«Мусульманское духовенство составляло особую привилегированную касту, жившую, как и феодалы, за счет угнетения народных масс и по своим антинародным устремлениям целиком ориентированную на ненавистных трудящимся восточных завоевателей», - так писали о служителях ислама еще 50 лет назад…
И хотя времена таких жестких и явно необъективных оценок уже позади, мы не так много знаем о служителях мусульманского культа (громкие исторические фигуры, конечно же, не в счет) на Северном Кавказе. Из каких социальных групп рекрутировалось это «сословие», где они учились, были ли богаты или бедны, какую социальную миссию и политическую роль выполняли?
Духовные лица пользовались авторитетов и уважением своих соплеменников. На фото - предположительно эфенди Галим Шаов с учениками открытой им школы. Адыгея. Начала ХХ века.
Муфтии, кади, шейхи,муллы, эфенди,муэдзины – за этими названиями, которые обрушиваются на тебя со страниц источников о Кавказе, стоят целые жизни и удивительные биографии.
Вопрос взаимоотношения с духовными авторитетами – один из ключевых в кавказской политике Российской империи. В XIX веке духовенство было наделено чиновничьими и даже полицейскими функциями: по модели муфтиатов в Поволжье, Крыму и Оренбургском крае на Северном Кавказе планировали создать самостоятельный муфтиат. Весь XIX век – это время пректов по "организации духовной жизни мусульман Северного Кавказа". Их выдвигали в Петербурге,Тифлисе, Екатеринодаре, о них долго дебатировали, привлекая кади (мусульманских судей) и чиновников с мест. Но самостоятельный муфтиат для Северного Кавказа так и не создали. Хотя кади и муллы были наделены официальными полномочиями, их деятельность регламентировалась определенными государственными положениями и инструкциями.
«Духовенство» на Северном Кавказе составляло привилегированное сословие – оно освобождалось от налогов и отбывания повинностей. Налоги за духовных лиц платили жители тех селений, в которых они проживали и выполняли духовные потребности своих соплеменников – руководили молитвой, осуществляли судопроизводство, собирали закят (обязательного для каждого мусульманина налога, предусмотренного Кораном) и садака («милостыней по внезапному побуждению»), преподавали в медресе и мектебе, оформляли браки и разводы, провожали человека в последний путь..Духовенство, тем не менее, не освобождалось от различных наказаний (в том числе и телесных).
Институт вакуфа (или вакфа), развитый в Дагестане, обеспечивал не только духовенство, но и функционирование мечетей, мазаров, мектебе и медресе. Вакуф – это, например, земля, поля, сады, огороды, караван-сараи, лавки, дома, бани, подаренные, отчужденные или завещанные на религиозные и благотворительные цели.
У черкесов институт вакуфной собственности, служивший в странах распространения ислама источником процветания духовного сословия, не сложился - возможно, это объясняется не столь долгим периодом активного проникновения ислама на Северо-Западный Кавказ. В западной Черкесии, например, за выполнение своих религиозных обязанностей люди, живущие вблизи мечетей, добровольно выделяли эфенди 1% меда, 10% зерна, 30-ую корову или быка, 40-ую овцу или козу.
Могущественные кади вольных обществ Дагестана были богатыми людьми. Им принадлежали лучшие земли и пастбища, тысячи голов крупного рогатого скота. Дагестанский историк Алиев пишет, что в числе 14 тыс. овец акушинцев, которые паслись в Тарковском шамхальстве в 1844 г., 3 тыс. принадлежали Зухум-кадию Акушинскому.
В тоже время у черкесских служителей мусульманского культа не было серьезных экономических позиций: выходцы из крестьянского сословия, они совмещали духовные занятия с земледельческим трудом и, за редким исключением, не владели обширными земельными угодьями, поголовьем скота или торговыми лавками.
О количестве мечетей и духовных лиц, о присланных на Кавказ казанских и казахских муфтиях, о кадрах лояльного духоенства - читайте дальше...
