|
Северный Кавказ – это уже больше, чем просто территория между Каспийским и Черным морями. Так что же собой представляет Большой Кавказ? Как он может расширить сферу своего влияния? На что Москве стоит обратить внимание? Автор поделился своими соображениями по этому вопросу с нашими читателями.
Сегодня Кавказ стал по-настоящему Большим. Это трехуровневое явление. Есть собственно Северный Кавказ. Есть общероссийский Кавказ – совокупность кавказских диаспор, проживающих по всей стране, прежде всего в больших городах, большого кавказского бизнеса, известных деятелей культуры, науки, политики из числа северокавказцев (в связи с последним сразу вспоминается назначение бывшего президента Дагестана Магомедсалама Магомедова заместителем главы Администрации президента РФ).
И есть зарубежный, международный, так сказать, Кавказ – трансграничное пространство диаспор, проживающих сегодня в самых разных точках мира и все громче заявляющих о себе.
Среди них как старые диаспоры, выброшенные на чужбину Кавказской войной XIX в., так и новые – последствия Чеченских войн, развала СССР и кавказской нестабильности 90-х и нулевых. Если первые расселились, в основном, на Ближнем Востоке, то вторые отправились в поисках лучшей доли на Запад.
В ходе ванкуверской Олимпиады обратили на себя внимание адыги, протестовавшие против политики России на Кавказе в XIX в. Сейчас они переключились на Сочи-2014, обвиняя Москву в строительстве спортивных объектов на священных для них землях. Сирийские кавказцы пополняют число беженцев и просятся на историческую родину.
Лезгины говорят о проблемах разделенного народа в ООН и ЕС. О разборках кавказских этнических ОПГ в ОАЭ, Австрии, Канаде и Австралии пишет мировая пресса. И вот самый последний пример: братья Царнаевы, которых обвиняют в подрыве марафона в Бостоне.
В общем, за примерами далеко ходить не надо. Они у всех на устах. Примеры есть позитивные, есть очень негативные. В интересах всех, чтобы первых было больше.
Большой Кавказ – это не привязанное жестко к территории социокультурное и политическое явление, которое связывает воедино все три современные кавказские пространства, собственно Северный Кавказ, кавказцев в России и международную кавказскую диаспору.
Пока, конечно, этому сообществу «три в одном» далеко, скажем, до международного армянского лобби, которое на глобальном уровне едва ли не влиятельнее самого государства Армения. Но у Большого Кавказа уже есть весь необходимый инструментарий для расширения влияния.
Есть свои «геноциды», кавказцы расселились фактически по всему миру – от Дальнего Востока до окраин Запада (Новая Зеландия и Австралия), есть своя элита и значительные финансовые и определенные силовые ресурсы, нарастает понимание общности судьбы и интересов в окружающем мире.
Не хватает пока консолидированности – все-таки речь идет о диаспоре не одного, а огромного числа народов. Но, учитывая мобильность кавказцев и способность к социализации без ассимиляции, это лобби может окрепнуть достаточно быстро. К тому же при столкновении с иным, кавказцы начинают ощущать свою общность, преодолевая традиционный трайболизм.
Кавказ все дальше отдаляется от России в духовном и идеологическом плане, но при этом все глубже входит в ее социальную и политическую повестку. Выход Кавказа на международный уровень неожиданно поставил еще и новую проблему.
Москве не стоит сразу отмахиваться от этой темы, ссылаясь, скажем, на враждебные требования адыгов признать геноцид XIX в. Лучше задуматься, как сделать это, складывающееся в глобальную диаспору, сообщество лояльным и обратить данную тенденцию себе на пользу.
Во время войны в Южной Осетии большая кавказская диаспора в Турции массово поддержала Москву, хотя говорить о том, что там сильны пророссийские настроения совсем не приходится. Значит, точки соприкосновения найти можно.
