Операция асадитов и их российских союзников против оппозиции в Идлибе, которую так давно все ожидали, началась во вторник с бомбардировки северо-западного города Джиср аш-Шагур и его окрестностей. По сообщению гуманитарной организации «Белые каски» (чье местное отделение, кстати, было одной из целей) эти бомбардировки унесли жизни 10 гражданских и ранили еще 20 человек (среди жертв были 5 детей из одной семьи).
В комментариях, опубликованных турецкими СМИ в среду, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган предупредил, что сброс бомб и стрельба ракетами в Идлибе может привести к «резне».
«Не дай Бог, серьезная резня может произойти, если там будет дождь с ракетами», - сказал Эрдоган журналистам на своем самолете после официального визита в Кыргызстан, сообщают СМИ.
Турецкую позицию понять особенно легко в контексте неизбежного бегства жителей Идлиба. Сообщается, что сотни тысяч сирийцев уже готовы ринуться к границе.
В среду обстрелы прекратились, но местные жители сообщали о множестве беспилотных аппаратов, паривших над городом. Уже в четверг появились сообщения о том, что российская и асадитская авиации нанесли удары по юго-восточной области провинции Идлиб, вокруг города Салех.
В настоящее время асадитские части перебрасывают к южной границе Идлиба и скорее всего, широкомасштабная наземная операция начнется после тегеранского саммита (при участии Турции, Ирана и России) 7 сентября. Мало у кого возникают сомнения в том, что в случае тотального наступления режима Идлиб ждет кровавая баня, как это было в других оккупированных асадитами провинциях Сирии.
Как бы то ни было, в ближайшие дни может решиться судьба не только Идлиба, но и в целом сирийской революции, точнее, того, что от нее осталось.
Напомним, что Идлиб является последней непокоренной "зоной деэскалации" из четырех, которые были согласованы тройкой в Астане (Россия, Иран и Турция) после падения оппозиционного восточного Алеппо в декабре 2016 года. Идея деэскалации была разработана - или, по крайней мере, таким было общее восприятие в то время — как средство замораживания конфликта, уменьшения человеческих страданий и прокладывания пути для политического решения.
Это оказалось просто иллюзией. Не имея достаточных людских ресурсов для борьбы на разных фронтах, Россия всеми руками продвигала идею зон деэскалации, первоначально предложенную спецпосланником ООН в Сирии Стаффаном де Мистура в 2014 году.
Кроме того, как считают эксперты, после поражения ИГИЛ* в Мосуле, россияне начали понимать, что пока они были заняты борьбой с оппозицией вдоль западного пояса сирийских территорий между Алеппо и Дамаском, поддерживаемые США Сирийские демократические силы (СДВ) быстро захватывают территории ИГИЛ на богатом нефтью и газом востоке.
По этой причине Москва решила заморозить конфликт с сирийской оппозицией и вступила в гонку с возглавляемой США коалицией, чтобы вернуть как можно больше территории от уменьшающегося псевдохалифата ИГИЛ. Река Евфрат действовала как естественная граница между российской и американской сферами влияния.
Когда война с ИГИЛ приблизилась к концу, Россия вернулась к своей стратегии сокрушения вооруженной оппозиции до того, как можно будет обсудить любые политические решения. Она атаковала и захватила зону деэскалации в Восточной Гуте, недалеко от столицы Дамаска.
Затем была атакована провинция Хомс на севере, а после пришел черед Дераа и Кунейтры на юго-западе, недалеко от границ с оккупированными Израилем Голанскими высотами.
Десятки тысяч бойцов оппозиции были перемещены на северо-запад по соглашения об эвакуации. Идлиб был превращен в место сбора для всех оппозиционных фракций, а также около двух миллионов беженцев, готовившихся к финальной схватке.
О том, что Идлиб станет следующей целью, Башар аль-Асад стал говорить сразу же после эвакуации бойцов оппозиции с юго-запада, что в корне противоречит официальным заявлениям Москвы и Кремля, будто операция в Идлибе спровоцирована неудачей в отделении террористической Аль-Каиды от умеренной оппозиции. Ни Москва, ни Дамаск не верили и не верят ни в какую умеренную оппозицию, и никогда не собирались заниматься политическим решением сирийского конфликта.
Сирийская армия давно начала собирать войска и разбрасывать листовки над провинцией, призывая людей вернуться к «государственной власти» и требуя сдачи вооруженных группировок. Тем не менее, Идлиб выглядит гораздо более сложным делом по сравнению с тремя другими зонами деэскалации, во всех смыслах — политическом, гуманитарном и военном.
На площади около 6 000 кв. км, в Идлибе проживает около трех миллионов человек. ООН предупредила, что наступление в этом районе может заставить 2,5 миллиона из них бежать к турецкой границе и ускорит массовый гуманитарный кризис.
Идлиб также является местом, где собрались более чем 60 000 бойцов оппозиции, которым эвакуироваться больше некуда, если не считать, опять же, Турции. Присутствие аффилированного с Аль-Каидой* Хайат Тахрир аш-Шам (ХТШ) еще более усложняет ситуацию. Имея более чем 12 000 бойцов, ХТШ контролирует большую часть Идлиба и обещает бороться до конца.
Россия, Иран и асадитский режим используют это как предлог для нападения, ссылаясь на резолюции СБ ООН, которые обозначили ХТШ в качестве террористической группы.
Кроме того, на 12 наблюдательных пунктах в провинции Идлиб имеются войска Турции, размещенные для контроля за перемирием. Без предварительного согласия любое наступление с поддержкой России может привести к усилению напряженности между тремя участниками переговоров в Астане. Особенную ярость Турции должен вызывать тот факт, что участниками сил асадисткого режима, готовыми к нападению на Идлиб, также являются сирийско-курдские коммунисты из YPG (то есть, РПК).
Турция уже предупредила, что нападение на Идлиб может вбить последний гвоздь в гроб Астанинского процесса. Сейчас Турция и Россия проводят широкие дипломатические переговоры, чтобы предотвратить это.
Что же ждет Идлиб? Марван Кабалан, директор политического анализа в Арабском центре исследований и политических наук, на страницах издания Аль-Джазира, предлагает три возможных сценария.
Первый заключается в том, что Турция и Россия согласятся поддержать зону деэскалации в Идлибе, при условии, что Турция справится с проблемой ХТШ. В течение последних нескольких месяцев Турция пыталась убедить ХТШ распуститься и раствориться в составе сторонников Свободной Сирийской армии, поддерживаемых Турцией.
Иностранным бойцам ХТШ был предложен безопасный выход для перемещения в другое место. Однако эти усилия не принесли желаемых результатов. На прошлой неделе в знак разочарования Турция обозначила ХТШ как террористическую группу, сигнализируя о возможных военных действиях против нее.
Если Турция согласится принять меры против ХТШ, это тоже может предотвратить нападение России на Идлиб, пока в Сирии не будет достигнут прочный мир.
Впрочем, тоже далеко не факт, ибо, как мы уже упоминали, для Москвы и Дамаска Сирийская Свободная армия мало чем отличается от Аль-Каиды.
Если Турция не справится с ХТШ, считает Кабалан, второй сценарий становится очень вероятным. Он позволил бы ограничить проводимые Россией военные действия в Идлибе, чтобы выбить ХТШ и другие «радикальные» группы. Учитывая высокую плотность населения в этом районе, по мнению Кабалана, Россия и даже асадитский режим, похоже, попытаются избежать массового военного нападения — в отличие от Ирана, склонного к нападению.
На данном этапе Россия, похоже, в основном стремится обеспечить свою авиабазу Хмеймим в Латакии от беспилотных атак, выталкивая оппозиционные группировки в Идлиб дальше на север. С другой стороны, асадитский режим, похоже, в основном заинтересован в восстановлении контроля над автомагистралью М5, главной торговой дорогой страны, которая частично проходит через Идлиб.
В течение последних двух лет наступательная стратегия режима прослеживается вдоль 47-километрового маршрут M5 от Алеппо на севере до Хамы, Хомса, Дамаска и совсем недавно Дераа на юге. Единственная оставшаяся часть M5 не под контролем режима осталась только в Идлибе.
На самом деле, конечно же, режим хотел бы вернуть каждый дюйм Идлиба (как и обещал Асад), но на данный момент не имеет достаточно ресурсов, чтобы сделать это, особенно против десятков тысяч готовых к смерти оппозиционных бойцов, которым больше некуда идти.
Третий и наиболее опасный сценарий - это тотальное наступление в Идлибе. Кабалан считает, что этот сценарий маловероятен на данном этапе, поскольку он является очень дорогостоящим, как в политическом, так и в военном отношении. Это также приведет к гуманитарной катастрофе, масштабному кризису беженцев и разрушениям в широких масштабах. Это разрушит развивающееся партнерство между Россией и Турцией и приведет к краху процесса в Астане.
Это окажет большее давление на уже напряженные российско-европейские отношения, поскольку это приведет к новой волне беженцев. США также предупредили против массированного нападения на Идлиб и заявили, что вмешаются в случае использования химического оружия.
Наконец, тотальная атака в Идлибе идет вразрез с новой российской стратегией, направленной на возвращение сирийских беженцев на родину и начало процесса восстановления при помощи Европы и стран Персидского залива.
Тем не менее, саммите в Тегеране покажет, какой из этих трех сценариев возьмет верх, и будет ли будущее Идлиба решаться войной или дипломатией.
По мнению Кабалана - «на самом деле есть место для осторожного оптимизма, но в основном из-за военной усталости, а не потому, что у нас есть какие-то великие дипломаты, которые занимаются сирийским конфликтом».
Мы же в свою очередь, зная, насколько иррациональны могут быть как московские, так и дамасские участники войны, особенно в свете перспективы «окончательного решения вопроса», призываем надеяться на лучшее, но готовиться к худшему.
*-запрещены в РФ
