Вчера президент России Владимир Путин в Сочи встретился с представителями общин крымских татар. Господин Путин заявил, что слушать согласен всех, а работать — только с теми, кто думает о благе людей. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ по составу участников и особенно по составу отсутствующих на встрече вычислял, кого Владимир Путин будет слушать, а с кем — работать.
На вчерашней встрече не было не только Мустафы Джемилева, многолетнего неформального лидера крымских татар, но и главы меджлиса Крыма Рефата Чубарова. Не было не потому, что они решили не приезжать, а потому, конечно, что их не пригласили. Недавно, как известно, несколько тысяч крымских татар пытались открыть границу Крыма для господина Джемилева, у них не вышло, к тому же глава Республики Крым Сергей Аксенов в результате в воспитательных целях вообще запретил массовые акции в Крыму — пока до 6 июня (см. справку).
Так что обстановка на встрече с Владимиром Путиным обещала быть нервной.
Но она не была нервной. Когда Владимир Путин обошел всех крымских татар за столом (в его ожидании первый замглавы администрации президента России Вячеслав Володин предложил крымским татарам посидеть, пока он не пришел, а уж потом встать, но с ним согласились немногие), пожав им руки, один из них осторожно спросил:
— А можно еще раз поздороваться?
Господин Путин пожал сначала плечами, а потом — руку.
Сразу стало ясно: эти люди не подведут президента России. Не для этого они сюда приехали. А вот для чего именно — еще предстояло выяснить.
Формальным поводом было 70-летие со дня депортации крымско-татарского народа из Крыма. И день этот отмечается, конечно, не как праздник.
Господин Путин назвал случившееся 70 лет назад бесчеловечной акцией, правда, оговорился, что во время репрессий самым пострадавшим стал, конечно, русский народ.
Владимир Путин, стоит сразу сказать, не намерен был делать из крымских татар самых главных мучеников полуострова. Он, в конце концов, 21 апреля подписал указ о реабилитации крымско-татарского народа, в котором речь идет не только о политической, но и, может быть, главным образом экономической реабилитации. То есть крымские татары смогут юридически оформить свои земельные участки, многие из которых стали в свое время результатом самозахвата после возвращения крымских татар на свои исконные земли.
— Мне президент Татарстана,— сказал господин Путин,— рассказывал, что во многих поселках крымские татары живут в скромных, мягко говоря, условиях. Дома, дороги... мало что есть...
Но, видимо, много что будет. Впрочем, господин Путин оговорился:
— Мы готовы работать с теми, кто искренне стремится к тому, чтобы люди стали жить лучше.
Судя по отсутствию на встрече господ Джемилева и Чубарова, они к этому не стремятся.
— Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы крымские татары стали разменной монетой, в том числе между Украиной и Россией...— добавил господин Путин.— И так настрадались!..
Российский президент, конечно, задел присутствующих за живое: вряд ли кому-то из них хотелось чувствовать себя разменной монетой, тем более не очень высокого достоинства.
— Да, есть люди,— продолжал Владимир Путин,— которые имеют много заслуг перед крымско-татарским народом. Но нельзя защищать интересы третьих государств, используя крымско-татарский фактор!
Из уст господина Путина это звучало приговором господину Джемилеву. То, что его не пускают на территорию Крыма,— очевидно, одна из самых мягких мер, которые к нему решили применить российские власти, уже определившие его как врага государства — по крайней мере, до тех пор, пока они называют присоединение Крыма к России его возвращением, а он — аннексией.
Самым активным участником встречи со стороны крымских татар показал себя Лентул Беззазиев, депутат Госсовета Крыма.
У этого человека, безусловно, большие амбиции. А вчера он их демонстрировал, давая понять, что является сейчас неформальным лидером прогрессивной части крымско-татарского народа, а если надо — готов стать и формальным лидером тоже.
Причем надо, по всей видимости, это прежде всего ему самому.
— Все здесь присутствующие, я хочу подчеркнуть — все, без исключения! — заявил он,— с большим удовлетворением восприняли референдум в Крыму и то, что Крым вошел в состав России! За полтора месяца была принята конституция Крыма и крымско-татарский язык стал государственным языком! Великая победа!
И без того громкий голос господина Беззазиева просто гремел в резиденции президента России.
Лентул Беззазиев напомнил, что Россия уже выделила Крыму 800 млн руб.— "на обустройство 2014 года", причем всем должно было стать ясно: без его решающего участия тут не обошлось.
Господин Беззазиев, кроме того, дал понять, что с присоединением Крыма не согласна прежде всего та часть крымских татар, для которых с присоединением к России "прервались все пять финансовых потоков с Запада", "вот они и восстали".
— Но другого не дано! — заключил он свою речь более или менее ультимативно.
Его поддержал между тем президент России, еще раз упомянувший всуе господина Джемилева (не называя, конечно, его по фамилии):
— Нельзя защищать интересы крымских татар России в парламентах других стран! Здесь надо работать — где люди живут.
И Владимир Путин признался, что любуется тем, как развиваются татары в Татарстане.
Один из присутствующих рассказал, что единственная проблема в отношениях крымских татар с руководством Крыма может быть только в том, что крымским татарам будут говорить: "Завтра решим! Послезавтра решим!.."
Видимо, им так уже говорят.
С этим господин Путин уже не согласился:
— В этом никто не заинтересован!
И он вдруг бросился защищать не Крым, а украинские власти:
— Крым технически сделали дотационным регионом: вынимали из него деньги больше, чем давали. Но не от хорошей жизни и не специально. Так сложилось: чтобы поддержать еще более дотационные регионы.
Господин Путин хотел, таким образом, на самом деле дать понять: Украина — не только малоимущая, а просто-таки нищая страна.
Владимир Путин рассказал присутствующим историю, претендующую на притчу: как стояла в Казани мечеть, а потом Иван Грозный взял Казань, привез по Волге деревянную церковь, сжег мечеть в Казани, на ее месте поставил эту церковь. А не так давно власти Татарстана посоветовались с Владимиром Путиным: а не снести ли теперь эту церковь, устоявшую до наших дней, и не поставить ли на ее месте мечеть. А потом сами приняли решение: поставить мечеть не вместо церкви, а рядом с ней. Эта притча особенно понравилась господину Беззазиеву. Теперь уж он беззастенчиво сказал, что все в Крыму будет зависеть от того, кто будет формировать крымско-татарскую повестку (то есть определять, сносить мечети или храмы или ставить их рядом друг с другом). Это, по его мнению, должны делать исключительно патриоты Крыма и России. Фамилию можно было и не называть: таких людей и так-то немного, а за этим стоит и вовсе, похоже, один человек. Ну, два.
Владимир Путин дал понять, что встречу пора заканчивать. Он делает так редко — обычно дает высказаться всем, кто хочет. Но, видимо, в этот раз следовало дать понять: Россия, конечно, очень уважает крымских татар, но уважение не может продолжаться дольше.
— То, что закрыли границу с Украиной,— решение от Бога! — воскликнул, опасаясь, что и в самом деле не успеет высказаться, один из присутствующих.— Пострадали бы прежде всего крымские татары, потому что нас мало!
— И от президента РФ,— поправил его господин Беззазиев.
На самом деле его коллега это и имел в виду.
— Мы, конечно, будем работать вместе! — воскликнул еще один участник встречи.— Нам просто некуда деваться!
— Но не только поэтому...— вставил господин Путин.
— В органах власти Крыма,— продолжал его собеседник,— всего 6% крымских татар, включая уборщиц.
— Я не хотел говорить, но скажу,— громко вздохнул господин Беззазиев.— Когда Джемилев говорит: "Россия оккупировала Крым",— это провокация!
То есть о главном хотели, пока не ушел президент, высказаться все.
— Слушать будем всех,— прокомментировал Владимир Путин.— Работать — с теми, кто хочет блага для своего народа.
То есть, надо полагать, не с господином Джемилевым.
После встречи я увидел на крыльце резиденции одного из ее участников — Ленура Усманова. На груди его посверкивала новенькая медаль. На ней четко просматривались контуры Крыма.
— За что медаль? — спросил я.
— За возвращение Крыма в Россию,— коротко ответил Ленур Усманов.— Я тоже ведь возвращал.
И он заторопился в автобус. Ему предстояло возвращение из России в Крым.
