже не готовы разговаривать.
Мы ездим и ездим в поисках арабских домов – но если с трассы их еще можно разглядеть, то отыскать невозможно. А на вопросы о Дейр Ясин прохожие просто не отвечают.
Единственные, кто с готовностью соглашается поговорить – рабочие-палестинцы на стройке. Они ездят сюда работать вахтовым методом с Западного берега, имеют на это разрешения, держатся за работу, потому что работы в Палестинской автономии нет. У всех имя – Мохаммед. Они опасаются, что если назовут свои настоящие имена, то у них начнутся проблемы, потеряют разрешение и работу.
Они тоже слышали, что где-то сохранились несколько палестинских домов, но никогда не ходили на них посмотреть. Из дома – на работу, с работы – на съемную квартиру. Изредка – на побывку домой.
Единственные палестинцы в Дейр Ясин – наемные рабочие с Западного берега. Их тщательно проверяют, чтобы их предки не происходили из этой деревни. Фото автора
Если палестинец бродит без видимой цели по поселению, он вызывает подозрение. Как я и мои сопровождающие.
Когда случилось убийство в синагоге, большинство уехали – и работу потеряли. На их место набрали других – благо безработица, выбор большой. Те, кто работают, проходят тщательную проверку: их предки не должны происходить из этих мест.
А те палестинцы, чьи корни в Дейр Ясин, не могут приехать сюда, даже если они живут за границей – их просто не пускают в Израиль.
Новейшая история с географией Святой земли
Синагога, где были в ноябре 2014 года убиты поселенцы, – часть большого делового центра. Пока я фотографирую, подходит охранник и любезно показывает, где лежали тела жертв, а где — убийц.
Синагога, где двумя палестинскими подростками были убиты молящиеся иудеи. Фото автора
Это были два палестинца — кузены, 22-летний Расан Абу-Джамаль и 27-летний Удай Абу-Джамаль из пригорода Восточного Иерусалима Джабель Мукабер. Они работали, по разным сведениям, то ли в магазине, то ли в кафе. И набросились на тех, кто входил в синагогу с ножами – обычными кухонными ножами. Они были тут же застрелены.
В своей деревне они – герои. Плакатами с их портретами оклеены все заборы. В конце декабря 2014 года произошло небывалое: тела были выданы родственникам для захоронения. Дом этой семьи, в обход обычной практики в Израиле и невзирая на постановление суда, не разрушен бульдозерами. В репортажах об убийстве название деревни Дейр Ясин не упоминается.
Вот такая она, новейшая история с географией Святой земли, где два народа стали заложниками чего-то, что сильнее человеческих возможностей.
