Прошедшие в конце 80-90-х годов прошлого века крупные геополитические изменения помимо существенных положительных аспектов (крушение тоталитаризма, появление гражданских прав и свобод и т.д.) принесли в российское общество серьезные, ранее не знакомые угрозы и, прежде всего, это религиозный экстремизм. За долгие годы социализма-коммунизма российское общество утратило естественную защиту против массированной атаки проповедников ранее неизвестных религиозных течений (сайентологи, мормоны, муниты и т.д.), что позволяло с относительной легкостью завоевывать умы и сердца наших сограждан.
|
Если обратиться к ситуации, сложившейся на тот период в мусульманском сообществе, то подобного рода религиозными тоталитарными сектами стали «салафиты», «таблиговцы», «нурджуларовцы».
По сути, в 90-е годы прошлого века мусульманское сообщество России стало площадкой столкновения геополитических интересов конкурирующих за влияние в исламском мире государств (Королевство Саудовская Аравия, Пакистан, Турция), стремящихся стать основой для т.н. «Всемирного халифата».
Если обратиться к избранной методике, то саудитами основной акцент был сделан на распространении салафитской идеологии среди российских студентов за рубежом. Пакистан вел пропагандистскую работу миссионеров внутри России, в то время как Турцией (как представляется, наиболее успешный вариант) на создание собственной образовательной сети по всей территории нашей страны с целью подготовки верных «Османской империи» людей с ранних лет.
Избранная турками тактика позволила в относительно короткие сроки добиться ошеломляющих результатов. Ими были созданы хорошие позиции в ряде крупных духовных управлениях мусульман (ЦДУМ, СМР, РАИС), среди представителей бизнес-элиты и чиновников регионов Поволжья.
Однако такая «успешная» деятельность «Нурджулар» не могла остаться не замеченной для российских правоохранительных и контролирующих органов. В результате проведенных проверок, большинство российско-турецких лицеев были закрыты либо перепрофилированы.
Для того чтобы вернуть утраченные позиции нурджуларовцы были вынуждены искать новые способы и инструменты влияния на российских мусульман. Таким инструментом в середине 2000-х годов стал государственный чиновник «по делам ислама» Алексей Гришин, с которым сложились прекрасные отношения у российского координатора секты Айдогана Хамзы. В частности, А.Хамза по несколько раз в год организовывал «дружеские ВИП-поездки» Гришина в Турцию по программе «все включено» для ознакомления с турецким опытом «религиозной толерантности».
В результате «доверительных отношений» с чиновником, «курирующим ислам», «Нурджулар» удалось восстановить утраченные позиции в образовательной сфере. Под контроль секты полностью попал Московский и Уфимский исламские университеты, представительство ЦДУМ в Москве. При непосредственном участии и поддержке Гришина в городе Мытищи Московской области построено и начало функционировать медресе закрытого типа, которое готовит всецело преданных «Нурджулар» людей.
Видимо дружба А.Гришина и А.Хамзы построена на настолько прочной финансовой базе, что даже после потери государственного поста А.Гришин продолжает отстаивать интересы секты, ведя активную информационную войну с ее оппонентами. С позиции своего сайта www.islamio.ru им критикуются все мероприятия, направленные на снижение турецкого влияния, преподнося их как помощь радикальным салафитам. Все принимаемые меры в области государственно-религиозных отношений характеризуются как, «мягко говоря», непрофессиональные, способствующие осложнению ситуации в умме.
Однако возникает вопрос: «А чего же добился сам Гришин за годы работы чиновником»? Ведь он 9 лет отвечал за положение дел в исламе?
Публично своими главными задачами он называл поддержку традиционного ислама в России и организацию деятельности Фонда поддержки исламской культуры, науки и образования (Фонд) по перекрытию каналов финансирования из-за рубежа радикальных организаций в России.
Однако в итоге: никакой внятной стратегии в отношении традиционного и нетрадиционного ислама в России им не было выработано и не выдвинуто хотя бы в качестве проекта. Традиционный ислам поддерживался не посредством стимулирующего полезную активность финансирования проектов, а посредством бесконтрольного прямого финансирования многочисленных духовных управлений, а де-факто – их руководителей, не имеющих никакого влияния на массы верующих и, тем более, на молодежь. Это породило коррупционные скандалы, слухи о многочисленных «откатах», но никак не активизировало идейную борьбу с радикализмом.
Не принято ни одного межрегионального, не говоря об общероссийском масштабе, богословского заключения, в котором присущим религии языком доказывались бы порочность радикализма во всех его проявлениях и религиозная истинность пути толерантности, умеренности, законопослушания, патриотизма. Вместо этого – чисто политические декларации (на уровне митингов) председателей многочисленных «духовных управлений», которых в среде верующих небезосновательно считают невеждами. Не опровергнута ни одна из многочисленных антироссийских фетв, переведенных на русский язык и размещенных на интернет-сайтах экстремистов.
Работа с мусульманской молодежью подменена выпуском безграмотных дешевых брошюр. При этом деньги Фонда отдавались далеким от науки, просвещения и какой-либо культуры людям. Так, получивший деньги от Гришина некто Шавкат Аввясов (известный, как бывший милиционер из Узбекистана), опекаемый М.Биджиевым (Карачаем) и М.-Б.Гасановым (лидеры московского салафитского джамаата «Даруль-Аркам»), выпустил под грифом Фонда брошюру, в которой перепечатал фетву салафитского авторитета из Саудовской Аравии, где говорится, что теракт в московском метро плох лишь тем, что в его результате погибло несколько мусульман.
Благодаря поддержке Гришина Ш.Аввясов получил земельный участок в Москве для строительства исламского центра, где идеологи радикализма теперь могут получить открытую, в глазах всего исламского мира легальную трибуну и соответствующее финансирование от салафитов из арабских стран.
Выстраивание системы исламского образования свелось к выделению значительных финансовых средств «своим ректорам» исламских вузов, которые тратились на непонятные цели. К примеру, ректор Московского исламского университета М.Муртазин специализировался «на проведении» большого количества конференций и круглых столов, о которых никому не было известно, а ректор Российского исламского университета в Казани – на заключении многомиллионных договоров с фирмами однодневками.
Издательская деятельность, которая могла бы принести пользу традиционному исламу, отдана была на откуп нижегородской группировке, которая печатала на некоем кирпичном заводе тонны продукции, которую многие мусульманские организации отказывались брать даже бесплатно, считая ее макулатурой. Например, в редакции портала «Ислам.ру» жаловались, что вопреки их воле им завозят газету и журнал «Медина», вбрасывают во входную дверь офиса и убегают, а сдать их в макулатуру им мешает «наличие в них имен Аллаха».
В среде мусульманской общественности сложилось мнение, что издательская деятельность, курировавшаяся Гришиным, могла иметь сильную коррупционную составляющую. Поэтому по поводу беспрецедентной финансовой и политической поддержке Гришиным нижегородских изданий и в целом нижегородской группировки, в среде верующих родилась шутка: в исламе появился «шестой столп»: теперь наряду с "закятом" есть еще и «откят».
Гришин ставил себе в заслугу то, что потратил огромные деньги якобы на организацию сети «своих людей», однако обществу нужна не сеть личных друзей, а устойчивая и стратегически рассчитанная система продуктивных отношений государства с мусульманскими организациями, чего мы так от него и не получили. При этом «прикормленные прислужники» большей частью «сдали» тайные комбинации Гришина следующему начальству.
Наконец, за время пребывания Гришина на посту произошла радикализация всего российского ислама и особенно молодежи. Часть мусульман уже стала попадать под влияние структур, занимающихся «цветными революциями».
И если процессы на Северном Кавказе требуют участия более высоких государственных структур, то «салафитизация» Поволжья – целиком на совести советника Администрации Президента А. Гришина. В частности, вопреки общественному мнению он долгое время продавливал сохранение поста муфтия Республики Татарстан за убежденным защитником интересов аравийских салафитов Гусманом Исхаковым (единая идейная просаудовская группировка: Гусман Исхаков – Муккадас Бибарсов – Али Евтеев – М. Биджиев, и в последнее время примкнувший к ним А-В. Ниязов). И даже при сильно запоздалом и вынужденном увольнении этого радикального деятеля, Гришин не смог грамотно решить кадровый вопрос в ДУМ Татарстана, последствия чего привели к дальнейшему обострению ситуации.
Еще один итог работы Гришина – фактический провал идеи создания Фонда. Концепция создания Фонда предполагала, что Администрация Президента РФ окажет давление на арабские страны с тем, чтобы все каналы финансирования мусульман в России шли исключительно через Фонд либо юрлица с участием Фонда, что позволило бы взять под контроль адресаты получаемых из-за рубежа средств. Гришин известил об этом послов, послал письма в некоторые арабские страны, и первое время там насторожились и прекратили финансирование радикальных группировок в России. Однако никаких обязывающих решений за этими уведомлениями не последовало, и постепенно финансирование радикалами из арабских стран радикальных общин и отдельных деятелей внутри России возобновилось в полном объеме. Задача Фонда оказалось полностью невыполненной, причем исключительно в силу непрофессионального и безответственного отношения советника Администрации.
Фонд должен был еще несколько лет назад, сразу же за уведомлениями, начать процедуру подписания соглашений с соответствующими госструктурами арабских стран, Ирана и Турции, в котором бы ставилось жесткое условие «согласования» всех грантов для российских деятелей с Фондом, что и дало бы корректный с точки зрения международного права, но эффективный рычаг контроля за идущими в Россию средствами. В итоге отношение к Фонду в арабской среде значительно изменилось в худшую сторону, его стали считать «несерьезной организацией».
При этом мусульмане России, и арабских стран, имевшие контакты с Фондом, ставили в вину Гришину то, что руководство Фондом не ассоциируется с исламом, видя в этом антиисламскую направленность деятельности Гришина, так как никто не верит, что среди миллионов мусульман в России нет грамотных менеджеров, которые могли бы работать в Фонде. Это обстоятельство также способствует тому, что многие спонсоры за рубежом ищут «окольные пути», минуя Фонд, а мусульманская молодежь в России нередко называет Фонд «кяфирской» организацией, действующей против ислама.
В целом, становится понятной «забота и думы Алексея Алексеевича» о России. Он трудился на этом поприще, не покладая рук. Ведь главное – вовремя получить «откят», а после нас хоть потоп…
