 |
|
Ситуация, сложившаяся за последние месяцы на Украине, показывает нестабильность сегодняшнего положения дел во всем мире. На современной политической карте мира существует немало потенциальных очагов нестабильности разного рода, и одним из них, безусловно, является Балканский полуостров. Находясь на стыке Европы, Азии и Африки, Балканы не могут не представлять интереса в геополитических играх крупнейших акторов мира.
***
Естественно, что не могли обойти стороной этот регион и силы, участвующие в распределении энергопотоков. А неопределенность дальнейших событий на Украине – основного транзитера российского газа в Европу – делает вопрос альтернативных путей транспортировки голубого топлива в настоящее время как никогда актуальным. Ибо очевидно, что тот, кто контролирует газовые потоки в Европу, в немалой степени может влиять и на обстановку как на самом континенте, так и за его пределами.
Одним из альтернативных маршрутов транспортировки газа из России в Европу должен стать газопровод «Южный поток», введение которого в эксплуатацию сделало бы Россию монополистом на европейском рынке голубого топлива. Газопровод должен пройти по дну Черного моря в болгарский порт Варну, откуда две ветви планируется пустить через Балканский полуостров в Италию и Австрию.
Проект «Южный поток» был задуман Россией и рядом европейских стран, прежде всего, Германией, как результат российско-украинского газового кризиса 2006 года, вызвавшего перебои с поставками газа в Европу. После этого Евросоюз решил диверсифицировать маршруты экспортных поставок российского газа в обход ненадежной Украины. И хотя в 2011 году по дну Балтийского моря был введен в действие «Северный поток», его оказалось недостаточно, чтобы удовлетворить растущий спрос на газ. По газопроводу же «Южный поток» Россия готова поставлять дополнительно 63 миллиарда кубометров в год. Соглашения об участии в проекте уже подписали Болгария, Сербия, Венгрия, Словения, Хорватия и Австрия. При этом все страны-транзитеры одновременно будут являться и импортёрами, что сулит им очевидную выгоду до 300 миллионов долларов в год.
***
Однако наивно было бы полагать, что Запад будет стоять в стороне и не предпримет никаких попыток подрыва монополии России на поставку природного газа в Европу. Тем более, что еще с 2002 года велась подготовка по строительству газопровода «Набукко», который позволил бы поставлять среднеазиатский газ в Европу в обход России. Проект «Набукко» рассчитывался на ежегодную транспортировку 20-30 миллиардов кубических метров газа в европейские страны через Азербайджан, Грузию, Турцию, Болгарию, Венгрию, Румынию и Австрию.
Но, во-первых, оказалось, что реальных источников для наполнения этой трубы нет (причины этого в том, что: Россия стала скупать газ по повышенным ценам у Азербайджана; Туркмения стала больше ориентироваться на Китай и Иран; а последний отказался от участия в проекте по политическим причинам).
Во-вторых, российские власти грамотно сработали на Балканах, предоставив Болгарии и Сербии льготные кредиты.
И, в-третьих, сказалась нестабильная ситуация с курдами в Турции, а альтернативный проект через Армению не устроил главного потенциального поставщика – Азербайджан.
После провала проекта «Набукко», альтернативный план США и ЕС состоял в том, чтобы построить газопровод из Катара, который проходил бы через Саудовскую Аравию, Сирию и далее под Средиземным морем. Но «Женевское соглашение» Лаврова-Керри, заключенное по причине неспособности Вашингтона установить угодный ему режим в Дамаске, разрушило и эти планы.
Саботировать газопровод из России крайне важно для США по той простой причине, что они хотят сохранить свое стратегическое доминирование в Европе. Если «Южный поток» будет построен, ЕС станет еще более зависимым от российского газа, и США автоматически потеряют часть стратегического влияния на Европу. Это кажется очевидным и для европейцев, поэтому пока они не ставят под угрозу строительство газопровода. Дело в том, что они действительно нуждаются в увеличении поставок газа, чтобы обеспечить свои текущие потребности в энергии, имеющей решающее значение для дальнейшего развития экономики Европы. Так, эксперт НАТО по проблемам безопасности Эндрю Монаган, которого трудно заподозрить в пророссийских симпатиях, считает, что «мы не можем просто взять и уйти от России, не зная, куда мы идём».
С другой стороны, то, что самостоятельная политика России в энергетической области не по нраву Брюсселю, также является несомненным фактом. Однако только в том случае, если отождествлять интересы всех 28 государств-членов Европейского союза с корпоративными интересами брюссельской бюрократии. Для Гюнтера Эттингера, Жозе Мануэля Баррозу и других высокопоставленных еврочиновников, готовящихся к выборам в Европарламент, разыгрывание антироссийской карты необходимо, прежде всего, для их собственного политического выживания в структурах евро-атлантического сообщества.
***
Попытки установления Западом своего влияния на Балканах были предприняты еще в конце прошлого века. И когда в 1990-е годы на осколках Югославии было образовано шесть новых государств, а затем после кровопролитных сражений состоялось подписание мирных соглашений – фактически, была зафиксирована своего рода система протекторатов разной степени подчинения. Однако, очевидно, что с тех пор Брюсселю не удалось добиться реальных социально-экономических подвижек ни в Боснии, ни в Македонии, ни в Албании, ни тем более в Косово.
Наиболее показательным в данном ряду является как раз боснийская модель. После того, как было подписано «Соглашение об ассоциации с Евросоюзом» в 2008 году, ситуация в промышленном секторе и в целом в экономике Боснии стала только ухудшаться. Местные товары были не в состоянии успешно конкурировать со своими аналогами из ЕС. В результате, предприятия были вынуждены снижать объем издержек, сокращая персонал, но эта мера была лишь временным решением проблемы. К 2012 году промышленность Боснии и Герцеговины практически перестала функционировать, предприятия не были в состоянии осуществлять налоговые платежи для обеспечения выплат пенсий и социальных пособий.
Социально неблагоприятная обстановка в стране стала одной из главных причин вспыхнувших в феврале 2014 года беспорядков. И действительно, согласно данным национального статистического агентства, уровень безработицы в стране достигает 44% (причем, по оценкам Всемирного банка, в 2013 году этот показатель составлял только 27,5%). С момента подписания Дейтонского мирного соглашения страна существует фактически за счет средств международного сообщества, в том числе, получаемых в рамках программы SEED («Поддержка демократии в Восточной Европе»). В этой связи весьма интересным выглядит тот факт, что одна из организаций, выступавших от имени митингующих, носит название «Удар», что в свете украинских событий наталкивает на интересные аналогии.
В настоящее время внутриполитический кризис в Боснии и Герцеговине, заключающийся в неспособности лидеров боснийцев, сербов и хорватов договориться даже о формировании центральных исполнительных и судебных органов, зашел крайне далеко. При том, что в Европе всерьез задумываются о концепции по ограничению влияния мусульманского фактора. Последний, кстати, играет немаловажную роль в событиях на Балканах. И не исключено, что свою лепту в организацию февральских протестов внесли и некоторые религиозные группы, в т.ч. и радикального направления.
Усиление активности радикальных групп на территории Боснии и Герцеговины относится к 2011 году, когда в страну прибыли некоторые из близких к радикальным организациям активисты. При этом часть таких активистов даже не скрывает своих воззрений, используя и оперируя такими популярными в радикальных кругах терминами как, например, «такфир», т.е. «практика обвинения в неверии». Некоторым из лидеров радикалов удалось развернуть массовую агитацию среди местных мусульман. В итоге, такие группы постепенно выходят в данном регионе на первый план среди всех мусульманских религиозных движений. К чему это может привести, более чем очевидно – новым кровавым межэтническим и межрелигиозным военным конфликтам. Причем охватить они могут уже гораздо большую территорию, чем даже во времена войны в Боснии. Дело в том, что влияние радикальных групп начинает охватывать уже и соседние страны: Черногорию, Македонию, Сербию. В каждом из этих государств существуют свои мусульманские общины, причем проживающие компактно, как например, в Санджаке, расположенном на стыке Сербии, Черногории и Боснии. И если здесь разгорятся военные конфликты, то последствия для мирного населения будут, поистине, ужасающими. Даже те трагедии, которые происходили во времена боснийской войны, померкнут на фоне ужасов новых этнорелигиозных столкновений.
Но сами по себе радикалы одержать верх, конечно же, никогда не смогут, следовательно, решающую роль будут играть те, кто окажет им определенного рода поддержку. В этой связи крайне примечательным является то обстоятельство, что многие из радикальных активистов, ныне оперирующих на Балканах, спокойно перемещались по территории Европы, прежде чем достигали своих мест назначения. И это, несмотря на то, что часть радикалов известна своими связями с «такфиристскими организациями», и знакома европейским структурам, что называется, и по лицам, и по именам.
Примечательно и то, что во время февральских протестов в Боснии беспорядками были охвачены как раз те места, где деятельность радикальных групп наиболее активна. И хотя мусульманский фактор, конечно, не является главным в зарождении протеста в Боснии и Герцеговине, тем не менее, он вполне может выступить катализатором дальнейших протестных настроений. Что интересно, это как раз устраивает тех, кто желает поставить под угрозу реализацию проекта «Южный поток». Таким образом, социальная напряженность на Балканах крайне выгодна для определенных сил на Западе – мусульмане же, по сути, используются «в темную», ибо многие из них, к сожалению, не понимают тех геополитических процессов, которые происходят в современном мире.
***
Одним из главных проигравших от проекта «Южный поток», безусловно, оказываются США. В Вашингтоне прекрасно понимают, что завершение данного газопровода значительно ослабит американский статус главного геополитического игрока на Балканах. По этой причине они пытаются максимально затянуть реализацию этого проекта. Именно поэтому против «Южного потока» Вашингтоном и их сателлитами в Брюсселе мобилизованы влиятельные силы также и в тех странах, которые являются главными бенефициантами данного проекта. И особая роль здесь отводится Сербии.
Нынешняя Сербия практически не имеет самостоятельной внешней политики и слепо следует инструкциям извне. Правительство находится под жестким контролем со стороны Вашингтона, Берлина и Брюсселя. К тому же на последних парламентских выборах убедительную победу одержала Сербская прогрессивная партия, лидеры которой прямо выступают за интеграцию с Евросоюзом. Но все может резко измениться, если по трубам «Южного потока» пойдет газ. Очевидно, что доходы и инвестиции начнут вытягивать Сербию из долгового рабства и зависимости и от ЕС, и от таких институтов, как МВФ и Всемирный банк.
По мнению экс-председателя Экономического совета Демократической партии Сербии «речь идет о комплексном нефтегазовом договоре, который должен принести Сербии в совокупности 2 миллиарда евро инвестиций и 200 миллионов евро ежегодных транзитных платежей. Кроме того, на российские деньги будет построено третье по величине в Юго-Восточной Европе газохранилище». Этим и объясняется противодействие реализации данных договоренностей как извне, так и со стороны определенных кругов в самой Сербии.
Для Москвы подписание всех необходимых договоров с балканскими государствами, в т.ч., и с Сербией – это несомненный успех, имеющий геополитическое значение, так как увеличивается, таким образом, влияние России в Юго-Восточной Европе. Подключение Сербии окончательно убирает с дороги главного конкурента – газопровод «Набукко». И даже новый конкурент в лице Трансадриатического газопровода (TAP), который должен осуществлять поставки азербайджанского газа через Турцию, Грецию и Албанию на юг Италии с его более высокими ценами транзита в Греции и Италии, не выглядит достойным соперником «Южному потоку». Кроме того, успех российского проекта ставит под сомнение перспективу разработок сланцевого газа в Европе, о котором в последнее время говорят как о сильном конкуренте газу природному.
***
Все озвученное указывает на то, что Балканский полуостров остается одним из ключевых пунктов на политической карте мира. Достаточно вспомнить, что именно здесь началась Первая мировая война. В современную же эпоху именно от Балкан во многом зависит исход тех «энергетических войн», которые ведутся в регионе все последнее время. Не следует сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что в некоторых балканских странах были найдены большие запасы нефти. Так, еще в 2011 году известная нефтегазовая компания Shell подписала с боснийскими властями «Соглашение об исследованиях месторождений нефти и газа». И, конечно же, это далеко не случайно – по некоторым данным запасы нефти в Боснии и Герцеговине могут оказаться сопоставимыми аж с запасами Саудовской Аравии. Не менее интересной в этом плане является и информация об обнаружении крупных запасов нефти у побережья Хорватии и Черногории.
Очевидно, что игнорировать всю совокупность экономических факторов, сосредоточенных на Балканах и вокруг них, в современной геополитике невозможно. И большинство политических процессов, происходящих в современном мире, тесно связаны с теми «экономическими сражениями», которые, так или иначе, затрагивают этот стратегически важный регион. Ведь победивший в данном противостоянии может получить один из ценнейших «геополитических призов» современности – экономическое благосостояние практически всей европейской цивилизации.
