В российском обществе упоминание о кавказцах, как правило, порождает раздражение и досаду. Слишком широко известно, что эта категория людей несёт с собой массу проблем для окружающих. На этом сходятся и обыватели, и власть, и журналисты. Однако, как всегда в подобных случаях, очевидное скрывает за собой вещи, выходящие далеко за рамки привычных представлений. Уже простой вопрос о том, с кем в первую очередь возникает у кавказцев конфликт: с обществом или государством, – ведёт к достаточно неожиданному результату.
Более или менее объективный анализ показывает, что этот конфликт возникает в первую очередь именно с государством, которое уже затем старается переложить его, в том числе и с помощью СМИ, на плечи рядовых граждан. Дальнейшие исследования в этом направлении ведут нас к открытию совершенно новых этносоциологических представлений, которые можно условно объединить под рубрикой «политическая андрология».
Учёные не так давно обнаружили, что в биофизиологии современного западного мужчины после Второй мировой войны произошли глубокие изменения. По сравнению с европейцем довоенного периода у современных мужчин Европы (в особенности немцев) к 90-м годам в четыре раза понизилось содержание тестостерона (мужского гормона) в организме. Иными словами, сегодня европеец является вчетверо «менее мужчиной», чем его дед, живший, скажем, в Третьем рейхе. Связь физиологии с историей слишком бросается в глаза: поражение Европы как центра силы в итоге Второй мировой войны привело к биологической катастрофе и само европейское мужское начало.
Современный мир вступил в полосу системного кризиса, одним из ярчайших проявлений которого стало исчезновение мужчины как психофизиологической составляющей полноценного человечества. В реальности это ведёт к тому, что цивилизационный кризис приобретает катастрофическое биологическое измерение, в свою очередь, ведущее к перерождению массового сознания и системы моральных ценностей.
В традиционном обществе человек, который, по определению Ф. М. Достоевского, представляет собой необычайно широкую – он даже хотел сузить! – реальность, «растянут» между двумя полюсами. «Женское» воплощает преемственность, стабильность, заботу о будущем, тягу к безопасности; «мужское» – это пассионарное, агрессивное, склонное к риску, готовое к самопожертвованию... В целом мужской полюс выражает аспект финального, в то время как женщина есть хранительница непрерывного. Однако в метафизике пола, характеризующей традиционный подход, именно финализм концентрирует в себе глубинный смысл судьбы, высшую предназначенность. Именно с пассионарностью и готовностью к смерти, являющимися специфически мужскими добродетелями, связаны такие фундаментальные вещи, как воля к власти, воля к свободе, воля к самодостаточному разумному бытию.
В условиях, когда эти факторы стремительно исчезают из человеческого обихода, дефицит воли начинает компенсироваться государством. Государство порождает эрзац-волю, будучи, по сути, полярно противоположным в современных условиях традиционной ценностной системе, благодаря которой история человечества до сих пор обладала смыслом. Современное государство – враг достойного, уважающего себя, прямо ходящего и не склоняющего головы человека. Такой человек органично носит оружие (носил во все века!), а государство запрещает ему это делать, оставляя право на оружие только себе.
Современное государство – это унисекс, который имеет собственную шкалу приоритетов. Унисекс борется с мужчинами, беря в союзники худшие проявления женской стихии.
Соединённые Штаты были созданы более 200 лет назад свободными мужчинами, не захотевшими гнуть шею перед господами в Старом Свете. Одним из главных достижений они записали в свою конституцию право свободного гражданина владеть оружием. Сегодня американский федеральный унисекс яростно борется с этим правом, но на удивление пока ещё не победил: велика историческая инерция прежнего идеала.
В 1934 году карачаевцы восстали на советском Кавказе под лозунгом «Не хотим ходить рабами!». Речь шла о запрете на ношение холодного оружия, составляющего неотъемлемую часть национального костюма горцев. Размах восстания потребовал использования бронетанковых частей и авиации, бунт захватил Кисловодск и Пятигорск. Проблема кавказского сопротивления государственному унисексу, таким образом, ещё до мировой катастрофы великой войны стала проблемой сопротивления мужского начала катастрофическим тенденциям современной истории.
Принцип мужской натуры действительно наиболее глубоким образом связан с системой военной демократии. В основе греческих полисов и кавказских общин лежал патриотический союз граждан, бдительно оберегавших своё пространство от появления в нём тирана. Сегодняшний ход истории прокатывается катком не только по военной демократии родоплеменного типа, но и по институтам представительной демократии, разработанным независимой молодой буржуазией XVIII–XIX веков. Олигархи мира опираются на унисекс бюрократического государства, где «третий пол» физически воплощён именно в безбородой породе аппаратчиков. В мире осталось три главных цитадели настоящих мужчин. Это Афганистан, Балканы и Кавказ. Все три в ходе последних лет стали объектом разрушительной агрессии и геноцида со стороны Системы. Все три характеризуются упорными архаичными традициями мужского общинного самоуправления, противостоящего всякому отчуждению авторитета и власти в пользу бездушной политической машины.
Кавказ, однако, даже среди этих трёх – место особое. Это родина мифа о Прометее, согласно которому титан, похитивший олимпийский огонь, прикован именно к кавказской скале. Эта исламская традиция об Александре Македонском, который, согласно Корану, превратил Кавказ в линию обороны против Гогов и Магогов. Кавказ – это то место, куда на протяжении тысячелетий вытеснялись наиболее непримиримые и упорные осколки разных племён с юга и с севера Евразии, которых давили и преследовали распространяющиеся в равнинах торговые цивилизации: ассиро-вавилоняне, хазары и пр. Таким образом, на Кавказе возник заповедник воинской касты – кшатриев. Именно поэтому современное российское государство, ненавидящее в силу своей бюрократической сути мужчин любой расы и национальности, вошло в жёсткий клинч с Кавказом.
Подобная Афганистану и Балканам кавказская «горячая точка» носила бы характер классического конфликта цивилизаций, если бы не одно «но»: существование внутрироссийской кавказской диаспоры. Этот факт переносит противостояние кремлёвской бюрократии и кавказцев в сферу конкретной политики. Подобно тому, как в 17-м году Ленин обнаружил естественный кадровый ресурс большевизма в лице евреев, расселившихся по Российской Империи с началом империалистической войны, сегодня многие политики начинают подозревать, что расселившиеся по РФ с началом чеченских войн вайнахи и дагестанцы также образуют великолепный материал для будущей партии нового типа. Возможно, речь идёт о партии мужчин?
