 |
|
Мы попали в самый центр кровавых чисток. В Вышеграде и в соседних ему регионах Подринья было перебито весной-летом 1992 года около тысячи мусульман, причём, как раз гражданских, в том числе женщин и детей. Нелогично ожидать, что мусульмане в соседних Горажде, Сребренице и Жепе не будут сопротивляться - трупы их убитых соплеменников из Вышеграда частенько выплывали в реке Дрине.
Тёплый майский день 1993 года, я сижу за столом кафе Белградского железнодорожного вокзала и пью пиво из полулитровой кружки. Со мной мои боевые товарищи по нашему русскому добровольческому отряду, воевавшему с начала марта 1993 года под Вышеградом в Республике Сербской. Мы уже второй день дежурим на вокзале, чтобы встретить своих товарищей из Вышеграда. За это время мы встретили двух русских добровольцев, возвращающихся домой из Республики Сербской Краины, потом ещё одного русского, неведомо какими путями попавшего в Сербию в состав «специальной» (специального назначения) милиции, действовавшей в Косово, и приглашавшего нас к себе.
Попались нам на глаза кикбоксёры из Петербурга, но обоюдного желания завязывать какие-либо отношения у нас не возникло. Куда более приветливой и симпатичной, в отличие от героев спортивных побед, нам показалась девушка Илона из Днепропетровска, она ехала домой не по собственному желанию, а из-за печати о депортации, поставленной ей местной полицией вследствие чересчур усердного выполнения Илоной своих обязанностей танцовщицы в стриптиз-баре.
Тогда после двух месяцев скитаний по Босанским горам очень хотелось встретить своих земляков, но после долгожданного свидания с ними на местном базаре в Белграде, ностальгия быстро улетучилась.
Впрочем, меня возвращение домой вообще не интересовало, в отличие от других ребят - никаких обязательств в России я не имел. Кроме того, внутри чувствовал глубокую неудовлетворённость. Провалявшись после ранения месяц в больнице города Ужице (Сербия), а до этого пробыв на фронте всего один месяц, ветераном я себя назвать, не мог. Да и этой войны я ещё понять не мог и поэтому очень хотел принять участие в какой-либо большой военной операции.
До этого же я воевал в составе небольшой бригады, собранной из сербских беженцев мусульманского Горажде. Наш отряд большую часть времени проводил в горах, лишь изредка посещая свою базу в штабе бригады в большом сербском селе Семеч.
Отряд состоял из казаков из-под Ростова-на-Дону, Москвы, Омска и Саратова как и из прочих добровольцев из различных городов бывшего СССР - 35 человек в общей сложности. Большая часть прибыла организованно из Москвы, а меньшая присоединилась в Вышеграде и состояла из 8 человек из Питера, приехавшая на 2 недели раньше. К нам присоединилось ещё несколько добровольцев, оставшихся из предыдущих добровольческих отрядов, действовавших в районе Вышеграда (2-го РДО из ушедшего в район горного массива Маевица, и казачьего отряда, переставшего существовать как единое целое в феврале 1993 года).
Мы попали в сложную ситуацию. Положение в Вышеграде сильно изменилось с ноября 1992, когда здесь появился, по инициативе Ярослава Ястребова до того устроившего в Москве голодовку перед посольством Югославии в Москве, первый русский добровольческий отряд, назвавший себя 2-ой РДО (Второй русский добровольческий отряд). Тогда сербская власть постоянно ощущала опасность нападения - противник свободно передвигался по горам, расположенным над самим Вышеградом. Войск у местного командования было мало, и его главную силу составляла лишь интервентная чета (рота быстрого реагирования) под командованием местного серба Милана Лукича, хотя ко времени нашего приезда фактически командиром был его заместитель - молодой парень по имени Бобан Инджич. В этих условиях приходилось искать людей, умеющих владеть оружием и способных выполнить ответственные задачи, поэтому сюда попадали бойцы из отрядов специальной милиции Сербии, но и добровольцы из Сербии и Черногории. С одной из таких групп мы познакомились сразу же по прибытии в Вышеград, они назвали себя «Скакавцы» (Кузнечики).
Интересно, что Горажде едва не было взято силами ЮНА, точнее, силами её Ужичкого корпуса в апреле 1992 года, уже зачистившего Вышеград от мусульман, установивших там власть СДА. Тогда же от мусульманского населения были зачищены соседний городок Руде. Ужичкий корпус наступал без всяких препятствий, и впереди его действовало несколько интервентных групп из местных сербских добровольцев, обеспечивающих относительное безопасное продвижение техники, причём многие местные сербы присоединялись к наступавшим войскам. Конечно, было немало ошибок, и люди из-за них, естественно, гибли. Так, в одном туннеле оказались запертыми со стороны мусульман несколько сербских бойцов, и после девяти дней нахождения там в живых осталось двое. Об этом позднее в Сербии был снят художественный фильм «Лепа села лепо горе» (Красивые сёла красиво горят).
Но слишком велико было превосходство Югославской народной армии (ЮНА)в технике и организации, чтобы группы мусульман, состоящих в основном из гражданских лиц, могли бы остановить Ужичкий корпус. Сами местные мусульмане Подринья воспринимали всю область как свою историческую вотчину. Но их упорство всё же было сломлено ЮНА, и та уже было вошла в Горажде. Однако затем генерал Ойданич, тогдашний командир Ужичкого корпуса, по приказу свыше было отдал распоряжение частям ЮНА отходить в Сербию. Заменили их местные сербские подразделения, в то время хоть и куда лучше вооружённые, чем мусульмане, но плохо обученные по сравнению с ЮНА, а главное уступавшие мусульманским ополченцам в численности.
В конце концов, мусульмане, во множестве собравшиеся в Горажде, а главное, в соседних с ним сёлах, так и не зачищенных сербской армией, пошли в августе в контрнаступление - сербы потеряли до двухсот человек убитыми, несколько тысяч, в том числе гражданских, бежало из области. Немалое число их осталось у мусульман, последние захватили орудия, миномёты, танки и бронетранспортёры.
Нам сообщили, что ожидается авианалёт на мусульманские позиции в селе Джанкичи. Я вместе с Ассом и Сашей Кравченко, устроился на краю Заглавка, с нетерпением ожидая зрелища. Но прилетел какой-то сербский самолёт «Крагуй», созданный ещё в 60-х годах. Противник открыл по нему огонь из пулемётов, но лётчики успели сбросить несколько бомб. Поднялся высокий столб дыма, и с этим вертолёт отбыл.
Мусульманские ополченцы тогда дошли за месяц до самого Вышеграда, и среди местных сербов настроения были не из приятных. Многие, обвиняя власть в предательстве, вообще уехали из Республики Сербской. Уже после войны на телевидение генерал Манойло Милованович, бывший начальник штаба ВРС, обвинил четверых местных сербских функционеров в сдаче мусульманам Горажде за 27 миллионов марок (DM), но поимённо их не назвавшего, а следствия, конечно, так никто и не начал.
Само общее руководство военными действиями проводилось из Сербии, откуда направлялись десятки армейских, полицейских и добровольческих подразделений, и фактически Республика Сербская была заложником политики Белграда, в том числе и в отношении уже достаточно известных фактов этнических чисток против мусульман. Сводить всё к мести сербов за события в 1941-45 году не стоит, ибо в Сербии, откуда и поступали приказы сербской стороне в 1941-45 годах, война шла между четниками и партизанами, в подавляющем большинстве бывши с обеих сторон сербами.
Это я к тому, что традиционно сербов связывали с фактами военных преступлений, а заодно и русских добровольцев.
По большому счёту любое государство имеет право поступать, так как считает нужным. И те сербы, что проводили этнические чистки, поступали, как было столетиями принято в Боснии и Герцеговине. Тут шла тотальная война. Тогда никто из нас понятия не имел об этом, и большинство ехало защищать православных сербов от мусульман, за которыми стоит мировой ислам.
Надо учитывать, что само данное движение русских добровольцев родилось в недрах тогдашней российской политической оппозиции и потому состояло в своём большинстве из людей, придерживавшихся преимущественно, как тогда говорили, националистических взглядов. Для многих из нас сербы ассоциировались с русскими, а мусульмане с чеченцами и афганцами.
Мы попали, как я уже потом понял, в самый центр кровавых этнических чисток ибо выяснилось, что в Вышеграде и в соседних ему регионах Подринья было перебито весной-летом 1992 года несколько тысяч мусульман, причём как раз гражданских, в том числе женщин и детей. Совершенно нелогично ожидать, что мусульмане в соседних Горажде, Сребренице и Жепе не будут сопротивляться - трупы убитых мусульман Вышеграда частенько выплывали в реке Дрине, недалеко от Сребреницы и Жепы.
Сербская власть нисколько не была озабоченна состоянием дел в собственном государстве в ходе войны, и скорее наоборот подавала ему отрицательный пример, ввергнув страну в хаос беззакония, воровства и коррупции. Тут уж явно было не до высоких материй.
Действовавшая в районе Вишеграда и Горажде сербская Горажданская бригада имела в составе человек триста, а Вышеградская бригада была раза в два-три больше. В Руде также сформировалась бригада численностью сопоставимой с Вышеградской. Между тем число военноспособных мужчин-сербов в этих общинах позволяло создать бригады в два-три раза большие, и оружия бы на них хватило. Впрочем, численность тут была делом условным - у сербов были раздуты тылы, на помощь которых, как всегда, рассчитывать не приходилось. Сербское командование могло рассчитывать лишь на интервентную чету (20-30 человек) Вышеградской бригады и интервентный взвод пятидесятилетнего Велько из Гораждской бригады. Его называли воеводой. Ещё были группы добровольцев из Сербии и Черногории.
В Республике Сербской и Республике Сербской Краине, которые являлись федерациями, будучи в некотором отношении и конфедерациями, местная власть была своего рода государством в государстве, а порой даже самостоятельно определяла направление военных операций, разумеется, в интересах своей общины. Вышеградская обштина потому и решила прибегнуть к возможности и принять русских добровольцев.
Всего за период, с начала ноября 1992 года по конец мая 1993 года, через участие в операциях под Вышеградом прошло около двухсот русских добровольцев, и они действовали в самое тяжёлое для Вышеграда время.
