ОСОБОЕ МНЕНИЕ
О смерти Хаджимурада, убитого в ночь с четверга на пятницу в Махачкале, трудно писать отстраненно. Но и позволять себе захлебнуться в волне эмоций, возмущения и гнева мы тоже не имеем права. К сожалению, это не первая и не последняя трагическая смерть в Дагестане. Мы должны сохранить способность к трезвой оценке того, что происходит на нашей родине и кто стоит за этими чудовищными провокациями. Чтобы хоть кого-то из нашей среды уберечь от следующей пули…
Рождение «Черновика»
Хаджимурад Камалов был выходцем из легендарного селения Согратль – родины малого газавата 1877 года, родины четвертого имама Дагестана и Чечни Мухаммада-хаджи ас-Сугури и последнего приюта известного дагестанского шейха Мухаммада аль-Яраги.
Согратль дал Дагестану целую плеяду ярких сыновей и талантливых журналистов. Достаточно сказать, что значительная часть дагестанских печатных изданий или была учреждена или управлялась согратлинцами. Количество согратлинцев в политической, номенклатурной, общественной и интеллектуальной элите Дагестана также достаточно высоко.
Взлет Хаджимурада Камалова на информационном и политическом поле Дагестана на моей памяти начался в 2003 году, когда он покинул пост финансового директора самой популярной и профессиональной газеты «Новое дело». Учрежденной, кстати, тоже согратлинцем Ахмедом Чилиловым.
Хаджимурад тогда решительно взялся за создание собственной газеты, куда пригласил самых талантливых журналистов и интеллектуалов Дагестана – Полину Санаеву, Зубайру Зубайруева, Михаила Чернышова, Александра Полякова. Мне посчастливилось быть одним из приглашенных Хаджимурадом к работе над новым проектом. Признаюсь, от масштаба и грандиозности озвучиваемых им задач у меня захватывало дух.
Я помню, как мы с Хаджимурадом сидели допоздна, думали над рубриками будущей газеты, расчерчивали варианты макета, спорили насчет названия. Я помню тот момент, когда из огромного списка предложенных названий мы выбрали одно – «Черновик». Этому названию через некоторое было суждено стать символом новой вехи в развитии дагестанской журналистики.
Аварский скакун
С первых дней выхода нашей газеты мы позиционировались как издание с честной позицией, отстаивающее права и свободы простых граждан. Почему- то нас из-за нашей позиции сразу записали в политическую оппозицию. Хотя звучало это странно – если журналисты, защищающие конституционные права граждан России, – это оппозиция, то в какой позиции тогда оказывается сама власть?
Сегодняшний главный редактор «Черновика» Биякай Магомедов после смерти Хаджимурада повторял для СМИ эту фразу: «Мы никогда не говорили, что мы оппозиционная газета. Мы не оппозиция, мы позиция». Хотя, признаться, был один фактор, из-за которого нашу газету сразу же определили в оппозицию.
Это фактор (ключевой для Дагестана) – национальный. Дело в том, что все властные посты и все ключевые сферы постсоветского Дагестана оказались распределенными между политическими и финансовыми группировками различных национальностей. У власти на момент создания «Черновика» находился даргинец Магомедали Магомедов.
А наиболее яркие политики аварской национальности – Сайгидпаша Умаханов, Сайгид Муртазалиев, Гаджи Махачев, Газимагомед Магомедов (Гимринский) – находились на тот момент в той или степени оппозиционности правящему клану. Хаджимурада провластные силы в тот момент начали обвинять в том, что он создал «Черновик» на деньги аварской оппозиции в качестве орудия реализации ее претензий на власть.
Сам Хаджимурад в беседах со мной очень часто смеялся над этими версиями. Он говорил, что аварцы как народ, включающий много маленьких субэтносов с различными политическими интересами, не в состоянии консолидироваться политически и сформировать именно аварскую оппозицию.
«Аварский скакун остался во временах имама Шамиля», – повторял Хаджимурад, говоря о зыбких перспективах появления подобной оппозиционной силы. Точность этой метафоры подтвердилась, когда на смену даргинскому главе республики пришел в середине 2000-х аварский политик Муху Алиев.
Аварская политическая группировка тогда рассыпалась. А сам Хаджимурад, каким ярым защитником прав и свобод простого человека он был, невзирая на лица во власти, таким и остался. Думаю, никто в Дагестане не смог бы сказать, что Хаджимурад со страниц своей газеты меньше критиковал аварцев – президента республики Муху Алиева и тогдашнего главу МВД Адильгирея Магомедтагирова, нежели прежних даргинских руководителей Дагестана.
Война с криминалом
Кроме нечистоплотных чиновников и силовиков, попиравших интересы и права жителей республики, команда Хаджимурада столь же яростно боролась с дагестанским криминалом. Дело в том, что после лихих 90-х годов во второй половине 2000-х в республике начала снова поднимать голову организованная преступность.
Это происходило во многом из-за того, что неутихающая война боевиков и силовиков показала людям с криминальными задатками, что власть и общество сегодня в Дагестане предельно уязвимы и практически не защищены. Именно в этот период в республике стали появляться дерзкие преступные группировки, терроризирующие бизнесменов и крупных чиновников.
«Черновик» под руководством Хаджимурада писал обо всех этих случаях. И писал откровеннее и смелее, чем другие СМИ. Примерами тому могут служить материалы «Черновика», посвященные делу группировки «каспийских боксеров-вымогателей» или делу группы «неопознанных спортсменов», совершавших карательные рейды по вещевым рынкам города в целях выбивания долгов.
«Черновик» тогда писал: «…Уголовный бандитизм с начала 2000-х стал для Северного Кавказа новым явлением, против которого у власти нет противоядия. В частности, дагестанская милиция вообще не имеет иммунитета против бандитизма. «Шайтаны», «бетоны», «кирпичи», «инки» ушли… На их смену приходят совершенно новые группы беспринципных физически подготовленных бандитов (костяк всех бандгрупп составляют профессиональные спортсмены-единоборцы), которые ни во что не ставят ни закон, ни его защитников в лице правоохранительных органов…»
Причем со страниц газеты доставалось и самим сотрудникам правоохранительных органов, которых «Черновик» обвинял в малодушии и нежелании исполнять свой профессиональный долг: «Местная милиция иногда боится связываться и с ними (могут ведь вывезти, на бутылку посадить…), а иногда и поощряет их и «подсказывает», как работать…»
Особую остроту приобретали материалы «Черновика», когда они касались разоблачения криминальных схем, созданных вписанными в дагестанскую систему власти лицами. Газета публиковала у себя на страницах письма и жалобы людей, обобранных очередным оборотнем в чиновничьем кресле, раскрывала преступные схемы распределения земель и распила госимущества главами дагестанских районов, разоблачала их сговоры с главами республиканских министерств, называла конкретные расценки за продажу чиновниками государственных должностей.
«Салафитский листок»
Если в начале зарождения проекта «Черновик» обвиняли в принадлежности к аварской элите, то в последующем его начали обвинять в поддержке «ваххабитов», «салафитов» и даже боевиков. Против «Черновика» даже было подано несколько судебных исков, в домах сотрудников газеты проводились досмотры, представителями правоохранительных структур было однажды блокирован офис газеты, где были проведены масштабные обыски.
Поводом для самого нашумевшего иска республиканской прокуратуры против «Черновика» послужила опубликованная в 2008 году статья «Террористы номер один», в которой приводились цитаты из обращения одного из тогдашних лидеров дагестанских боевиков Раппани Халилова. В этой статье «содержатся призывы к насильственному свержению конституционного строя», – заявил тогда прокурор Дагестана Игорь Ткачев.
Кроме того, многие журналисты других изданий также отмечали, что сам «Черновик» со временем начал меняться. В газете, которая зарождалась, как подчеркнуто светское СМИ, появляется со временем очень мощная религиозная страничка. В качестве авторов этой странички «Черновик» приглашал отнюдь не представителей дагестанского Духовного управления, а независимых исламских журналистов и мыслителей.
Ситуация в исламском поле республики до сих пор не простая. Это поле жестко фрагментировано между несколькими конкурирующими друг с другом группами верующих – суфийскими, салафитскими (в быту и пропаганде именуемыми «ваххабитами») и шафиитскими, отвергающими как суфизм, так и салафизм. В этой непростой ситуации «Черновик» начал предоставлять свои страницы подчеркнуто салафитским авторам.
С начала 90-х годов, когда салафитские группы с публиковали свои книги, газеты и журналы, в Дагестане не писали с салафитских позиций столь свободно. Это позволяло многим критикам «Черновика» называть газету «салафитским боевым листком». На эти обвинения у учредителя «Черновика» был свой ответ: «Все, что мы делаем, лежит в рамках закона, гарантирующего свободу вероисповедания».
«В высоких кабинетах слышу, что я «ваххабит на 200 процентов». Распространяет эти сплетни министр внутренних дел, – писал об обвинениях в свой адрес Хаджимурад, – Ха-ха-ха… Но, всё же, предположим. Ну и что? Каким законом Российской Федерации позволено убивать за «-измы»?
Митинги и расстрельный список
Однако слишком много людей, и притом достаточно влиятельных, в постсоветском Дагестане жило отнюдь не по «законам Российской Федерации». И Хаджимурад знал об этом лучше, чем кто бы то ни было другой. Его самоотверженные усилия на пути защиты законности, привлечения к ответственности нарушителей прав человека, укрепления свободы слова, разбивались о неприступные скалы дагестанской клановой системы и глубоко эшелонированной бюрократии.
И чем больше это осознавал Хаджимурад, тем более активную гражданскую позицию не только в информационном, но и в политическом поле он начинал занимать. Думаю, переломной для него оказалась трагедия, произошедшая с его земляком-согратлинцем Рашидом Газилалиевым.
Тогда, в июне 2008 года в результате спецоперации в Махачкале были убиты преподаватель республиканского педуниверситета Рашид Газилалиев, его жена и их гость. Хаджимурад тогда открыто обвинил в этом преступлении сотрудников правоохранительных органов. С этого времени, по крайней мере на мой памяти, Хаджимурад становится активным организатором и участником митингов протеста против того, что в республике называют «произволом силовиков».
Адвокат Зияуддин Увайсов, представитель руководства движения «Ахлю с-Сунна» заявил нашему изданию: «Камалов был активным участником ноябрьского многотысячного митинга в Махачкале. Он вообще оказывал мощную информационную поддержку общественным организациям и активистам».
Естественно, что столь бурная информационная, правозащитная и протестная активность Хаджимурада не могла не наплодить вокруг него явных и скрытых врагов. Сегодня во многих СМИ тиражируется версия о том, что имя Хаджимурада фигурировало в так называемом «расстрельном списке», который начал гулять по Махачкале осенью 2009 года.
Тогда в дагестанской столице стали распространяться листовки, в которых безымянные составители грозились целенаправленно «уничтожать бандитов и мстить за сотрудников милиции и мирных граждан». По сведениям «Кавказского узла», «всего в списке значились 16 фамилий, к «пособникам боевиков» авторами списка были причислены восемь дагестанских журналистов, в том числе и Хаджимурад Камалов.
«Кавказский узел» приводит мнение и адвоката Баканай Гусейновой, которая заявила, что «журналисты, фамилии которых указаны в листовках, освещали проблемы, связанные с похищениями и пытками людей». По словам самого Камалова, «распространять листовки также могли работники спецслужб, «которые проводят внесудебные казни боевиков».
Мученик «аль-Джазиры»
Вне всякого сомнения, что Хаджимурад и созданный им проект «Черновик» стал новым словом в кавказской журналистике. Вот уже восемь лет региональные СМИ ориентировались на «Черновик», как на некий эталон журналистского мужества, бескомпромиссности и самоотверженного служения своему делу. В этом отношении «Черновик» на кавказском поле стал неким аналогом «аль-Джазиры», совершившей революцию в арабской медиа-среде.
Однако у меня на этот счет есть свое мнение. Признаться, мой старший коллега и брат Хаджимурад, стал вторым человеком, о котором я вынужден буду писать следующие строки. Первый раз я написал об этом в материале, посвященном убитой Анне Политковской. Сегодня я готов повторить эти слова, лишь изменив имя Анны на имя Хаджимурада.
Творчество Хаджимурада сложно назвать журналистикой в ее классическом понимании. Он не мог, – да и не старался, - придерживаться объективной отстраненности, отсутствия своей оценки в описании проблемы или конфликта. Он, наоборот, целиком в них растворялся. А растворяясь, тут же принимал бой и вел его до самого конца – до полного изнеможения или полной победы.
Как любой кавказец, Хаджимурад был горячей и эмоциональной личностью. К тому же, со временем Хаджимурад начал все больше позиционировать самого себя как мусульманина, а свое детище – газету – как трибуну для всех независимых исламских деятелей. Убежден, с каждым новым случаем убийства его земляков и единоверцев Хаджимурад все больше сжимал зубы и давал себе слово не сворачивать с избранного им пути.
Наверное, в республике не было человека, который бы лучше него понимал, в какую опасную игру он ввязался. Но как горец и как мусульманин, он не мог уже ни остановиться, ни повернуть обратно. Ему было прекрасно известно изречение пророка Мухаммада (мир ему): «Лучшим джихадом является слово правды, сказанное в лицо несправедливому правителю».
Этот хадис организаторы дагестанских митингов против похищений людей и внесудебных расправ сделали своим политическим лозунгом. Если Хаджимурад был верен своим принципам и смыслу этого лозунга до конца, то, согласно мусульманскому вероисповеданию, его можно считать мучеником, погибшем на этом пути.
Отдельным вопросом стоит, будет ли это убийство раскрыто и будут ли наказаны его исполнители. И глава Дагестана, и первый вице-премьер заверили, что «данное преступление обязательно будет раскрыто».
Однако у соратников Хаджимурада на этот счет свое мнение. Зияуддин Увайсов заявил в комментарии нашему изданию: «К сожалению, никаких последствий этого дерзкого убийства, на мой взгляд, не будет. Камалов — не первый, кого убивают, и после первой волны возмущения все стихнет…»
