Соблюдающих мусульман, но не суфиев, поэтому называемые «ваххабитами», у дагестанских властей официально принято делить на две категории: первые – ведущие вооруженную борьбу, вторые – их пособники и сочувствующие, из чего выходит, что третье не существуют. По крайней мере, если они и есть, то афишировать это не принято.
Действительно, есть среди дагестанских «бородатых» не мало людей, по всем признакам подпадающие под известное определение, но скептически относящиеся к идее военного джихада в Дагестане и осуждающие дела "воюющего джамаата".
С такими вот мирными «ваххабитами» пришлось сегодня говорить, некоторое содержание из которого предлагаю вашему вниманию.
Молодой человек, лет тридцати от роду, дагестанец, назовем его Ахмедом, читает урок, нескольким молодым людям, у которых бороды длиннее, чем у учителя. Интересуюсь о предмете, говорит, - урок единобожия, по книге печально известного Абдул Ваххаба. Урок проходит в одной из комнат дома Ахмеда, из другой слышны голоса детей.
-Все известные простому обывателю предания, о деятельности этого человека – это сплошное искажение истины, – говорит Ахмед, соглашаясь со мной в том, что, не рассказав о нем, разговор наш получится неполным.
- Притом искажают не только противники, - не отстают от них и его, так называемые последователи, послушав которых, можно представить его себе, как человека, у которого в одной руке Коран, а в другой секира. А истинный Мухаммед ибн Абдул Ваххаб не такой. То есть, изучив его труды и труды тех, у кого он брал знания, чем я занимаюсь уже лет восемь, и, узнав о его деятельности не понаслышке, ну, никак нельзя говорить или представить, что он распространял истину вот таким вот образом. Призывая мусульман к истокам ислама и к истинному единобожию, он не делал и не мог делать это с оружием и насилием. Потрясающие успехи начинаний этого человека, – это результат именно характера его проповедничества.
- Хорошо – говорю я, попивая очередной глоток горячего чая, только что принесенного нам мальчиком лет шесть, сыном Ахмеда, - а как же те военные действия его сторонников и что их вынуждало браться за оружие?
- Несомненно, линия поведения этих людей, от начала и до конца того их движения, есть зеркальное отражение поведения пророка Мухаммеда (сав) и его первых последователей. Как мы знаем, изрядно потерпев от своих сородичей-курайшитов, обиды и лишения, они были вынуждены оставить дома и нажитое имущество, и переселиться в Медину, где их встретили с пониманием и вняли их призыву. Война началась когда? Конечно тогда, когда курайшиты решили покончить с ними. Притом делать это им не мешало, даже то, что Мухаммед (сав) и его сторонники в этот момент находились не в их городе и не на их земле. И естественно, это обстоятельство вынудило последних взяться за оружие и защищаться. Еще раз вернемся в Мекку. Сколько бы не пришлось терпеть со стороны мекканцев, они не думали, каким то образом мстить своим врагам и врагам ислама. Продолжали терпеть и призывать, и это было правильно. Абдул Ваххаб тоже, со своими сторонниками шел точно таким же путем. И, как мы знаем, они победили.
- То есть, ты предлагаешь путь призыва и терпения.
- Да, только так можно добиться в наших условиях чего ни будь, все остальные методы малоэффективны или вовсе вредны и, непременно будут вводить нас в тупик.
- Даже тогда, когда за то, что говоришь или пишешь, тебя бросают в тюрьму, бьют, пытают, забирают имущество, могут убить? Самое мягкое – от тебя отворачиваются друзья, родственники, тебя лишают работы?
- Да, даже тогда. Исламский призыв не ограничивается всякими там медресе, институтами, школами при мечетях, высокими мимбарами, удобными трибунами, теле и радио эфирами. Где бы он не находился и в каких условиях, у призывающего не должна быть позиция, вроде: «создайте мне условия, иначе я не буду призывать». А по-нашему: «дайте нам телевидение, иначе мы пойдем в лес». Это не значить, что все это мы не должны себе создавать или требовать. Просто нельзя на это зациклиться и превращать в самоцель, за что и умереть не жалко… Кстати, я всегда говорю тем, кто за дело религии с оружием в руках готовы умереть, что в наших условиях было бы лучше, умереть призывая и с книгой в руке. А оружие, дело последнее, и не трудное, как многим кажется.
- Ну, а если никак не возможно и тебе закрыли дыхание?
- Пример пророка: делать хиджру, то есть переселиться туда, где «дышать» еще можно.
- Это что, по Хлопонину: «езжайте туда, где это вам позволяется?» А есть ли такое место на земле, где ислам находится в лучших условиях и куда можно переселиться?
- Переселиться когда? Тогда, когда там, где ты живешь, препятствуют соблюдению минимума обязанностей верующего, то есть, тому, что нельзя оставить (обязанности мусульманина). Это и есть условие по которому, переселение для мусульманина становиться обязанностью. Соответственно, туда, где это разрешается и нужно переселиться. А лучшие условия для нас, кроме нас самых, никто создавать не будет. – Улыбается.
- А как же родина? Оставить на растерзание неверным?
- Для мусульманина родина не там, где он родился или живет, а там, где по законам Аллаха правят.
- И, где нет места другим взглядам, религиям?
- Почему же? Править по законам Аллаха – это не значить, что в таком обществе будут оставаться люди только с похожими взглядами, остальных изгонять. Ислам не таков и подобные разговоры - клевета на эту религию.
- Не понял. А куда деть принцип, «объединение возможно только вокруг истины»? Но истина же бывает только одна?
- Сама формулировка этого принципа и есть ответ на твой вопрос. И действительно, полноценное единение возможно только вокруг одинаковым пониманием и принятием истины, всеми объединяющимися. Не случится этого – не будет никакого объединения.
- Значить, не будет существовать даже сам вопрос, кого изгонять или кого оставить. Слишком гладко получается, и неужели, если создания такого общества возможно, то возможно вот так?
- Почему же нет? Снова касаясь института хиджры, скажу, что, обязанность мусульман переселиться, никто еще не отменял. Просто, мы пока плохо понимаем свои обязанности…
Одним из основных проблем для нас является, проблема непонимания или непринятие нами того факта, что сегодняшнее наше положение немногим отличается от положения первых мусульман. Дело даже не в нашем количестве или в географии распространения ислама. Дело в самом положении мусульман в сегодняшнем мире и в состоянии их веры. И подход к этой проблеме должен быть соответствующий истинному положению вещей. То есть, таким, каким он был у Пророка ислама, - резюмирует Ахмед.
Конечно, в этом разговоре мы с ним затронули еще очень много вещей, о которых говорить публично не принято и в письме все не перескажешь. Честно говоря, не знаю как вам, но меня впечатлило. И, кажется не «лесные» наши, являются основными конкурентами представителям официального дагестанского ислама, а люди вот с такими вот взглядами.
Когда-то власти говорили об этой альтернативе, но скоро, почему-то забыли. Об этом «почему-то» и, об амбиции кое у кого, возможно перевесившие разум властей, я и спросил у Ахмеда.
- Содержание твоего вопроса и есть ответ на него. Конечно дело в конкуренции. И не только. Сила призыва заключен в его характере, и в том, с каких позиций он ведется. Мы настаиваем на строгое следование в этом, пути первых мусульман, и в первые годы ислама. Но нравится это не всем.
Говорили мы еще о том, кем он был и с чем начал. А начал он ревностным последователем суфизма. И не только.
Иншалла, расскажем об этом в следующий раз.
