 |
|
Многих мусульман сегодня сильно удивляет реакция российского общества и средств массовой информации на события на Востоке Украины. Страна живет болью Донбасса, сострадает его детям, принимает беженцев как родных. Ничего подобного по отношению к происходящему на том же Северном Кавказе, где уже более 20 лет царит нестабильность, а в иные годы градус насилия откровенно зашкаливал, никогда не было. О том, что с нами происходит, постоянный автор «Ансар.Ру», политолог и публицист Абдулла Ринат Мухаметов.
- Картина в головах россиян, которую мы все наблюдаем сегодня, - это яркий пример избирательного гуманизма, избирательного сострадания. То же самое встречается в других обществах и уходит глубоко в психологию первобытного человека, для которого людьми были лишь его соплеменники, а остальные что-то вроде говорящих животных, страдания которых сродни страданиям добычи во время заклания.
Сегодня такой избирательный гуманизм, разное отношение к боли разных людей четко виден на отношении к происходящему на Ближнем Востоке. Так, о страданиях условных тети Сары или дяди Изи из еврейского поселения на границе с сектором Газа, во двор которых упал осколок самодельной ракеты из водосточной трубы типа «Кассам», повредив систему полива огорода, трубят все СМИ. Их боль реально принимают близко к сердцу многие по разным причинам, в том числе культурной и цивилизационной близости. А вот смерть десятка палестинских детей в деревне в двадцати километрах от той, где живет тетя Сара и дядя Изя, в результате налета израильских ВВС – особо никого не трогает. Это уже фактор статистики. Боли палестинцев по разным причинам соболезнуют меньше.
Да, надо признать, что жизнь, смерть и страдания имеют для большинства людей разную величину. Отсюда и избирательный гуманизм.
Важную роль в формировании взгляда обывателя на мир, на те же события на Украине, на Кавказе, конечно, играют СМИ. Но и тут не все так просто.
По большой части в медиа-сфере никто специально не сидит и не натаскивает редакторов и корреспондентов на то или иное. Есть, конечно, лица, определяющие информационную политику, но в основном процесс уже принял самостоятельный характер. Ведь все, кто так или иначе вовлечен в СМИ, - тоже часть общества. И все, что в нем происходит, то, чем люди живут, все настроения в массовом сознании, влияют и на них.
Так что тут еще надо разобраться, какой фактор первоочередной: СМИ заводят общество, или же чувствуя запросы и настроения общества, они рассказывают то, что люди хотят и ждут услышать. Мы имеем дело с более сложным и опасным феноменом. Тут не просто с регулируемая информационная политика, а стихия массового сознания. Иначе говоря, дело не только и не столько в журналистах, сколько в каждом из нас.
Украина и Кавказ хорошо показывают, как российское общество в очередной раз провалило экзамен на ксенофобию или же, наоборот, его успешно выдержало. В зависимости от того, откуда смотреть. Мы снова показали, что для нас вроде бы свои люди – далеко не все свои, и их страдания по-разному оцениваются нашими внутренними нравственными весами.
У России любят обвинять Запад в лицемерии, в культурной расизме, в двойных стандартах. Но ведь мы ничем в этом смысле не отличаемся.
На Северном Кавказе, в особенности в Чечне, не происходило ничего такого, чего не происходит сейчас в Донбассе – борьба за свободу и самоопределение для одних / сепаратизм для других, переговоры, заложники, мародерство, исход беженцев, похищения и убийства журналистов, даже название одинаковое – антитеррористическая операция для одних / война за независимость для других.
Только на Кавказе ужас был гораздо дольше, жертв было значительно больше и вообще масштаб трагедии в несколько раз мощнее, конечно. Не дай Бог, чтобы до такого дошло на Украине. По крайней мере, пока, украинские силовики, да и те, кто им противостоит, держат себя хоть в каких-то рамках по сравнению с тем, что было в Чечне.
Но в нулевые, во время второй чеченской кампании, в нашем обществе не было серьезной реакции на страшную боль сограждан. В 90-е решающего антивоенного протеста тоже не случилось.
И сегодня нет даже легких попыток понять происходящее на Северном Кавказе. Посочувствовать, сопереживать. Ведь подавляющее большинство пострадавших там – обычные люди, как и мы с вами. Но к боли кавказцев, таких же граждан нашего государства, россияне глухи, в отличие от боли жителей Донбасса, этнически и культурно близких, но граждан все-таки соседней страны.
Многие сегодня честно плачут, видя страдания детей и женщин в Луганске или беженцев из Донецкой области. В 2002 году эти же люди не хотели ничего знать о ковровых бомбардировках городов и чел Чечни и сотнях тысячах людей, которые несколько лет спасались от них в палаточных лагерях в Ингушетии.
Избирательное сострадание, избирательный гуманизм, свои и чужие (мягко говоря). – Это опасный диагноз. Это социальная болезнь, которая иногда плохо заканчивается, если на нее долго не обращать внимания или же, еще хуже, считать ее в порядке вещей. Меня лично очень пугает состояние того общества, которое мало способно на гуманизм вообще, на сострадание человеку как таковому, а не своему, соплеменнику или родственнику.
