Бессонными ночами, когда голые стены спальни слишком напоминают ему тюремную камеру в Афганистане, Джан Шерхан включает компьютер и просматривает сайты знакомств, о которых он слышал от охранявших его американских солдат.
Но ни с кем на этих сайтах 24-летний пакистанец никогда не общается. Он не знает, как рассказать, что более шести лет он провел в американской военной тюрьме в Баграме, куда его бросили 16-летним, назвав террористом-смертником.
По данным доклада ООН, с 2001 года Соединенные Штаты содержали в тюрьмах в Афганистане, Ираке, и концлагере «Гуантанамо» более 2500 несовершеннолетних.
Большинство из них, как Шерхан, уже на свободе, но многим до сих пор не удалось вернуться к нормальной жизни.
«Иногда мне кажется, будто я до сих пор в тюрьме», – говорит Шерхан, которому, как и всем иностранным заключенным в Баграме, так и не было предъявлено никакое обвинение.
«Меня посадили в тюрьму на шесть лет. Никаких доказательств, ничего. Я провел свою молодость за решеткой», – говорит он, добавляя, что, как и других юных арестантов, его не раз избивали в первые несколько месяцев содержания под стражей.
Суд США признал, что двое взрослых, задержанных в 2002 году, были забиты насмерть на базе Баграм с использованием методов, подобных описанным Ханом.
Правительство США утверждает, что такие случаи «злоупотребления» встречаются редко.
«Несмотря на то, были доказаны случаи злоупотребления в прошлом, за которые военнослужащие США были привлечены к ответственности, наши враги начали целенаправленную кампанию преувеличений и измышлений», – заявил в Вашингтоне пресс-секретарь министерства обороны подполковник Тодд Брессил.
«Все заслуживающие доверия сообщения о злоупотреблении тщательно расследуются, и принимаются надлежащие дисциплинарные меры, если эти утверждения являются обоснованными», – сказал он.
Джан Шерхан говорит, что из-за тех «злоупотреблений», которые ему довелось вынести в Баграме, он до сих пор страдает частыми головными болями и перепадами настроения.
И внимание сосредоточить на чем-либо больше нескольких минут никак не удается.
Шерхана лечит пакистанский армейский психолог, но без особых успехов. Положение осложняется еще и тем, что из-за клейма «террориста» ему трудно вернуться к нормальной жизни – найти работу и жениться.
«Все мои друзья женаты. У некоторых уже есть дети. На самом деле тесной дружбы уже нет», – говорит Шерхан, который хочет жениться, но опасается, что ни одна женщина за него не пойдет.
Никаких судов
Иностранных заключенных в Баграме не судят, ими занимается только апелляционная комиссия, состоящая из американских военных.
Заключенные не имеют права видеть секретные доказательства против них, и представляет их не гражданский адвокат, а американский офицер. Комиссия рассматривает имеющиеся против них доказательства и определяет, могут ли они представлять в будущем угрозу вооруженным силам США.
Этот процесс «сильно не дотягивает до норм справедливого судебного разбирательства», говорит Сара Белал из Проекта правосудие Пакистана, подавшего иск против американского правительства от имени некоторых из семей.
Правительство США говорит, что содержание под стражей необходимо, чтобы освободившихся заключенные не вернулись на поле боя. Такие случаи бывали, утверждает оно.
«Задержание во время войны уже давно признано законным в соответствии с международным правом. Так же, как с военнопленными в более традиционных вооруженных конфликтах, мы признаем, что угроза, которую они представляют, может меняться с течением времени», – говорит подполковник Брессил.
Дело, возбужденное в США три года назад Международной сетью правосудия, оспаривает право Соединенных Штатов удерживать на неопределенное время в Баграме иностранных пленных, захваченных за границей.
Как сказали Шерхану, военная апелляционная комиссия уже давно готова была его отпустить, но ожидала ответа от правительства Пакистана.
 |
| Вакиль Хан, отец заключенного американской военной тюрьмы Баграм Хамидуллы Хана рядом с фотографией, на которой его сыну 14 лет Reuters |
Пакистанское правительство заявило, что всегда оперативно реагирует на запросы Соединенных Штатов.
И все же Сара Белал надеется, что им удастся заставить правительство Пакистана делать больше для возвращения своих граждан домой из Баграма.
Потерянное детство
Шерхан говорит, что еще подростком убежал из дома, не выдержав побоев своего строгого отца-военного, который не одобрял его плохие отметки, его друзей, курение и выпивки.
Он уверяет, что отправился в Афганистан, чтобы найти работу, потому что читал в новостях о финансируемых США проектах строительства в этой стране.
Но в первую же неделю, по его словам, он был арестован по обвинению каких-то афганцев, желавших получить от американцев вознаграждение за донос.
На протяжении следующих шести месяцев следователи регулярно избивали его каждые несколько дней. Иногда его приковывали к креслу, а иногда подвешивали за лодыжки к потолку.
«Так обращались с каждым. Вопрос только в том, будет это продолжаться месяц или шесть месяцев, – вспоминает Шерхан. – Мне задавали глупые вопросы, типа «Где Усама бин Ладен?» Я им говорю: « Мне 16 лет. Вы что думаете, он будет со мной встречаться?»
В конце концов его перевели из одиночки в общую камеру, и избиения прекратились. В прошлом году он был освобожден. Пресс-секретарь Красного Креста подтвердил, что организация доставила его обратно, в родной город Пешавар в Пакистане.
Теперь в дом его родителей часто наведываются местные пакистанские спецслужбы. Соседи его избегают, никто не хочет проблем с разведслужбами.
Пакистанец Камиль Шах говорит, что был задержан в 2004 году, в возрасте 16 лет, вскоре после пересечения пакистано-афганской границы вместе с больным другом, нуждавшимся в медицинской помощи. Он провел в Баграме без предъявления обвинений пять лет – до своего освобождения в 2009 году.
«Они сказали, что я талиб. Они сказали, ты останешься здесь навсегда»,- рассказал он в потрескивающую телефонную трубку с севера Пакистана. Джан Шерхан подтвердил, что Шах был в Баграме, когда он был там.
Камиль Шах говорит, что, в конце концов, его освободили, когда он выучил английский настолько, чтобы обратиться непосредственно к своим американским следователям и убедить их в том, что он говорит правду.
Американские солдаты также говорили ему несколько раз, что готовы отпустить его, но ожидают ответа из Пакистана.
«Я был невиновен. Я потерял образование. Я потерял все», – говорит Шах, которому на момент задержания оставалось три года до окончания школы.
В первые месяцы в тюрьме его тоже избивали, вспоминает он.
«Очевидно, что в самом начале в Баграме постоянно применялись пытки», – говорит старший советник по противодействию терроризму из американской правозащитной организации Human Rights Watch. Но потом ситуация улучшилась, отмечает она.
«С тех пор, как задержанные были переведены администрацией Обамы в новую тюрьму (в конце 2009 года), мы не слышали достоверных обвинений о жестоком обращении на этом уровне».
За условиями содержания в Баграме наблюдает Международный Комитет Красного Креста. Однако его отчеты не оглашаются.
«МККК … выражает свою озабоченность, в соответствии с международным правом, удерживающим властям», – сказал представитель организации в Кабуле Робин Ваудо.
Неопределенное будущее
Американские чиновники говорят, что никакое решение пока не достигнуто о том, что будет с 50 с лишним иностранными заключенными в Баграме – половина из них пакистанцы – в сентябре, когда США полностью передадут контроль за тюрьмой афганскому правительству.
В судебных документах правительства Пакистана, поданных в Высший суд Лахора и датированных декабрем 2011 говорится, что в Баграме все еще находятся трое несовершеннолетних: один в возрасте 15 лет и двое – 16-ти.
Один взрослый и 15-летний Мухаммад Тауаб все еще удерживаются, несмотря на разрешение об освобождении со стороны как США, так и Пакистана, потому что не имеют выездных виз, сообщил «Рейтер» пакистанский чиновник.
Власти США говорят, что им известно только об одном несовершеннолетнем заключенном, 17-ти лет, и ни об одном ребенке-заключенном.
Но некоторые узники, такие как Хамидулла Хан, были арестованы еще детьми, и выросли за решеткой.
Юный, с ямочками на щеках Хамидулла улыбается с фотографии на стене душной комнаты с бетонными стенами в Карачи, крупнейшем городе Пакистана. Это его последняя фотография, сделанная перед тем, как он исчез на границе между Афганистаном и Пакистаном. Ему было 14 лет.
Хамидулла пропал в 2008 году, после того, как отец отправил его забрать вещи семьи из деревни недалеко от границы. По дороге домой он позвонил с автобусной остановки, а потом его семья узнала, он находится в Баграме.
В меморандуме правительства Пакистана говорится, что он был захвачен в афганской провинции Хост за «нападения на коалиционные силы», но никаких подробностей не приводится.
«Почему нам не говорят, что он сделал?» – спрашивает его отец Вакиль Хан, бывший солдат, сейчас едва зарабатывающий на жизнь охранником.
По данным доклада ООН о положении детей в вооруженном конфликте в Афганистане, в 2011 году в стране были завербованы в ряды повстанцев более 300 детей – самая младшая из них 8-летняя девочка. Но родные Хамидуллы говорят, что он такими вещами не интересовался.
Недавно Красный Крест добился ежемесячных видеозвонков между Хамидуллой и его семьей. Но если он упоминает об условиях содержания в Баграме или своем аресте, связь сразу же прерывается.
Все то время, пока он находится в неволе, его мать Дина Розен постится от восхода до заката, надеясь, что это подкрепит ее молитвы к Всевышнему, чтобы сын вернулся домой до того, как она ослепнет от катаракты.
«Он же мой ребенок … Кто сейчас о нем заботится?» – плачет она.
