При рассмотрении вопроса межэтнических отношений в Киргизии следует исходить из множества аспектов. Говоря о мировоззренческом фоне и исторической памяти киргизов, не следует забывать о том, что формирование этих двух составляющих у киргизов юга и киргизов севера происходило в противоположных направлениях. Будучи кочевниками и не имея собственной территориальной единицы, достаточно быстро пошли на контакт с царской Россией. У раздираемых внутренними родо-племенными противоречиями киргизов юга вступление в упорядоченную систему общественных отношений, в которых предусмотрены ответственность и закон, киргизам севера принесло определенную выгоду. Они стали участниками некой устойчивой правовой и административной системы.
Ситуация стала меняться с возникновением СССР и соответственно Киргизской ССР. И именно СССР Киргизия должна быть благодарна за приобщение к общемировым ценностям – современные «земляки-чиновники, чистокровные кыргызы» не создали ни одного серьезного научного центра и продолжают эксплуатировать все то, что дал Союз. Но переход от окраинной провинции Российской империи к Киргизской ССР, как и вхождение в состав империи, в самой Киргизии не происходил равномерно. С севером республики все было в целом «прозаично». Зато южные киргизы, являясь наследниками кокандской формации и прошлого исторического опыта, формировали собственный мировоззренческий фон, весьма сдержанно впитывая всесоюзные нормы и продолжая руководствоваться правилами и обычаями, сформировавшимися еще в эпоху Коканда.
Система, которую Киргизия получила с развалом СССР и обретением собственной независимости, дала возможность реализоваться в первую очередь тем, у кого были связи и кто оказался более «предприимчивым». Ими оказывались зачастую люди с сомнительной репутацией, уголовным прошлым и пр. Этот процесс затронул все сферы общественно-политической жизни. В том числе чиновничью, в которой места большей частью доставались не профессионалам, не образованным людям, а пробивным и хватким пронырам, которые окружали себя людьми из своего же окружения, своего уровня. Именно этим можно объяснить ряд заявлений и инициатив, появление которых в здравом уме и представить невозможно.
Касаясь вопроса межэтнических отношений, следует отметить, что «кыргызы» как этнос с момента появления государственной и территориальной единицы (Киргизская CCР, а позже Кыргызская Республика) традиционно имели добрые отношения практически со всеми национальностями, представленными в республике. Доказательств этого множество. Это и наличие разного уровня руководителей узбеков или представителей славянских национальностей, целых поселений кавказских народов, появившихся в Киргизии в ХХ веке. Стоит также напомнить, что конфликты на юге между узбеками и киргизами ни разу не перекинулись на Бишкек, где живет немало представителей узбекского народа.
На юге после конфликтов ситуация, конечно, была и остается совершенно иной. До трагических событий в июне 2010 года у узбекского населения Киргизии были свои телевидение, радио, учебные пособия и печатные издания и свои депутаты в парламенте (они, к слову, и сейчас есть). Между тем в соседнем Узбекистане у живущих там киргизов всего этого нет. У южан, как отмечалось – с «кокандским мировосприятием» формулировался вопрос о справедливости. Вдобавок к этому в их памяти свежи воспоминания о первом конфликте с узбеками в начале 1990-х годов, спровоцированном при активном участии предпринимателей узбеков из самой Киргизии и Узбекистана. К слову, и сейчас население юга страны уверено, что и последний конфликт был развязан теми же сепаратистски настроенными узбекскими лидерами.
Институт стратегического анализа и прогноза (не государственная структура) провел исследование, касающееся причин и последствий конфликта 2010 года. Стоит отметить, что опрос проводился и среди узбеков Джалал-Абада и Оша. Институт в итоговой работе выделил несколько групп и факторов влияния на ситуацию, связанную с межэтническим конфликтом. Основное место занял «узбекский бизнес» этого региона. Так, по словам опрошенных, крупные узбекские бизнесмены, имея сильное влияние на местные политические объединения, партии, фонды и клубы, годами разрабатывали сепаратистские проекты. Речь в них шла о независимости региона от официального Бишкека при минимальном контроле над ним со стороны официального Ташкента. По заключению ряда экспертов, регион, согласно сепаратистским планам, мог стать автономией с либеральным законодательством, закрытым в целом обществом, возможностью нелегального безопасного наркотрафика. Реализация этого плана впоследствии превратила бы новую территориальную единицу в рай для различного рода (в том числе и незаконных с точки зрения международного права) проектов как регионального масштаба, так и в целом стала бы удобной площадкой для реализации крупных геополитических проектов.
Исследователи заострили внимание и на таком очень важном факте. В полночь, когда вспыхнул конфликт, уже после всех молитв, жители города Ош слышали, как в одной из узбекских мечетей прозвучал Азан – призыв к молитве. Это предусмотрено в исламе в момент начала военных действий. Непонятно только, как в мечети призывали одних мусульман воевать против других?! И сейчас, как и тогда, непонятно, почему прозвучал призыв в этой мечети – по исламу деление мусульман на нации является преступлением.
Возвращаясь к ситуации, сложившейся на сегодняшний день, а именно, например, к заявлениям Камчибека Ташиева – лидера оппозиционной партии «Ата Журт», о том, что высокие государственные посты должны занимать чистокровные киргизы, следует отметить, что и он, и многие другие политики в Киргизии хорошо осознают настроения далекой от понимания общей картины сегодняшнего глобального мироздания, малообразованной и, увы, не такой уж и малочисленной части населения. И в целях собственной популяризации ретранслируют их настрой с трибун и в средствах массовой информации. Отсюда и «растут» заявления о том, что киргизский язык должен быть единственным государственным и официальным языком в республике. Эти горе-патриоты не приложили даже минимум усилий для перевода хотя бы одного учебника по физике средней школы, а требуют перевести все делопроизводство на киргизский язык, не понимая, что это отбросит общий уровень развития республики на много лет назад.
При этом следует отметить и внешнее влияние на настроения в Киргизии. Национализм на фоне аналогичных явлений в той же России, Казахстане и Узбекистане в самой Киргизии становится ответной реакцией на то, что происходит в этих республиках в отношении Киргизии и ее граждан. И внутри республики начинается поиск «виноватых во всех бедах иноземцев», а также бездарная реанимация топорно придуманной «великой истории». И все это вместо того, чтобы задуматься над причинами и попытаться выявить реальные механизмы для вывода страны из глубокого кризиса. Вот и имеем, что вместо срочных рациональных действий депутаты парламента на первом заседании проводят обряд изгнания из парламента злых духов.
