Надо сразу объяснить, что такая форма общения как ежегодное президентское послание, это ритуальное выступление, составленное так, чтобы важные сигналы могли понять только настоящие адресаты текста. Очевидно, что сегодня эти адресаты сидели не в Государственном Совете Республики, к которому официально и обращался со своим посланием Минниханов. Парламент и гости послания, на самом деле, скучали, что очень хорошо показала телевизионная картинка.
Истинные адресаты речи Минниханова находятся за пределами Татарстана. От того интересно разобрать: о чём на самом деле говорил президент, к кому и зачем он обращался. Рустам Нургалиевич одновременно обращался и к федеральному центру, и к лоббистским группам. Нас в первую очередь интересует гуманитарная, идеологическая часть его послания, и она, что очевидно — определяющая. Так как приоритеты проистекают из идеологических установок, а не из утилитарных, механико-инструментальных вещей.
Первое, что бросилось в глаза — значительную часть послания Минниханов проговорил по-татарски. До этого в официальных президентских речах встречались лишь отдельные фразы и приветствия на татарском.
Сегодня присутствие государственного языка в официальном выступлении президента увеличилось в разы, что выглядит символично и для многих непривычно. Особенно на фоне усилившихся в московских масс-медиа рассуждений, что национальные языки в России якобы не используются и «поддерживаются искусственно».
Сама тема татарского языка, исчезнувшая из официальной риторики Татарстана после принятия скандального законопроекта о запрете родных языков, появилась снова. Минниханов заявил, что обсуждение языкового вопроса должно стать «серьёзным уроком для нашей системы образования, для всех нас». Он назвал серьёзным упущением, что длительное время не решались вопросы совершенствования методик и технологий обучения татарскому языку, что, отметим с нашей стороны, привело к существенному урону в образовании.
Второе. Президент подверг критике конкретно только две структуры и опять связанные с развитием языка:
— Министерство образования и науки Татарстана;
— Всемирный конгресс татар.
Он заявил, что татарский язык будет присутствовать в учебных планах и программах. Это будет делаться, несмотря на попытки федерального центра вымести национальные языки из российских школ.
Минниханов назвал татарский — государственным языком и пообещал, что продолжится работа по совершенствованию подходов к изучению такого предмета как «государственный язык республики». Это часть его выступления тоже выглядит непривычной. Официально так давно никто не говорил. Татарский, как и любой язык национального региона России, давно низведен до уровня «родного», что в устах федеральных государственных деятелей сегодня означает — факультативный, забвенный язык.
Одновременно Минниханов раскритиковал Всемирный конгресс татар за то, что затягивается принятие анонсированной Стратегии развития татарского народа. «Она должна представлять собой документ, консолидирующий нацию на основе самоидентификации и общности взглядов на прошлое, настоящее и будущее татарского народа», заявил он.
Этот документ не могут разработать в течение нескольких лет, но, скорее всего, из-за того, что Всемирный конгресс татар по разным причинам утратил свои рабочие функции, а устроить разработку концепции работу на государственном уровне невозможно — получится неживой документ. Он должен прорасти из недр, а не быть спущенным сверху.
Президент дважды прямо заявил о саботаже в выполнении важных решений, пусть и называя это обтекаемыми словами («упущение, затягивание»). Это означает, что властная оптика не способна разглядеть вокруг себя кадры, способные справиться с решением важнейших тем развития языка и национальной стратегии. Что с этим делать, непонятно.
Кто будет писать эту стратегию? Есть ли экспертная группа, способная консолидировано выразить проблемы татарского народа и указать поэтапные технологии их преодоления, расчертить сценарии будущего? Где рабочая группа? Прошёл год со времени избрания Милли Шуры. Президент очевидно ждал, что новый состав ММ сможет выстроить работу на основе концептуальной программы развития татарского народа. Иначе получается, что его главный представительный орган — Всемирный конгресс татар, который определяет вектор развития нации, двигается на ощупь, хаотично. Это заведомо проигрышная тактика. Она подразумевает не предвидение проблемы, а запоздалую реакцию на неё. Ровно так, как произошло с татарским языком.
Минниханов поручил Министерству образования и науки Татарстана завершить совместно с Казанским университетом создание Национального педагогического института. Работа тоже затягивается. Институт должен был начать работу в начале этого года. Но пока что ни концепции, ни внятных очертаний национального учебного заведения мы не видим. Здесь также не мешало бы подключить к делу ВКТ и Академию наук, шире — небезучастную татарскую интеллигенцию, которая тоже готова подключиться к этой работе. Нужен организующий центр, не схваченный бюрократическими рамками, не зажатый, а подвижный и деятельный.
В целом, послание получилось самым необычным за все годы президентства Минниханова и при всей ритуальности довольно четким в определении приоритетов. С другой стороны, признано, что системные институты работу по этим направлениям проваливали. Смогут ли они исправиться в ближайшее время — большой вопрос. Возможно, понадобиться учреждать новые институты.
