Портал об истории и сегодняшнем дне спецслужб Agentura.Ru и Сахаровский центр провели семинар «Почему нас стали больше прослушивать?». Участниками дискуссии стали адвокат Юрий Гервис, главный редактор Agentura.Ru Андрей Солдатов и заместитель главного редактора Agentura.Ru Ирина Бороган. Slon публикует фрагменты семинара.
Ирина Бороган: Статистика перехватов наших телефонных разговоров, переписки, почты, любых высылаемых объектов появилась недавно (сейчас она выложена на сайте судебного департамента при Верховном суде РФ и в более доступном виде на сайте Agentura.Ru). Она велась с 2007-го по 2011 год. Если изучить цифры за 2011 год (полученные, с одной стороны, во время следствия и, с другой стороны, во время проведения оперативно-розыскных мероприятий, которых оказалось больше), то в целом получится, что в течение года было получено 466 152 разрешения на прослушивание. В сравнении с предыдущими годами это максимальное значение, на протяжении означенного времени наблюдается стабильный рост. Причем сюда не включены данные по контрразведывательной деятельности, в случае их включения цифры бы намного выросли.
|
Что же касается парламентского контроля в этой сфере, то бывший руководитель Комитета Госдумы по безопасности Владимир Васильев отмечает, что контроль над спецслужбами очень ограничен. Он считает, что рост прослушивания связан с борьбой с коррупцией, а также с розыском пропавших без вести.
Почему количество запросов на прослушивание увеличивается?
Ирина Бороган: Возникает некое противоречие. Это нормально, что в последние годы правоохранительные органы пользуются средствами электронного наблюдения все больше и больше, но, с другой стороны, идет спад террористической активности. Также одной из причин, по которым, как нам говорят, правоохранительным органам необходимо прослушивание, является рост преступности, но согласно официальным данным преступность в стране снижается.
Андрей Солдатов: Причин две: законодательная и организационная. Первая связана с законом №404, который регулирует деятельность органов предварительного следствия и благодаря которому процедура организации прослушивания упростилась (теперь достаточно получить заявление от граждан, подозревающих какое-либо преступление, и начать оперативно-розыскную деятельность). Вторая состоит в том, что до 2007 года всеми процедурами, касающимися разрешения прослушивания, занималась служба ФСБ, теперь же заказ и покупку системы технических средств для обеспечения функций оперативно-розыскных мероприятий (СОРМ) могут осуществлять и Федеральная служба по борьбе с наркотиками, и МВД, и Служба по исполнению наказаний. Интересно, что после нашего запроса в Федеральную службу по исполнению наказаний и попытки узнать причину заказа ею СОРМ, мы получили ответ, что эта информация секретная и получить ее не удастся.
Как менялась практика использования прослушки в уголовных делах?
Юрий Гервис: Сейчас почти в любом уголовном деле используются прослушки. Проблема состоит в том, что спецслужбы могут «нарезать» предоставленные записи, убирая нежелательные моменты. Вдобавок записи делаются по усмотрению спецслужб. Порой запись на специальную технику производится заранее, а потом во время рассмотрения дела эта запись выдается за материалы, предоставленные потерпевшим или иным лицом.
Еще одним путем, по которому идут оперативные органы в случае, если полученная информация им не интересна или она опровергает ту или иную точку зрения, становится уничтожение информации. Например, сейчас заканчивается расследование о крушении ТУ-134 в Петрозаводске, и полетные документы командира корабля, которые изначально были, в деле почему-то отсутствуют.
Тенденция использовать средства прослушки, кроме технического прогресса, связана с деградацией тех лиц, которые занимаются оперативной деятельностью, ведь процесс размещения средств записи совсем не сложен. В современной системе отсутствует процесс доказательства умысла человека в совершении преступления, и процесс обычно выглядит следующим образом: суду предоставляется какой-либо аудио- или видеофайл, а затем следует интерпретация каждой реплики, что, естественно, неправильно.
Как процедура доказательства и экспертизы выглядит юридически?
Юрий Гервис: Собираются косвенные доказательства, и потом возбуждается дело. Как это делается, могу рассказать на примере дела «Евросети». В рамках самого расследования оперативные работники решили прослушивать тех лиц, которые приобретали компанию «Евросеть». Они получили судебное решение для этого, а в обосновании было написано, что такие-то люди, которые собираются приобрести компанию «Евросеть», по имеющимся оперативным данным, желают уйти от налогов; также известно, что данные лица употребляют наркотики и так далее. Но решения были, а данных, сколько прослушивали, куда потом направили материалы и как они обрабатывались, не было.
Еще часто указывают не конкретное лицо, которое прослушивали, а другое, не имеющее специального положения, а потом указывают на их связь благодаря телефонным разговорам. То есть человек даже не представляет, что его прослушивают, все данные собираются не на лицо, а на номер.
Связана ли статистика по прослушке с протестным движением?
Андрей Солдатов: Связь между спецслужбами и этими материалами, которые получены и которые неожиданно всплывают в СМИ, была в советское время. Потом долгое время это не использовалось, но в последнее время это всплыло еще до протестов – в 2009 году. С 90-х возрождается и практика, которую сегодня применяют против оппозиции:
уголовное дело возбуждается не по факту уголовного дела и совершенного преступления, а по факту публикации каких-либо материалов. Но тогда это происходило редко, по каким-то коррумпированным историям – журналист писал историю, внизу подписывал: «Прошу считать это обращением в генеральную прокуратуру» – и прокуратура уже начинала что-то делать. Сейчас же это стали использовать гораздо чаще.
Ирина Бороган: Есть косвенные признаки того, что рост статистики по прослушке может быть связан с оппозицией, – был создан департамент по борьбе с экстремизмом, который по большей части занимается делами из серии «кто что сказал, кто кому позвонил, кто вышел на какую акцию», то есть толкование экстремизма у нас очень широкое.
Андрей Солдатов: Сам Нургалиев при создании этого департамента делал упор на превентивные действия, на предотвращение действий экстремистского характера. А для этого нужно составить списки людей, которые потенциально способны эти преступления совершить и, следовательно, начать действовать в их направлении.
Есть ли какая-то статистика прослушки по профессиям?
Андрей Солдатов: Могу сказать по поводу журналистов. Существует список генералов внутри ФСБ, которые ставят задания местным управлениям по прослушке. Этот список утверждается директором ФСБ, и некоторые его версии бывают доступны. В 2010 году этот приказ был опубликован, и в список генералов, имеющих право ставить на прослушку, попал начальник Управления программ содействия ФСБ, в которые входят и пресс-службы. Можно сделать вывод, что то управление, которое имеет дело с журналистами, имеет право ставить их на прослушку.
Ирина Бороган: Порой для прослушки даже официального лица необязательно получать судебный ордер, что может быть трудно. Достаточно просто описать внешность человека и сказать, что он проходит по какому-то уголовному делу и необходимо поставить его номер на прослушку.
