Идея о появлении во всемирном масштабе новой общественной формации, которая будет бесклассовой и единой, в том числе и в языковом отношении, не осуществилась. «Речевой революции», создания «нового и единого языка, где высшая красота сольется с высшим развитием ума», не произошло. Однако советская эпоха несомненно, имела свой язык и стиль, большинство черт которого присуще языку в любом тоталитарном обществе. Именно в тоталитарном дискурсе особенно ярко проявляются приемы языкового манипулирования.
Тоталитарный дискурс
Прежде чем говорить о конкретных языковых чертах советского языка, необходимо сказать несколько слов о самых общих признаках тоталитарного дискурса (ТД) вообще.
В первую очередь это гораздо больший, по сравнению с «нормальным» обществом, удельный вес ритуализованной речевой сферы. Вся ритуализованная речевая сфера построена на формулах. При этом совершенно не важно, насколько эти формулы соответствуют тому, о чем говорится. Весь смысл их употребления сосредоточивается именно в самом соблюдении ритуала. В ТД оппозиция истина/ложь замещается оппозицией правильно/неправильно.
Герою известной песни Александра Галича, «знатному рабочему» Климу Петровичу Коломийцеву, референт по ошибке дает текст речи, предназначенный женщине, однако прочитанные им с трибуны слова «Израильская военщина известна всему свету // Как мать говорю и как женщина: // Требую их к ответу» не вызывают в зале никакой реакции, так как никто не обращает внимания на смысл произнесенного. То, что сказано, сказано в «правильной» форме, в «правильное» время и в «правильном» месте. Смысл высказывания отходит на второй план, учитывается прежде всего то, что произнесенное имеет требуемые формальные признаки, не выходит за рамки дискурса.
В ТД не допускается никакой деятельности, которая не была бы полностью предсказуема. Это относится и к речевой деятельности, по крайней мере осуществляемой публично. Соблюдение «правил игры» обеспечивается простым, но надежным методом — нарушителю грозит уголовное наказание.
Центральное место в ТД занимает субдискурс, который Ю. И. Левин называет лозунговым. В виде спущенных сверху лозунгов-констатаций он «задает узловые точки тоталитарного дискурса» в целом («Народ и партия едины»; «Да здравствует великий Советской народ — строитель коммунизма»; «СССР — оплот мира и прогресса»; «Вперед к победе коммунизма» и т. д.). Несмотря на то что ТД носит ритуальный характер, в нем есть и практическая сторона. Сверху исходит установка как и что следует говорить и делать; встречное движение снизу — свидетельство лояльности, преданности, «энтузиазма», «глубокого удовлетворения».
В художественной литературе эта ситуация особенно ярко представлена в романе Дж. Оруэлла «1984 год» («министерство правды»). В работе Ю. И. Левина утверждается, что для достижения необходимого эффекта не обязательно, чтобы все высказывания текста были ложными. В условиях, когда ложь становится настолько гипертрофированной, что выходит за рамки здравого смысла, высказывания, которые невозможно оспорить («Широка страна моя родная, // Много в ней лесов, полей и рек»), как бы заражаются от ложных («Я другой такой страны не знаю, // Где так вольно дышит человек») и в тексте (в данном случае знаменитой песни) становятся совершенно равноправными.
Лингвистические особенности официального языка советского периода
Одной из первых серьезных работ, посвященных советскому политическому дискурсу (СПД), стала работа П. Серио (Seriot 1985). Принципиальная позиция автора заключается в том, что рассматривать особенности русского языка советского периода имеет смысл только в рамках анализа всего СПД. Исследуя этот дискурс как целое, П. Серио выделяет его конкретные языковые черты.
Для языка советской эпохи характерны некоторые риторические приемы. Эти приемы также не специфичны именно для СПД, однако в нем их концентрация и последовательность употребления доведены до предела.
1. «Догматическая дедукция»
Пример взят из одной из речей Брежнева. «Наши противники хотели бы найти силы, которые противостоят социализму внутри страны. Так как таких сил не существует, потому что в социалистическом обществе нет угнетаемых или эксплуатируемых классов или национальностей, наши враги...»
- Первая посылка. Политическая оппозиция не может возникнуть в отсутствие эксплуатируемых классов и угнетаемых национальностей.
- Вторая посылка. В социалистическом обществе нет эксплуатируемых классов и угнетаемых наций.
- Вывод. В социалистическом обществе нет политической оппозиции.
Подобным же образом обосновывалось отсутствие в социалистических странах многопартийности, невозможность рабочих забастовок и т. д.
2. «Как сделать сомнительное несомненным»
Широко известный метод, применяемый и в научных дискуссиях: то, что необходимо доказывать, подается как общеизвестный и общепринятый факт.
Ленин: Всем известно, что это составляет суть учения Маркса.
Маленков: Все знают, что Соединенные Штаты напали на Корею и пытаются поработить ее.
Черненко: Сегодня всем хорошо известно, что именно внешняя агрессия против революционного Афганистана, организованная...
3. «Коллективная порука»
Употребление сочетаний «вся прогрессивная общественность», «все человечество», «все миролюбивые силы» и т. п. включают сторонников в максимально широкую («все») общность с положительными признаками («миролюбивые силы», «прогрессивная общественность», «человечество») и одновременно оставляет противников «на обочине».
4. «-Измы»
Когда мы называем какую-нибудь фамилию, например, Троцкий, пусть даже приписывая ее носителю некие злодеяния, это выглядит как частный случай, так как речь идет о конкретном человеке. Если же употребляется слово троцкизм, это представляется как глобальное явление, и борьба с ним должна иметь соответствующий масштаб. Точно такой же эффект, но с обратным знаком, дает использование этого суффикса в таком случае, как марксизм-ленинизм.
5. «Ироническое цитирование»
Непревзойденным мастером такого цитирования был Ленин. Еще Ю. Н. Тынянов (Тынянов 1924) отмечал, что все ленинские работы пестрят кавычками. Такого рода примеры обильно представлены в текстах советского периода: «свободный мир», «свободный рынок», «рыночная экономика», «права человека». Те же функции выполняют слова «так называемый» и «пресловутый»: пресловутая советская угроза, так называемая свобода личности, так называемые свободные выборы, так называемая либеральная пресса.
6. «Пейоративные» префиксы. (пейоративный (pejorative) — имеющий неодобрительный, уничижительный оттенок.)
- Анти -: антипартийная группа, антикоммунизм, антисоциалистические силы;
- Псевдо-: псевдосоциал-демократы;
- Контр-: контрреволюция (ср. также существительное на базе этого префикса: контра);
- Анархо- (именной корень, превращенный в «советском языке» в префикс) — анархо-троцкисты, анархо-синдикалисты.
С помощью этих префиксов достигается несколько целей: высмеять противника (псевдо-), уничтожить как личность (мало кто из людей предпочитает анархию, поэтому такое слово удобно употребить для характеристики врага); акцентировать монолитное единство всего «нашего».
Префикс анти- дает производные слова, которые относятся ко всему тому, что противостоит некоему монолиту, — тому, что обозначено производящим словом; кроме того, его использование упрощает ситуацию, позволяет создать иллюзию существования всего двух противоборствующих сил: с одной стороны — « наши», с другой — все остальные, и они против нас. Например, в Чехословакии во второй половине 1960-х годов существовало много разных групп, выступавших с различных позиций за реформирование существующего строя, однако все они были объединены под одним ярлыком — «антисоциалистические силы».
7. «"Эластичные" слова»
Слова, значение которых трактуется очень широко. К этой группе слов относятся: шпион, диверсант, вредитель, предатель, враг народа, социально опасный элемент, фашист, реакционный, троцкист, саботаж, буржуазный, мелкобуржуазный, кулак и т. д. Благодаря «эластичности» этих ярлыков под определение контрреволюционная агитация подпадал и настоящий контрреволюционер, и солдат, пожаловавшийся на плохое обмундирование. А. И. Солженицын, когда пишет о временах раскулачивания, упоминает слова кулак и подкулачник: «Слова были пущены в оборот, и хотя они ничего не значили, они легко запоминались, они упрощали дело, думать теперь было необязательно».
8. «"Эвфемизмы", или "эзопов язык"»
Хорошо известный прием, когда слово или выражение употребляется взамен другого, которое по тем или иным причинам представляется нежелательным, слишком недвусмысленным, резким. Примеры:
Коллективизация, стройки коммунизма, раскулачивание, ошибки, десять лет без права переписки, культ личности, ограниченный контингент, воины-интернационалисты, народная демократия, освобождение народов Западной Европы, братская семья социалистических стран, всеобщее и полное разоружение, конструктивный подход к решению задач разоружения, ослабление напряженности, нормализация обстановки, взаимовыгодное сотрудничество, улучшение политического климата в Европе, разрядка международной напряженности.
Следует отметить, что такое «переименование» использовалось вполне осознанно как один из пропагандистских приемов (ср. слова Карла Радека на заседании IV Конгресса Коминтерна: «Многие товарищи говорят: очень трудно агитировать с лозунгом диктатуры пролетариата; давайте будем говорить рабочее правительство — это звучит нежно и невинно»).
9. «Изменение смысла слов»
В работе Дж Янга (Young 1991) выделяются следующие способы такого рода изменения.
- «Сужение значения». В качестве примера приводится слово «мир». В СПД значение слова мир предполагает не просто отсутствие войны, но имеет коннотацию, связанную с обязательным противостоянием (Ленинская миролюбивая политика, Брестский мир, мирное сосуществование). В словаре Ожегова (1952) слово агрессия толкуется как «вооруженная агрессия одной или нескольких капиталистических стран против других стран...», что предполагает агрессивность только со стороны капиталистических стран.
- «Гибкость». В словаре Ушакова (1935) « космополит» означает всего лишь «гражданин мира». В Советской энциклопедии, вышедшей в том же году, это «человек, который утверждает, что не принадлежит ни одной национальности, и считает весь мир своим домом». Однако уже в издании Советской энциклопедии 1949 года слово космополит толкуется следующим образом: «Человек антипатриотических, буржуазных взглядов, который лицемерно утверждает, что его родиной является весь мир, и который отказывается защищать свою страну».
10. «Манихейский словарь»
Манихейство — религиозное течение, возникшее в III веке н. э. в Персии. Суть его состоит в признании в качестве изначальных и равноправных двух противоположных начал, лежащих в основе мира: добра и зла, света и тьмы, духа и материи и т. д.). Выделяют три группы терминов.
- Группа 1. «Гонорифические термины» («гонорифический» (honorific) означает выражение преувеличенного почтения, чрезмерное восхваление достоинств): коммунист, пролетариат, прогрессивный, народ, мир, революция, солидарность, борьба, красный, героический, материализм и т. д. Все эти слова имели исключительно положительные коннотации и ассоциировались только с советской политической системой. Исходя из этого, сопротивление финнов в 1939 г. или венгров в 1956 г. советскому вторжению не было героическим, и соответственно они не были героическими народами, поскольку Советская энциклопедия определяла героизм как «прогрессивную» черту.
- Группа 2. «Пейоративные термины»: капитализм, империализм, милитаризм, фашизм, реакционный, буржуазный, неоколониализм, терроризм, идеализм, холодная война, религия и т. д. Так, холодная война определялась в словаре политических терминов как «политика, проводимая реакционными кругами империалистических стран по отношению к СССР и другим социалистическим странам после Второй мировой войны». Из этого следовало, что СССР не мог быть инициатором такой политики.
- Группа 3. Слова, которые могут использоваться и в положительном и в отрицательном смысле: демократия, патриотизм, свобода, пропаганда, безжалостный, ненависть, беспощадный и т. д. Положительные или отрицательные коннотации реализуются в зависимости от референции. Так, Энгельса хвалят за то, что он учил проявлять «беспощадную ненависть к врагу», а Сомосу ругают за то, что он «ведет беспощадную войну против народа Никарагуа». Если речь идет о пропаганде в СССР, то это должно вызывать положительные эмоции, поскольку она характеризуется как правдивая, научная. Однако слово «пропаганда», употребленное в связи с «американской пропагандистской машиной», имеет отрицательные коннотации.
Предпринимаются попытки так или иначе представить это слово своим и таким образом улучшить собственную характеристику. Демократия в странах противоположного лагеря снабжается прилагательным «буржуазная» или заключается в кавычки; слово «демократия» применительно к СССР используется без кавычек и часто получает определение «социалистическая»; в странах, дружественных Советскому Союзу, демократия называется «народной».
11. «Появление новых слов, в том числе для старых понятий».
Например: коллектив, бригада, слет, ударник, передовик и т. д. Обычно, когда говорят о новых словах, появившихся после революции, упоминают прежде всего аббревиатуры разных типов, как слоговые, так и инициальные, наподобие детсад, комбед, Ленлесбумстпройснабсбыт или СЗО ВНИИПИ «Энергопром». Следует отметить, однако, что огромное число аббревиатур, появившихся после революции, возможно, отражает общую тенденцию, характерную для многих европейских языков. В русском языке аббревиатуры наподобие Главковерх стали появляться еще до революции.
Заключая перечисление риторических приемов, типичных для языка советского периода, приведем цитату из романа Артура Кестлера «Слепящая тьма», содержащую оценку этих языковых средств.
- Повторы: прием, применяемый в катехизисе, который заключается в использовании риторических вопросов и повторении вопроса целиком в ответе.
- Стереотипные прилагательные: сокрытие собственного отношения или самого факта при помощи постановки слов в кавычки и придания им тем самым иронического смысла (напр., «революционное» прошлое Троцкого; «гуманистическое» блеяние «либеральной» прессы и т. д.).
Все это важнейшие черты того стиля, который, благодаря своей монотонности, производил гипнотический эффект. Пара часов этого диалектического бу-бу-бу — и вы уже даже не могли вспомнить, какого вы пола, и готовы были сразу же поверить чему угодно, в зависимости от того, что будет на сей раз подвергнуто наказанию кавычками. Вы готовы были поверить также, что социалисты это: а) ваши самые страшные враги, б) ваши естественные союзники; что социалистические и капиталистические страны а) могут жить в мире; б) не могут жить в мире; и что когда Энгельс писал о невозможности построения социализма в одной стране, он имел в виду нечто совершенно противоположное.
Редкостная некрасноречивость была фирменной чертой советских политиков. Однако это было следствием даже не столько отсутствия в СССР жанра политической дискуссии, сколько общего свойства СПД: то, что говорится, должно быть сказано в правильной форме и в правильное время. Тексты речей обычно заранее пишутся экспертами (референтами) с соблюдением всех необходимых норм. Выступить публично «без бумажки», с одной стороны, почти невозможно, поскольку разговорный язык недопустим, а породить без подготовки гладкий текст на «церемониальном новоязе» мало кому по силам; с другой стороны, это опасно, так как, импровизируя, можно допустить случайную ошибку, за которую потом придется дорого заплатить.
Языковое сопротивление
Засилье официального советского языка, прежде всего в публичной сфере, естественно, вызывало сопротивление и порождало «антитоталитарный язык», используемый в устном общении, которое труднее всего было контролировать «сверху». Характерными чертами языкового сопротивления, в зависимости от социальной группы, было употребление множества иностранных слов, арготизмов, обсценной лексики, обыгрывание значения и формы слов (ср. анекдоты, обыгрывающие, например, дефекты произношения Брежнева, и т. п.).
Именно с языковыми особенностями можно связать увлечение в поздний советский период некоторых людей Лениным. Разумеется, его риторические таланты могут относительно высоко оцениваться только на фоне удручающего косноязычия более поздних советских руководителей. Его работы не отличаются блестящим стилем, однако по сравнению с докладами Брежнева или Черненко, которые написаны на сложившемся, зрелом новоязе, они обнаруживают по крайней мере некоторую живость. Подсознательная посылка поклонников ленинских текстов могла быть такой: Ленин писал и говорил не так, как это делают нынешние лидеры; его язык живее и ярче, следовательно — ярче и живее его мысли, а нынешние косноязычные вожди «все испортили» — и язык и идеи.
Горбачев в начале перестройки стал популярен еще и потому, что начал разрушать «деревянный язык». Его попытки говорить на публике «без бумажки» заканчивались тем, что куски речи на привычном всем «деревянном языке» оказывались разбавленными грамматическими ошибками, густо перемешанными с южнорусскими диалектизмами и просторечными словами. Позднее, когда Горбачев стал терять популярность, эту его манеру стали зло высмеивать. В начале же перестройки его неграмотная, косноязычная речь производила поразительное впечатление: это был первый советский руководитель, чьи выступления слушали не по обязанности. Благодаря этой новой манере публичных выступлений с Горбачевым стали связывать надежды на изменения не только в языке. Его стиль был воспринят как сигнал к разрушению «деревянного языка». Важным событием, обозначившим начало этого разрушения, стал Первый съезд народных депутатов. Огромный интерес, проявленный к нему в обществе, объяснялся не только содержанием выступлений, но и их языком. Это были первые попытки найти иную форму публичных выступлений взамен «церемониального новояза».
Автор: Никoлай Бopиcoвич Baxтин, доктор филологических наук, профессор профессор факультета этнологии Eвpoпeйского университета в Санкт-Петербурге, ведущий научный сотрудник Института лингвистичecких иccледований PAH.
