Как ислам распространялся по стране и к чему приведет его неприятие властями

НОРМ вне правовых норм

Август 2013 года ознаменовался репрессивными и медийными акциями российских силовиков против организованного движения русских мусульман.

21 августа в Санкт-Петербурге была проведен настоящий погром, превращенный в шоу, которое освещали десятки СМИ: людей, имеющих то или иное отношение к русскому исламскому движению, хватали в их жилищах, на рабочих местах, свозили в различные ОВД на «профилактические беседы», где без всяких на то правовых оснований подвергали психологическому давлению. Но настоящий спектакль был разыгран в отношении лидера русского исламского движения Петербурга Максима Байдака, более известного как Салман Север. «Профилактическими беседами», в том числе поздней ночью, его уже было не удивить, поэтому на этот раз против него была организована операция силами Следственного комитета и ФСБ, а его «захват» осуществлялся спецназом УФСИНа. Молодого блогера и общественного деятеля, известного своими выступлениями на семинарах и конференциях, а также постоянными интервью СМИ (не далее как несколько дней до этого фарса он давал интервью городскому телеканалу у мечети, рассказывая про смысл праздника Ураза-Байрам) брали дома спящим в семь утра, выводили с заломанными руками и мешком на голове, демонстрируя это по многочисленным телеканалам.

Возникает закономерный вопрос: какие же правовые основания были у силовиков для проведения такой акции устрашения? Как оказалось, это статья двухлетней давности в ЖЖ, содержащая эмоциональное сочувствие Максима Байдака приморским партизанам. На этом основании главное следственное управление Следственного комитета РФ по Санкт-Петербургу в своем пресс-релизе назвало «Национальную организацию русских мусульман» (НОРМ), региональное отделение которой когда-то возглавлял Байдак, «радикальной организацией... пропагандирующей ислам и оправдывающей совершение террористических актов на территории Российской Федерации». Естественно, это ложь: ни в одном своем заявлении НОРМ не оправдывала совершение террористических актов на территории России, зато не раз публично осуждала их совершение против мирных российских граждан.

Следовательно, подобные обвинения являются голословными, а штурм спецназом за публикацию в ЖЖ можно рассматривать только как гротескно-неадекватную репрессивную акцию. С этим косвенно согласился и суд, который постановил освободить Байдака из-под стражи — ведь по обвинению в ст. 205.2 УК РФ «Оправдание терроризма» до сих пор выносились приговоры с условным сроком отбывания наказания, в связи с чем содержание под стражей в качестве меры пресечения можно рассматривать как очередную неадекватность силовиков. Однако представление было разыграно и вокруг этого: получив зафиксированный постановлением суда отказ на свое ходатайство о содержании Байдака под стражей, они распространили через СМИ информацию о том, что тот активно сотрудничает со следствием (и якобы освобожден из-под стражи из-за этого) и даже отказался от ислама.

Арест Максима Байдака. Фото: пресс-служба управления ФСБ 
по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

По имеющейся информации, оказавшись на свободе, Байдак сразу покинул территорию России и в настоящее время собирается просить политическое убежище в одном из иностранных государств. Его можно понять: работающие с ним силовики не скрывали своих намерений спрятать его за решетку не по одному уголовному делу, так по другому, а информационное сопровождение их действий недвусмысленно свидетельствовало о серьезности этих намерений.

Чем дальше, тем больше становилось очевидным, что имеет место спланированная политическая расправа, целью которой является не только Байдак, но и в целом НОРМ. Об этом прямо заявил идеолог политики государственной исламофобии Роман Силантьев, чьи заявления обычно идут либо синхронно с репрессивными действиями против мусульман, либо предшествуют им в качестве информационной подготовки.

Слова Силантьева подтверждались действиями силовиков и в других регионах, причем еще до показательного погрома в Санкт-Петербурге. Русские мусульмане в провинции уже давно стоят чуть ли не на поголовном учете силовых структур, а те из них, кто замечен в симпатиях к НОРМ, рассматриваются в качестве отдельной, негласно «экстремистской» группы, хотя юридически организация таковой никогда не признавалась. С людьми проводились и проводятся «профилактические беседы», причем в ряде случаев весьма своеобразные — с вторжением в дома, оказанием психологического давления на семьи и т. п.

Исходя из этих реалий, единственная организация русских мусульман уже задолго до августовских событий взяла курс на вывод своих активистов за пределы РФ и заявила, что официально приостанавливает свою деятельность в России, рекомендуя своим сторонникам, остающимся в стране, позиционировать себя просто как русских мусульман, не ассоциируя себя с НОРМ. Исламофобы отреагировали на это с нескрываемой радостью.

Пути русского ислама

Когда речь заходит о русских мусульманах, многие высказываются в том духе, что это противоестественное явление, потому что русские были или язычниками, или православными, на худой конец разного рода христианскими сектантами (молоканами, духоборами, штундистами) или атеистами, но никак не мусульманами. В качестве основания для искоренения нарождающейся этноконфессиональной общности этот аргумент не выдерживает никакой критики — ведь ст. 28 Конституции РФ прямо предоставляет каждому гражданину Российской Федерации свободу вероисповедания, «включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними», безотносительно того, кем были или не были его предки.

Тем не менее даже в исторической ретроспективе вопрос о «естественности» или «противоестественности» ислама для русского человека (иногда даже говорят про «белых людей») не так прост. Конечно, если рассматривать русскость как идеологически нагруженную характеристику («Москва — третий Рим», «Святая Русь» и т. п.), тогда русскими можно считать только представителей мейнстримовой конфессии, причем строго в рамках государственной церкви. В таком случае от своей нации потребуется отлучить не только иноверцев, атеистов и богоискателей, но и русских сектантов и раскольников, не раз демонстрировавших нелояльность казенным идеологемам на протяжении истории. Другое дело, если рассматривать русских как достаточно широкое этнокультурное явление, имеющее множество разных исторических проявлений, корнями уходящее в общую славянскую и индоевропейскую (частично угро-финскую) историю.

Так, ни для кого не секрет, что существуют целые мусульманские славянские народы, причем не только всем известные боснийцы, но и горанцы с помаками. Вопреки мифам о том, что они были насильно исламизированы турками (а почему тогда остальные народы спокойно сохранили свои религии?), правда заключается в том, что основу будущего боснийского этноса составили консорции опальных христиан-унитаристов (ариан), противостоявших как православию, так и католичеству, и потому органично влившихся в близкий им ислам. Схожей является и история помаков — болгарского субэтноса, сопротивлявшегося христианизации и даже сохранившего оригинальную «Веду Славян» (в отличие от подделок вроде Велесовой книги), которые приняли ислам как альтернативу давлению церкви.

А вот история массовых случаев обращения в ислам славян из других, немусульманских народов известна куда менее. На русском языке об этом существует познавательная монография абсолютно светского историка Д. Е. Мишина «Сакалиба: славяне в исламском мире в раннее Средневековье». В ней он описывает истории и каналы обращения выходцев из самых разных славянских народов в ислам и их восхождения в исламском мире в качестве общности под названием сакалиба. Среди прочих бросается в глаза история нескольких десятков тысяч славянских военных поселенцев с семьями, перемещенных византийцами на границу с оммеядским халифатом и перешедших на сторону арабов-мусульман, которые дали им землю под автономное поселение. Иная история — славяне, захваченные в рабство германцами во время натиска на Восток (Drang nach Osten) и проданные иудейскими работорговцами в Андалусию, где они сумели из бывших рабов подняться до уровня одной из этнических групп, порой претендующих на власть в мусульманском обществе. География описываемых в книге событий от Руси через Центральную Европу ведет в Андалусию и далее через Северную Африку в средоточие арабского мира — Египет, а количество таких сакалиба (славян-мусульман) в общей сложности явно исчисляется сотнями тысяч, если не миллионами человек.

Уже о восточных славянах и русских, принимавших ислам, свидетельствует покрытое до недавнего времени тайной происхождение ряда субэтносов, на первый взгляд, совсем нерусского происхождения.

Первый из них — это литовские татары, липка. То, что они все носят характерные славянские (польско-белорусские) фамилии и говорят на старобелорусском языке, а значительная их часть имеет характерные для славян генетические метки (гаплогруппы), неоспоримо, но обычно объясняется более поздними браками тюрок с местным населением. Однако как вообще тюрки оказались в Великом княжестве литовском? Это обычно замалчивается и объясняется нестабильностью в распадающейся Золотой Орде, которая почему-то вытолкнула некоторых ордынцев аж в Восточную Европу, минуя при этом Московию. На самом деле существует и другое объяснение, согласно которому первоначальным истоком липка были белорусские и литовские (балто-славянские) воины, поступившие на службу к Орде и там принявшие ислам. Это может объяснить тот труднообъяснимый иначе факт, почему из Орды они оказались в Литве. В качестве одной из версий, они возвращались в свои родные края, уже будучи мусульманами, вместе с присоединившимися к ним и возглавившими их чингизидами, тюркской знатью.

Модель присоединения к тюркской знати нетюркских простолюдинов явно проявилась и при складывании другого татарского субэтноса — мишар. Его относят к периоду воцарения первых Романовых, которые практически незамедлительно начали гонения на служивых татар-мусульман, вынуждая их креститься. Те, кто не желал этого делать, уходили из Московии на окраинные земли, уводя с собой своих крестьян. Прибивались к этим татарским помещикам и беглые русские крестьяне, которых на тот момент как раз стали повсеместно закрепощать. Со временем они принимали ислам и переходили на тюркскую речь, тщательно пытаясь скрыть свое происхождение — ведь их активно разыскивала созданная в том числе и для этих целей Новокрещенская контора, занимающаяся насильственной христианизацией коренных мусульман и принудительным возвращением в православие мусульман русских и их потомков.

Русские беглые солдаты (по сути те же крестьяне, насильно забритые на полжизни в армию) находили убежище и у имама Шамиля, мусульман-горцев. Какое-то их количество впоследствии растворилось среди народов Дагестана, а в Чечне от них даже пошли некоторые тейпы (предположительно — Орси, Варандой).

Известны и случаи принятия ислама уже русскими офицерами, столкнувшимися с мусульманами во время Кавказской войны, которые, по законам того времени, карались ссылкой на каторгу и лишением гражданского состояния.

Конечно, Россия с опозданием шла по европейскому пути развития, который предполагал отмену подобных ограничений и преследований, что, естественно, привело бы к легализации таких случаев. Так, английский адвокат Уильям Генри Куильям в 1887 году принял ислам, официально арендовал в Ливерпуле помещение и основал там Исламский центр, то есть имел возможность делать то, что и по сей день невозможно в России. Однако эволюция в подобном направлении в России была прервана в 1917 году.

В советские годы, естественно, никакое свободное изучение религий, включая ислам, и принятие ислама русскими было невозможно. Исключением стала лишь Афганская война, в ходе которой известны случаи как обращения в ислам некоторых пленных, так и перехода некоторых солдат на сторону моджахедов с последующим принятием ислама. А вот в постсоветские годы появились уже первые русские, принявшие ислам и продолжающие жить в России, без необходимости переписываться в татары и прятать свое происхождение, чтобы их не отправили на каторгу. Наиболее знаковыми фигурами среди них можно считать бывшего советского прапорщика Анатолия Степченко, создавшего в Омске организацию «Дагват аль-Ислами» и бывшего православного священника и депутата Верховного совета Вячеслава Полосина, учредившего общину «Прямой путь».

Таким образом, этнически русские люди, славяне, принимавшие ислам, существовали в разные периоды истории России, и даже до ее возникновения, хотя это и принято замалчивать. Уже не говоря о наличии у части русских корней других мусульманских народов, теологической близости к исламу законнических русских сект и обрядово-бытовом влиянии исламского мира на Московию, преодоление которого было одной из целей никоновских реформ.

Ислам с национальным лицом

Тем не менее на все указанные выше прецеденты можно возразить тем, что речь в них идет об отщепенцах от собственной нации, которые с принятием ислама покидали ее лоно и сразу или со временем растворялись в других народах. Таким образом, в истории России в отличие даже от тех же русских сект вроде молокан русские, принявшие ислам, до самого последнего времени так и не смогли создать своей национальной мусульманской общины.

Может ли ислам иметь русское лицо? Прежде чем ответить на этот вопрос, имеет смысл подумать о том, возможно ли в принципе укоренение ислама у представителей исторически немусульманских народов, сохраняющих при этом свою национальность.

^{Хуэй после молитвы у мечети в Синине. Фото: Bengchye Loo / Flickr}

Многие знают, что в Китае живут не только этнические китайцы (хань), но и представители разных народов, включая мусульманские: уйгуры, казаки, туркмены и т. д. Однако куда менее известен тот факт, что в Китае живет свыше восьми миллионов мусульман-китайцев (хуэй), которые признаются и защищаются в КНР в качестве отдельной народности. Как они могли появиться в исторически немусульманском народе?

Ислам пришел на территорию нынешнего Китая во времена расцвета Великого шелкового пути с торговцами арабами, персами и тюрками. Во времена владычества монголов эти инородцы находились в привилегированном положении, поэтому можно было ожидать, что после «китайской реконкисты» династии Мин их постигнет та же участь, что постигла мусульман и иудеев после Реконкисты испанской. Однако китайцы пошли по другому пути. Они не тронули ни мусульман, ни их религию, но при этом заставили их национализироваться, то есть становиться китайскими мусульманами. Это достигалось двумя способами: с одной стороны, постепенно прекратился приток новых иммигрантов в Китай, с другой стороны, те, что уже осели, стимулировались к бракам с китайцами и переходу на ханьский язык и культуру. Таким образом,

мусульмане за несколько поколений приняли не только культурный, но и расовый облик многократно преобладающего ханьского населения, фактически стали ханьцами по крови и языку.

Но уникальность ситуации заключается в том, что при этом они сохранили твердую приверженность ортодоксальному суннитскому исламу. В итоге возникла особая народность китайских мусульман (хуэй), по сути, субэтнос, чья судьба на протяжении его истории складывалась по-разному, но за которым сегодня признаются как религиозные, так и национально-гражданские права как полноценной части китайского общества.

Второй пример — более свежий, но который уже можно считать состоявшимся историческим фактом. Речь идет о чернокожих американцах, которые еще недавно были протестантами, но примерно с середины прошлого века стали принимать экзотические верования, позиционируемые как ислам. Мотором этого массового движения выступила организация под названием «Нация ислама», которая к исламу реальному, впрочем, не имела отношения — ее идеология представляла собой смесь ярого черного расизма с дикими трактовками Библии и Корана. Такой разрыв между самопозиционированием и реальностью не мог продолжаться вечно. Малкольм Икс, один из наиболее популярных проповедников этой организации, порывает с ней и обращается к суннитскому исламу, за что его убивают бывшие соратники под прикрытием ФБР. Тем не менее это дает старт распространению среди афроамериканцев уже реального ислама, а в 1976 году Валлас-дин Мухаммад, сын умершего основателя «Нации ислама» Элайджи Мухаммада, сменивший его на посту лидера, по-настоящему исламизирует и переименовывает эту организацию. Как итог, сегодня насчитывается около шести миллионов афроамериканских мусульман, которые образуют отдельное от иммигрантов из мусульманских стран сообщество со своей сильной идентичностью и формирующейся культурой.

Примеры подобного рода в последнее время стали не единичны, хотя своей массовостью этот затмевает все остальные. Тем не менее сообщества новообращенных мусульман в последние десятилетия возникали среди японцев, корейцев, индейцев Чьяпаса, испанцев, немцев, что подтверждает возможность естественного возникновения новых исламских этноконфессиональных общин вроде липка или хуэй и в наши дни. Вопрос лишь в том, как к этому относится государство и общество.

Нужны ли России русские мусульмане?

В России исторически первым и единственным пока опытом национальной самоорганизации русских мусульман является созданная в 2004 году «Национальная организация русских мусульман», которая на данный момент неофициально поставлена вне закона (такие парадоксы правового государства по-российски). Первые четыре года существования организации, которые во многом ушли на неизбежное самоопределение в теологической системе координат (в итоге им стал классический суннитский ислам) она не подвергалась особому давлению, хотя пристальным вниманием спецслужб пользовалась изначально и определенные эксцессы на этой почве случались и тогда.

Более того, в определенный момент НОРМ даже подозревали в том, что она является «проектом Суркова», чего — я утверждаю это как ее основатель — не было никогда: организация не получила ни копейки ни от него, ни из других государственных источников, ей не предоставлялось помещений, не оказывалось содействия в издании литературы, не принимала она участия ни в одном слете на «Селигере», которые посещали некоторые исламские общественники. Тем не менее в составе делегации исламских деятелей я действительно один раз участвовал в переговорах с Сурковым, на которых откровенно обсуждалось будущее российско-исламских отношений. На ней Сурков демонстрировал, казалось бы, адекватное понимание того, что исламское «пробуждение» миллионов российских мусульман неизбежно и задача состоит лишь в том, как сделать их исламское самосознание российским, а не антироссийским, ориентированным на национал-сепаратистские проекты. Однако и продолжение этих переговоров, и сама жизнь наглядно показали, что все это было лишь пылью в глаза, как это часто бывает с представителями российской власти.

Если бы власть всерьез ставила задачу так, как ее тогда формулировал Сурков, незаменимость русских мусульман в деле формирования общероссийской исламской нации была бы очевидной. Ведь именно по этой причине руководство Китая выдвигает на передовые позиции официального китайского исламского сообщества мусульман-китайцев, хотя их и меньшинство в общей массе мусульман страны. Однако в отличие от коммунистического Китая нынешняя Россия взяла курс на максимальную деисламизацию страны (единичные очаги вроде кадыровской Чечни обусловлены стечением обстоятельств и сути дела не меняют), в рамках которого русские мусульмане рассматриваются как особо крамольное явление — ведь в отличие от нынешних представителей мусульманских народов они выбрали эту религию сознательно.

Русские же мусульмане и на этом фоне воспринимаются как особо опасный вызов, ведь в отличие от экзотического для России кришнаизма, иеговизма или даже протестантизма своим примером они могут склонить чашу весов в пользу основного конкурента — православия, если русские массово начнут принимать ислам.

Все это время на фоне год за годом усиливающихся репрессий возможности НОРМ охватывать даже имеющихся русских мусульман, которых уже десятки тысяч, были крайне ограниченными. При этом другие российские организации целенаправленно с русскими работать либо не хотели, либо не могли. В итоге достаточно часто беспризорные русские мусульмане, пошедшие на разрыв с привычным образом жизни и социальной средой, оказывались вовлечены в деятельность антироссийских организаций, популярность которых становилась тем сильнее, чем меньше оставалось возможностей для ислама в России. Получался замкнутый круг: русские мусульмане оказывались отторгнутыми окружающим обществом, включая официальные исламские структуры, и, как следствие, пополняли ряды его врагов, что в свою очередь еще больше увеличивало это отчуждение.

Разорвать этот порочный круг возможно только при наличии политической воли. В таком случае для адаптации русских мусульман следовало бы создать по стране сеть русских исламских центров, которые вовлекали бы их в единое теологическо-социальное пространство, помогали бы находить жен/мужей, создавать свои семьи, эффективно адаптироваться в обществе и т. д. В этом случае с высокой вероятностью можно предполагать, что удалось бы не только минимизировать попадание таких неофитов в ряды боевиков, но и русские мусульмане, учитывая их интеллектуальный потенциал, могли бы естественным образом выдвинуться на лидирующие позиции в российском исламе.

Но именно последнего больше всего и боялись многие влиятельные силы. Это и МП РПЦ, видевшая в каждом известном русском мусульманине вызов, и закрытые этнические кланы официального «исламского духовенства», видевшие в таковых потенциальных конкурентов, и ненавистники ислама, для которых русских мусульман не должно быть, и ненавистники русских, для которых их тоже не должно быть, но по другим причинам. Поэтому вполне естественно, что, не находя себе места ни в российском обществе, ни в официальном мусульманском сообществе, многие из них искали и находили экстремальный выход из этого социального тупика.

НОРМ все эти годы удерживала своих сторонников от подобного рода действий. Однако когда характер политики государственной исламофобии стал очевидным, в 2011 году заявила о переходе в оппозицию к путинскому режиму и приняла участие в выступлениях на Болотной и Сахарова. Более того, русские мусульмане призвали к этому других мусульман, для чего была создана «Исламская гражданская хартия», представляющая исламское движение в общегражданском движении. Это был первый открытый конфликт организации с властью, учитывая то, что ранее долгие годы НОРМ дистанцировалась от оппозиции и избегала политической активности подобного рода. Вторым таким конфликтом стала недвусмысленная позиция НОРМ по сирийскому вопросу, совпадающая с позицией большинства суннитского мира, которому Кремль противопоставил Россию своей ставкой на алавитскую диктатуру Асада и его шиитских союзников из Ирана. Два этих обстоятельства и стали решающей причиной для развязывания политических репрессий против единственной национальной организации русских мусульман.

Катакомбы русского ислама

Чего же добилось государство своей политикой травли НОРМ? Того, что прозрачная, договороспособная организация, потенциально способная охватить множащиеся ряды русских мусульман, растворилась в катакомбах, а центр ее тяжести сместился за границу.

При этом русское мусульманство из года в год только распространяется, причем не только количественно, но и качественно: все больше и больше появляется русских, уже отучившихся или продолжающих и начинающих учиться в традиционных центрах знания исламского мира. Да и показатели по больному месту исламской политики Кремля — Сирии — тоже неутешительны: количество одних только славянских добровольцев в ней уже под сотню при общем количестве постсоветских мусульман, давно перевалившем за тысячу (а не 300—400, как рапортуют спецслужбы). Таким образом, массив русских мусульман сегодня содержит в себе всю номенклатуру, необходимую для исламской нации: своих лидеров, своих ученых, свой силовой, медийный и политический актив.

Чего в итоге добьется Кремль политикой подавления русского исламского сообщества? Учитывая то, что в стране в целом происходит удушение ислама, фактически активным русским мусульманам не оставляют альтернативы присоединению к антиимперскому Исламскому интернационалу, где их ждут с распростертыми объятиями.

Впрочем, это касается не только русских мусульман. Так, недавно в Стамбуле произошло показательное событие — открытие исламского культурного центра русскоязычных мусульман во главе с известным, молодым дагестанским салафитским проповедником Абу Умаром Саситлинским и при участии всемирно известного проповедника Халида Ясина. Надо отметить, что тот же Абу Умар все годы своей популярной проповеди тщательно дистанцировался от вооруженного подполья на Кавказе, за что не раз навлекал на себя обвинения в соглашательстве с Россией. Сама Россия этого, впрочем, не оценила: «сливы» в прессу оперативного характера на Абу Умара, которые последовали, когда он развозил гуманитарную помощь сирийским беженцам, недвусмысленно были призваны показать, что возвращаться в Россию ему не стоит. В итоге он решил открыть свой центр уже в Стамбуле, куда в последнее время перебираются тысячи активных мусульман из России, и где он будет явно востребован.

Стамбул вообще имеет на сегодняшний момент потенциал для превращения в центр всего неформального, нежелательного в России ислама. Здесь уже оформили свое присутствие кавказцы, сейчас то же собираются сделать татарские изгнанники, на очереди — русские мусульмане. То есть Кремль своим катком так долго и упорно пытался замкнуть на себя управление всем российским исламом, давая от ворот поворот всем потенциальным партнерам со стороны мусульман, что в итоге добился создания такого центра вообще за границей России, на территории ее геополитического конкурента.

Чем закончится такая конфронтация? На мой взгляд, одним из двух. Либо гипотетические (потому что реальных нет и не предвидится) здоровые силы в Кремле поймут, что с мусульманами России надо договариваться и создавать им возможности развития на родине, в прозрачном взаимодействии с обществом и государством. Либо всем сознательным мусульманам в итоге станет ясно, что в России кроме как в катакомбах для них места нет. И в таком случае рано или поздно это понимание дойдет до всех россиян, идентифицирующих себя с исламом и считающих своими исконными землями немалую часть юридически принадлежащих России территорий.

Отношение же к русским мусульманам будет безошибочным индикатором того, по какому из двух путей будут развиваться российско-исламские отношения.

Для сайта "Русская планета"