Готовность понять другого открывает дверь в его внутренний мир
В своем «Письме о толерантности», написанном в 1689 году, Джон Локк отстаивал необходимость религиозного плюрализма, за исключением атеизма, считавшегося неприемлемым и опасным. Он предлагал различать власть Государства и Церкви: светская власть составляет законы и поддерживает мир между гражданами, свободными в выборе своей религии и убеждений. А Церковь должна «терпеть» иные религии. Философ Тарик Рамадан в своей статье рассуждает о терпимости и уважении. «Терпимость - это интеллектуальная благотворительность сильных мира сего», - считает он. Но в условиях равенства человек не хочет быть просто терпимым.
Локк рассматривал эти два института с точки зрения власти: Государство должно управлять разнообразием граждан и защищать их индивидуальные и гражданские свободы, а Церковь в гражданском обществе должна «терпеть» иные религии и уважать личную свободу их последователей. Толерантность, таким образом, рассматривается как средство различения и ограничения двух властей, которые иногда объединяются или обособляются, и склонны к чрезмерности.
Столетие спустя теми же намерениями руководствовался Вольтер: его «Трактат о веротерпимости» также противостоит злоупотреблениям власти и взывает к человеческой совести. Он обращается к государству, церкви и Богу, предлагая всем этим формам власти принять различия и терпимость как один из принципов гуманности. Содержащиеся в трактате размышления и рассуждения основаны на концепции человека и человеческих отношений, задуманной и отстаиваемой на принципе требования рациональности: со злоупотреблениями властью нужно бороться, а до властей необходимо донести сильное, хорошо аргументированное послание, основанное на разумности и здравом смысле, об отказе от нетерпимости и проистекающих из нее войн, смертей и несправедливостей. Независимый критический разум выступает против абсолютной власти, ее навязанных догм, ее слепой уверенности и человеческих претензий на абсолют. Это значит напоминать людям, имеющим такую власть, что они начинают принимать себя за Бога или действовать от имени Бога, что они всего лишь человеческие существа, и что претензии на обладание единственно возможной истиной ведут к недопустимым ужасам и несправедливостям, несовместимым с той добродетелью, которую они на словах отстаивают. Как и Локк, Вольтер (вместе с философами Просвещения) атакует цитадель политической и религиозной власти, которая должна – в основе своих решений и действий – сделать выбор в пользу терпимости.
Терпимость – интеллектуальная благотворительность сильных мира сего
В первоначальном рациональном, социальном, религиозном и политическом смысле, власть должна научиться терпеть существование других, в буквальном смысле слова «выносить их присутствие», и мириться с множественностью.
То, что было актом сопротивления власти (которая также может быть представлена большинством, элитой, богатыми и т.д.), смелым и решительным призывом к терпимости, приобретает новое значение и смысл, когда речь идет о равном отношении, свободной человеческой личности, гражданах в гражданском обществе, или даже отношениях между различными культурами и цивилизациями. Призыв власти к терпимости заключался в требовании соразмерять свои силы и ограничивать возможности нанесения вреда: это подразумевало принятие демонстрации силы, потенциально авторитарных отношений, какие могут существовать между государством и отдельными личностями, полицией и гражданами, колонизаторами и колонизируемыми. Отклонения, проступки и незначительные отличия могут быть «терпимыми» – с ними «мирятся». Но когда дело уже не только в сопротивлении и ограничении власти, положительное значение терпимости меняется: она становится безвозмездной щедростью со стороны тех, кто доминирует и обладает политической, религиозной и / или символической властью, властью большинства и / или денег. Терпимость – это интеллектуальная благотворительность сильных мира сего. В условиях равенства человек не хочет быть принятым или терпимым: ему недостаточно, что другие будут «терпеть» его присутствие, и для них это уже не нормально.
В отношениях между свободными и равными людьми, между самостоятельными и независимыми государствами, между цивилизациями, религиями и культурами, уже невозможно требовать от других терпимости. В условиях равенства важно не снизойти до терпимости, а подняться до уважения, воспитать его в себе.
Это подразумевает совершенно иное настроение сердца и ума. Оно начинается с признания факта и необходимости присутствия других в моих собственных представлениях о мире. Примитивные африканские и азиатские верования, а также индуизм, буддизм, затем монотеистические религии явно или неявно признают необходимость иных путей: либо считая, что есть несколько путей, ведущих к истине, либо потому, что присутствие иного влияет и определяет мой способ создания собственного отношения к своей истине.
Разнообразие как условие выживания и смирения
Плюрализм здесь – это состояние смирения и защита от возможных крайностей. Ислам подтверждает такое всеобъемлющее учение, объединяя два измерения. Аят «Если бы Аллах пожелал, то сделал бы вас одной общиной» подтверждают и другие, раскрывающие сущность и окончательность этого разнообразия: «Если бы Аллах не удерживал одни группы людей [страны, общества, религии] посредством других, то непременно были бы разрушены монастыри и церкви, синагоги и мечети, в которых премного поминается имя Аллаха». Разнообразие, равновесие сил действительно связаны с риском конфликтов и раздоров. Тем не менее, это для всех людей условие выживания и воспитание меры и смирения. Таким образом, попытки воспринимать мир и общества такими, как они есть, возвращают сознание обратно к себе, заставляя его пересмотреть собственную тенденцию считать свою истину единственно верной. Нас прочно приманили сирены догматического ума, с его надменным самодовольством, диктующим, что отношения с другими имеют смысл только тогда, когда мы пытаемся убедить их в своей единственной истине. Диалог при этом заключается в том, что мы только говорим, и никогда не слушаем: другие – это привилегированный круг моего прозелитизма. Моя истина, таким образом, стала слепой, ослепляющей страстью: она лишает меня свободы, хотя должна была освободить, и создает отчуждение.
Поэтому необходимо воздействие разума, в первую очередь, чтобы научить нас, как стать разумными.
Учиться слушать и слышать себя – каждый день, всегда
Признание разнообразия путей и равенства всех человеческих существ – это первые два условия уважения (с помощью которого можно преодолеть демонстрацию силы, присутствующую в отношениях терпимости). К этому фактическому, объективному признанию следует также добавить расположение ума: если я могу терпеть и выносить присутствие того, чего я не знаю, то уважать других, не пытаясь узнать их, невозможно. Уважение, таким образом, требует отношения не пассивного, но активного и инициативного по отношению к другим: интересоваться их присутствием и бытием, и пытаться узнать их, после того как мы их признаем. Признание, активное любопытство и знание открывают нашим умам и сердцам дверь в сложную вселенную другого – мы получаем доступ к его принципам, его надеждам, проблемам и противоречиям, а также к тому разнообразию тенденций, которые проходят через вселенную его понятий. Терпимость может низвести другого до простого факта его присутствия; уважение подготавливает нас ко всей сложности его существования. Как в зеркале, это означает признание в другом такой же сложности, как в нас самих – он равный, мое отражение, мой вопрос; другой во мне, и я в другом.
Но ничего невозможно достичь полностью. Неприятие, нетерпимость, ксенофобия, личный и принятый в обществе расизм, миссионерский прозелитизм, колонизаторские соблазны, навязанные истины и коллективное, страстное, если не истерическое и глухое самодовольство никогда не перестанут угрожать людям, богатым или бедным, и обществам, индустриально развитым или нет. Люди никогда не будут в полной безопасности от этой темной стороны своей человечности. Духовные учения, философии и религии на протяжении всей истории напоминают нам об этой хрупкости, уязвимости и опасностях – на этом пути так же много напоминаний, как и присутствующих в них самих крайностей. Нужно наблюдать за миром, и за собой, со смирением тех, кто чувствует и знает глубоко внутри себя, как важно заниматься непрерывным, постоянно обновляемым воспитанием человечности; учиться слушать и слышать себя, каждый день, всегда. Это – одна из истин: ничего невозможно достичь полностью – ни уважения, ни любви.
