Экономика

Колониальная модель развития

В России скучно не будет, но ученым особо заняться будет нечем, кроме ВПК

Проект «Сколково» – это опасность утечки за рубеж идей и передовых разработок на самой ранней стадии. Он облегчает работу иностранных спецслужб в области научно-технической разведки и предоставляет возможность практически колониального манипулирования развитием технологий в России, считает профессор американского Северо-Западного политехнического университета Тимур Палташев, работающий в настоящее время в Саннивэйле (Калифорния).

– Тимур Турсунович, вы много лет работаете в США, в Кремниевой долине. Что России следовало бы перенять, коль скоро президент заговорил о модернизации страны?

– Что следовало бы России перенять – это сложный вопрос. СССР под руководством незабвенного авантюриста и волюнтариста Никиты Сергеевича Хрущева уже перенимал опыт повсеместного разведения кукурузы. Та же история с развитием технологий в России XXI века, только она еще отягощена системной коррупцией, которая во времена Хрущева только зарождалась после ликвидации сдержек и противовесов партийного аппарата в лице параллельных органов НКВД. 

Еще свежи в памяти радужные официальные заявления 5–6-летней давности о развитии сети технопарков, где должно было зародиться движение к технологической модернизации. Дальше проектов недвижимости и освоения бюджетов дело не пошло. Реальной инженерией и технологиями там никто заниматься не хотел, чиновники считали, что привлечение иностранных компаний в эти технопарки решит все проблемы. Успех был там, где вмешательство федерального центра оказалось минимальным, – в Татарстане и Томске. В остальных проектах, включая Санкт-Петербург, результат получился крайне сомнительным. 

В течение более 30 лет Кремниевая долина остается одним из ведущих центров разработки новых технологий, где большинство крупных электронных и IT-компаний имеют научно-исследовательские подразделения и где расположены штаб-квартиры многих крупных отраслевых корпораций. В чистом виде ничего скопировать с Кремниевой долины невозможно – нельзя прожить чужую жизнь повторно, тем более в абсолютно других внешних условиях. Вся официальная шумиха про Сколково как про российскую Кремниевую долину и двигатель модернизации отечественной экономики была бы смешна, если бы не поддерживалась десятками миллиардов рублей налогоплательщиков.

Строительство технопарка «Сколково» в виде «налогового рая» для иностранных компаний с моделью «разработка в России – производство и продажи за рубежом» может означать официальную поддержку политики превращения страны в интеллектуальную колонию в дополнение к сырьевой, которой она сейчас фактически является для Запада и Юго-Восточной Азии. 

Даже Тайвань в 1980-е годы не пошел на такую колониальную модель, не говоря уж о Южной Корее, которая и близко не допустила транснациональные компании (ТНК) в высокотехнологичную экономику своей страны. И результаты не заставили себя ждать – обе страны являются лидерами в электронной и других отраслях промышленности, создали мировые бренды, которые активно теснят американских, европейских и японских конкурентов.

Опыт должен анализироваться, должна быть восстановлена логика действий людей, вовлеченных в эти проекты, тщательно изучены конечные результаты в рамках конкретных внешних условий. Далее, исходя из планов собственного развития, нужно искать свои способы достижения искомых конечных результатов для своего уникального комплекса внешних условий. Причем способы достижения того же самого конечного результата могут отличаться разительно, как в свое время атомный проект Лаврентия Берии отличался от американского проекта «Манхэттен» (кодовое название программы США по разработке ядерного оружия, осуществление которой началось в 1943 году). И в этом нет ничего плохого. Во всяком случае благодаря успеху проекта Берии Россия до сих пор является суверенной страной, хотя с независимостью в последние 20 лет имеются большие проблемы.

– В какой-то момент вы уехали из Кремниевой долины. Почему? 

– Ностальгию никто не отменял, я воспользовался возможностью вернуться, работать в рамках попыток технологического развития России, публично обсуждаемых в то время. В 2009 году я вернулся в Петербург, занялся проблемами создания лаборатории проектирования процессоров и систем на кристалле, а кроме того – исследованиями и подготовкой специалистов в области вычислительной оптики и реалистичной компьютерной графики.

Но мне было интересно до тех пор, пока не стал понятен совершенно тупиковый вариант развития в рамках подгонки под имитацию Болонского соглашения. Пока в России профессор будет стоить дешевле трамвайного кондуктора, ни о каком развитии не может быть и речи.

– И вы вернулись в Кремниевую долину…

– Безусловно, тут есть материальный фактор: моя квалификация стоит значительно дороже зарплаты российского кондуктора. Но есть и климатический фактор – после многих лет в теплом климате Калифорнии и Аризоны оказалось крайне сложно без последствий для здоровья переносить петербургские зимы. 

Другая причина – нарастающий системный кризис в стране, подвергшейся полной деморализации и потерявшей огромные интеллектуальные ресурсы. Выгоды мировой конъюнктуры цен на нефть и газ не были использованы для форсированной повторной индустриализации на новой технологической основе, и сейчас момент уже упущен. У нынешней либертарианской элиты нет никаких шансов решить нарастающие проблемы страны ввиду полной потери доверия и грядущей политической нестабильности. Переходный период в «счастливое капиталистическое будущее» затянулся неимоверно по причине колоссального богатства нашей страны. Правящая элита, которую можно назвать скорее оккупационной администрацией, никак не может выйти из стадии первоначального накопления капитала и его вывода в оффшор. 

А между тем в мировой электронной индустрии начался очередной технологический скачок. Так что у меня не было особого выбора: либо вместе с индустрией перейти на новый уровень, либо остаться на старом. В России в ближайшие годы проблемы технологической модернизации не будут актуальными и приоритетными.

– А чем, по-вашему, будет заниматься власть в России?

– В условиях нового кризиса опять будут спасать банки и крупные сырьевые корпорации. Наука, образование и технологии, как всегда, будут Золушками. Кроме того, существуют совершенно неотложные оборонные расходы по модернизации вооруженных сил. Если этого не сделать и сейчас, то Россия окончательно превратится в заурядную страну третьего мира. Но оборонная промышленность не может быть мотором технологического развития (как заявляет наше высшее руководство), так как она сама с огромным трудом выбирается из катастрофического развала времен постперестройки. Современные военные технологии являются адаптированными версиями хорошо опробованных гражданских и отстают от мировых на 4–5 лет, по крайней мере в электронике и IT. 

Поэтому совершенно объективно руководство будет бороться за сохранение финансовой системы, сырьевой базы выживания и пытаться модернизировать армию. Иначе страну у него «от кормления» просто отнимут. Остальное будет в режиме трескучих заявлений наших ответственных лиц и традиционной имитации кипучей деятельности. 

Кроме того, придется бороться с нарастающим системным кризисом, когда «верхи уже не могут, а низы еще разбираются, что им делать». Если власть сможет предотвратить перерастание кризиса в классическую предреволюционную ситуацию в условиях резкого падения цен на сырье, то честь ей и хвала. Если нет – значит, Россию ждет народовластие, и лозунг «Вся власть Советам!» вернется из учебников истории на улицы наших городов. Так что в любом случае в России скучно не будет, но инженерам и ученым в этой ситуации особо заняться будет нечем, кроме задач ВПК.

– Вы упомянули о Сколково, каково ваше мнение о проекте?

– Сколково является чисто имиджевым и имитационным проектом, практическая польза от него будет только совершенно конкретным людям ближнего круга, бизнес-школе Массачусетского технологического института, которая получила многомиллионный долларовый контракт на создание Сколковского технологического университета, и, конечно, строительной индустрии, осваивающей многие десятки миллиардов рублей. 

Как эксперт я считаю этот проект просто крупномасштабным актом вредительства и предательства национальных интересов. Никто и никогда в мировой истории не обучал своего геополитического противника всем премудростям современных технологий. И не надо считать американцев дураками, которые нарушат этот закон. Бюджет они, безусловно, освоят, но в обмен будет та же самая имитация кипучей деятельности. Им нужны мозги наших детей, которых можно подготовить для обслуживания интересов ТНК. Сейчас нет российских вузов, искренне желающих делиться талантливыми студентами со Сколково. Надеюсь, и не будет. 

Кроме того, есть очень важный момент в проектной деятельности структур Сколковского технологического университета, который вместе с Московским технологическим институтом ведет сбор проектных предложений по всей России с обещанием отобрать лучшие и профинансировать по стандартной, принятой в США, двухступенчатой схеме: разработка развернутого предложения – фактическое исполнение работы. Причем все материалы будут анализироваться зарубежными экспертами, а решения приниматься непонятно кем. Так как требуются предложения только в области технологий, возникает опасность утечки к зарубежным конкурентам идей и передовых разработок на самой ранней стадии. В дополнение к этому – мы сильно облегчаем работу аналитикам заморских спецслужб в области научно-технической разведки. Поэтому моя рекомендация – не посылать в Сколково ничего, что может быть впоследствии использовано против российской науки и инженерии. Я уж не говорю о возможностях практически колониального манипулирования развитием технологий в России.

– А что вы можете сказать о роли Роснано?

– По моему мнению, Роснано в целом имеет крайне опосредованное отношение к развитию технологий. Проследив историю его создания, трудно отказаться от мысли, что это в первую очередь финансовая структура, построенная на деньги налогоплательщиков лично для господина Чубайса и его «птенцов». Удивляют колоссальные (даже по американским меркам!) размеры зарплат в организации, которой фактически владеют налогоплательщики. При этом штат крайне избыточен по сравнению с аналогичными инвестфондами в других странах, оперирующих сходными объемами инвестиций. В США такое было бы абсолютно невозможным и оказалось бы под жестким контролем Конгресса и правительства.

Потом надо учитывать особенность термина «нанотехнологии», который в значительной степени является собирательным и попавшим в модный тренд в последние пять лет для раскрутки бюджетного финансирования. Сейчас на Западе этот психоз уже сошел на нет, все вернулось на круги своя, любая традиционная отрасль просто получила приставку «нано», если она использует микро- и наноразмерные устройства и компоненты.

– На каком технологическом уровне, на ваш взгляд, сегодня находится Россия? 

– Сложно сказать, хотя общая картина, конечно, скорее относится к странам третьего мира. Если убрать ВПК, космос и энергетику, то общий технологический уровень по стране явно уступает как Европе и США, так и Юго-Восточной Азии, включая Китай, который за последние 20 лет сделал колоссальный технологический рывок. Про Корею вообще лучше не заикаться, это просто технотронная держава средних размеров, которая ожесточенно конкурирует во всех высокотехнологичных отраслях с Европой, США и Японией. Развитие технологий в Корее является национальной идеей на уровне тотальной паранойи. А ведь в 1960-е годы это была бедная периферийная сельскохозяйственная страна.

– На пороге каких открытий сейчас стоит мир?

– Прогресс в полупроводниковых технологиях с уменьшением размеров транзистора позволяет упаковывать в один квадратный миллиметр кремния более 12 млн транзисторов в сегодняшней полупроводниковой технологии 28 нм. Через пару лет эта цифра удвоится, а дальше учетверится. Стандартный чип 10х10 мм будет содержать несколько миллиардов транзисторов, которые соответствуют по вычислительной мощности суперкомпьютерам 1990–2000-х годов. 

С другой стороны, энергопотребление не падает так быстро, как размеры транзисторов, и поэтому возникает проблема «темного кремния», когда при ограничении на бюджет энергопотребления все эти транзисторы не могут одновременно работать. Если ограничения снять, то чип просто взорвется, так как крайне сложно отводить тепло при такой плотности транзисторов.

В связи с этим возникают две проблемы: чем занять миллиарды транзисторов в кармане или в руках обычного человека и как сделать так, чтобы была достигнута максимальная энергетическая эффективность. Проблема энергетической эффективности стоит во весь рост не только для мобильных устройств на батареях, «облачные» центры обработки данных также приближаются к лимитам энергопотребления, и создание новых центров требует строительства мощных электростанций.

Эти проблемы и порождают необходимость технологического скачка электроники и IT в направлении искусственного интеллекта, который будет встраиваться во все мыслимые и немыслимые приложения. Причем это коснется не только цивилизованного мира, ведь электронику, из-за массовой доступности и миллиардных тиражей, используют не одни лишь добропорядочные граждане «золотого миллиарда», но и сомалийские пираты и прочая подобная публика.

– Что должно произойти, чтобы Россия вышла на современный уровень развития экономики? 

– Надо с моралью разобраться, а остальное уже будет сделано в рабочем порядке усилиями всего народа. Деморализованная армия не способна воевать, это просто толпа вооруженных бандитов. Деморализованное общество находится в состоянии паралича и не способно к какому-либо развитию, не говоря уж о высокотехнологическом. Будет мораль в стране – технологии не заставят себя ждать.

Автор: Ирина Кравцова, «Управление бизнесом»
подписаться на канал
Комментарии 2
  • Тимура Палташева сделать министром по своей части он показал бы результат который целый кабинет министров за десять лет не может сделать
    (507)
    14 августа'2013 в 11:35
    • Пустое,что может заставить человека честно относиться к работе,в данном случае только личная выгода.А власть наврядли даст комуто работать на благо народа.
      (10)
      25 августа'2013 в 06:05