Каждое послание - это, прежде всего, театр. А сцена - простор для трактовок. Один и тот же сюжет можно ставить много лет, подгоняя его под особенности текущего момента. Например, даже пьеса «Отелло» может быть поставлена «в русле борьбы с незаконной миграцией». Или стать ответом наступающей на нас нетрадиционной любви, процветающей на Западе. Или как поединок эрогенных зон с оффшорными. Кроме того, Отелло может быть художественно исследован как типичный представитель «аморального интернационала».
Если театр начинается с вешалки, то Послание ею должно заканчиваться. Но на кого всё «повесят», пока не очень понятно. Вроде все молодцы: ведь даже при полном отсутствии навигационных приборов корабль «Россия» еще плывет. Даже сверх меры загруженный оборудованием для тотальной коррупции, и непрофессиональным менеджментом.
На нашем корабле преференции чуть выше Основного Закона – компаса. (Поэтому его, особенно первую часть, можно менять совершенно безболезненно, ведь порт назначения мало кому известен).
Если вы на дружеской ноге с капитаном или с первым помощником, можно даже корректировать закон всемирного тяготения, или уменьшить сопротивление материалов.
Или получить из бюджета деньги на разводку акул близ Галапагосских островов. Или, в крайнем случае, построить трамплинчик в Сочи.
Ждите ответа
При изучении исторического материализма самое сложное было запомнить, чем решения ХХIV съезда КПСС отличались от решений XXV-го. С посланиями Путина дело обстоит почти так же. Речь блистательная, формулировки отточены, зал в аплодисментах… Но почему мы не помним 9 предыдущих? Хотя и тогда был восторг присутствовавших, дерзко перебивавших речь Путина незапланированными рукоплесканиями. А что из того сказанного выполнено? Что не удалось? Или все обстоит так, как с майскими Указами?
На момент произношения Послания - это была наша главная духовная скрепа. На другой день она чуть уменьшилась в размерах, но вчера страна была взбудоражена. Не вся, конечно, но восторг чиновников явно украсил день нашей Конституции.
«Послание мощное и стратегическое», - чисто конкретно заявил корреспонденту «Газеты.Ru» глава исполкома ОНФ Андрей Бочаров.
Секретарь генсовета «Единой России» Сергей Неверов на вопрос – что было главным в послании – рубанул: «Главное было все!»
Президент Башкирии Рустэм Хамитов, положа руку на сердце, молвил: «На все насущные вопросы, которые у меня были, я ответы получил».
Словом, каждый из присутствующих в зале очень образно сформулировал величие услышанного.
То есть, как написали бы талантливые репортеры прошлого, «с огромным воодушевлением воспринял весь российский народ Послание президента. Оно станет боевой программой действий на ближайший год».
…А вот газета «Ведомости» не прониклась очарованием Послания. Оно показалось ей (наверное, как иностранным агентам) коротким и популистским. «Президенту было нечего послать», - считает газета.
Что ж, каждый мнит себя стратегом.
Но почему президенту это должно быть запрещено?
Автора!
Главное - не что написано, а кем подписано. Глупейшая фраза «Экономика должна быть экономной», произнесенная студентом, могла бы стоить ему неуда на экзамене. Но ее озвучил Л.Брежнев, и она стала легендой застоя. И звучала чаще, чем великое «Роняет лес багряный свой наряд».
Я на секунду представил, что перед теми же собравшимися с этими же словами выступил Аркадий Райкин.
За стенами зала – страна, живущая на подачки недр, вопиющая коррупция, почти сжирающая нефтяную ренту, безграмотное образование и больное здравоохранение.
А Райкин, щурясь, произносит: «Полагаю, что объединение судов направит судебную практику в единое русло, а значит, будет укреплять гарантии реализации важнейшего конституционного принципа — равенства всех перед законом».
За спиной оратора мелькают кадры гражданки Васильевой, сидящей на мебели Сердюкова, добропорядочных членов кооператива «Озера». И – Магнитского. Зрители ползают от смеха по полу.
Райкин продолжает: «…будем и дальше работать над развитием политической конкуренции, совершенствовать политические институты, создавать условия для их открытости и эффективности».
А на экране волнующий репортаж с того памятного собрания Самой Великой Партии Современности, на котором президент Медведев отказывается от второго срока и возвращает корону законному владельцу…
Райкин чуть смущенно произносит: «Демографы утверждают, что выбор в пользу второго ребенка — это потенциальный выбор в пользу третьего. Важно, чтобы семья сделала такой шаг. И, несмотря на сомнения некоторых экспертов, а я отношусь к ним с уважением, я убежден, что нормой в России все-таки должна стать семья с тремя детьми».
Экран оживает лицом Жириновского, который истошно вопит: «Пока не будет контроля за рождаемостью, пока там не будет не более двух детей в семье, террор не победить».
И корабль – плывет….
Как и всякую пьесу, «Послание» каждый понимал по-своему. Поэтому наблюдать за залом было весьма интересно. При словах о неподвижном росте экономики премьер перестал болтать на стуле ножками и начал прислушиваться к тексту – а не внесены ли поправки в последний момент?
И облегченно вздохнул – пронесло и на этот раз. Надолго ли?
При звучании фразы про «обнаглевших выходцев из южных регионов», показали спокойное лицо Кадырова, который, видимо, знал, кому адресованы эти слова.
Пресс-секретарь Песков вздремнул. Говорят, работал над Посланием всю ночь.
Любопытен был набор чиновников, по воле Всевышнего попавших на первый ряд. Это были вип-персоны, плюс представитель титульной конфессии, как напоминание статьи Конституции, гласящей, что никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.
При словах о деофшоризации зал стал переглядываться, пытаясь определить, кого изгонят из рая, а кому в «интеграционных» целях разрешат там остаться. У нас ведь есть не только право преимущественного проезда, но и право преимущественного прохода во все зоны.
Когда речь зашла о том, что третий ребенок в российских семьях обязан стать нормой, все расправили плечи, словно готовясь вернуться в репродуктивный возраст.
То есть, важнее слов был тайный смысл Послания, которого со страхом ожидали бандерлоги. Но Каа был милостив – «мы одной крови», напомнил он.
И корабль – плывет…
