Салафитский ханафизм

События в Казани могут стать отправной точкой для формирования в Поволжье совершенно новой реальности, в которой спецоперации, убийства и теракты станут обыденным делом. Что нужно предпринять, чтобы не превратить прежде богатые и спокойные республики в центре России в Северный Кавказ?

О том, что события в Татарстане развиваются самым негативным для спокойствия этой республики образом, эксперты говорили еще задолго до теракта и убийства заместителя муфтия Валиуллы Якупова. Ситуацию с Северным Кавказом роднит развивающийся в исламской среде конфликт между вероучениями. Победная поступь салафизма, шагающего далеко не по одной России, “напрягает” последователей более традиционного для России ханафитского мазхаба.

Кругооборот в исламе

На самом деле, как говорит эксперт из российского Института востоковедения Руслан Курбанов, в этом нет ничего необычного. “В истории исламского мира периодически происходят обновления религиозных практик, форм верования. На смену одним приходят другие.

В Дагестане, например, еще при жизни сподвижников пророка Мохаммеда утвердилась одна форма ислама. Потом на смену этой форме ислама пришел суфизм, потом, в XVII веке, опять утвердилось фундаменталистское представление об исламе. И так далее. Подобные же процессы проходили в землях, населенных татарами и башкирами”, – говорит Курбанов.

“На наше время пришлось очередное обновление религиозных практик, обрядовых форм, – продолжает рассказывать эксперт. – Так уж случилось, что на наш век, и по всему миру, не только в России, пришлось возрождение салафитской версии ислама”, – говорит Руслан Курбанов.

Диктат чиновников

Северный Кавказ с Поволжьем роднит теперь и другая практика: вмешательство государства в вопросы веры. Вообще, российский опыт участия государства в жизни исламской общины надо отдельно изучать и анализировать. Подобная же практика есть в Таджикистане, где законом установлено “правильное” вероучение. В итоге такого вмешательства государства в жизнь уммы и получилось то, что получилось на Северном Кавказе. Теперь такой сценарий происходит в Поволжье.

Подобная практика возникла не вчера, а еще в 90-х годах, когда опасающиеся утери влияния мусульманские лидеры разных российских регионов начали использовать административное влияние для решения внутриобщинных религиозных вопросов. В итоге в Дагестане, например, административный и силовой ресурс начали работать в пользу одной из сторон религиозного конфликта.

Последователи другой стороны, соответственно, начали получать “по башке” со всеми вытекающими отсюда последствиями. Итогом такой “профилактики” стала радикализация значительной части верующих. Вовлечение силовых структур, вмешавшихся в борьбу от имени государства, привело к тысячам трупов, морю крови и появлению подполья в лесах. Ситуация в Дагестане многими и по праву называется “гражданской войной”.

Весь этот путь длиной в пятнадцать лет было необходимо пройти, чтобы местное Духовное управление мусульман задумалось над катастрофой, в которой находится республика, и начало искать из нее выходы, свидетельством чему являются попытки организации диалога между духовенством двух противостоящих друг другу ветвей ислама. Но время почти утеряно, а на фоне попыток организовать диалог продолжаются теракты, убийства, в том числе и самих духовных лидеров. Все это говорит о том, что у духовенства потеряны нити управления ситуацией.

Административный штырь 

Нынешняя драматичная ситуация – это не результат только глупостей, допущенных в 90-е годы. У всего этого глубокие корни. “В России на протяжение последних 200 лет официальные духовные лидеры вписаны в бюрократическую систему. Их положение двояко.

С одной стороны, они не чиновники, потому что они духовные лица. С другой стороны, они не являются полноценными лидерами общественного мнения в религиозной среде, поскольку они “обюрокрачены” и несут на себе печать административной системы, поскольку чаще всего назначены через административные каналы.

И статус свой они черпают из поддержки административной системы. Разумеется, что вокруг этого “административного штыря”, воткнутого в живое и бурлящее религиозное поле, формируются всякие коррупционные схемы по распределению денег, выделяемых всякими окологосударственными фондами, на деньгах, которые вокруг хаджа аккумулируются, и т. д.

За этими структурами нет должного контроля со стороны верующих. Это достаточно серая зона, в которой гуляют огромные денежные средства. Разумеется, как следствие – жесткая борьба за влияние в этой зоне, в которой пребывает наше духовное руководство.

Идет конкуренция не только за деньги, но и за возможность прямого выхода на руководителей нашего государства. Поэтому наши духовные управления – это такие непрозрачные корпорации, в которых случаются рейдерские захваты, отстрел конкурентов, и все это маскируется под борьбу с инакомыслием”, – считает востоковед Руслан Курбанов.

Как быть с салафитским ханафизмом?

Вот, собственно, ключ к “проблеме Поволжья”. Есть очень большая вероятность того, что события будут развиваться именно по северокавказскому сценарию. И об этом свидетельствует прессование сотен верующих в Татарстане и Башкортостане. До окончания следствия еще слишком долго, и есть очень большая вероятность, что все получится так, как говорит наш эксперт – и громкие преступления в Казани есть следствие передела ресурсов среди лидеров местного духовенства.

Но уже сейчас работает, и безотносительно к результатам расследования, маховик по преследованию верующих. А такое активное включение в “дело” правоохранительных органов, у которых своя иерархия ценностей, – прямо калька с диспозиции начала конфликта в Дагестане во второй половине 90-х годов. Сегодня у Поволжья еще есть шанс вернуться назад. Если, конечно, не брать за основу тезис о том, что “ваххабитов надо стрелять”.

“Салафитская версия ислама, в сфере вероубеждения, может быть полностью совмещена с ханафитским мазхабом в правовом отношении. Это вообще очень сложная тема. Но в данном случае реальна ситуация, когда человек по убеждениям является салафитом, то есть верует в единого Бога, не придавая ему “сотоварищи” никого, как они говорят.

А в плане исполнения обрядов он может быть ханафитом. Как в этой ситуации будет поступать духовенство Татарстана? Оно будет преследовать мусульман только за то, что они верят в единого Бога? Нужна модель взаимодействия между последователями разных ветвей ислама, так, чтобы в целом все это не нарушало законы страны. И этот дискурс должен проходить внутри духовенства”, – считает эксперт Руслан Курбанов.