В понедельник суд Египта вынес решение о запрете деятельности «Братьев-мусульман». Многие политические активисты и близкие к «ихванам» политики оказались вне закона и вынуждены скрываться. Один из таких людей - Магди Коркор, генеральный секретарь Исламской Рабочей Партии, входившей вместе с «Братьями-мусульманами» в правящую коалицию Демократический Альянс Египта. О ситуации в стране до и после переворота, об акциях протеста и военном режиме, а также о египтянах-мусульманах и египтянах-христианах с политиком разговаривала наш специальный корреспондент в Египте Райана Ольга Черных.
- Расскажите немного об истории Исламской Рабочей Партии и о целях, которые она преследует?
- Партия была основана в 1978 году и изначально носила название Социалистическая Рабочая Партия. Мы руководствуемся идеологией исламского социализма, то есть сочетания Корана и Сунны пророка Мухаммеда с принципами социальной справедливости, равенства и перераспределения богатства.
За свою недолгую историю партия принимала участие в нескольких выборах. В условиях режима тоталитаризма, во времена экс-президента Хосни Мубарака, это было достаточно сложно, тем не менее мы одержали несколько побед в коалиции с партией «Братья-мусульмане». Впервые это случилось в парламентских выборах 1978 года, тогда в коалиции с «ихванами» мы получили 65 мандатов, из которых 32 получили «Братья». После этого, так же в коалиции с «Братьями мусульманами», мы принимали участие в местных выборах в 1992 году, где получили 200 мандатов.
Но в 2000 году партия и выпускаемая нами газета «Аль Шааб» были закрыты по решению Комитета по делам политических партий Египта. Вплоть до революции 25 января 2011 года партия была под запретом.
Всю историю своего существования мы вели борьбу с режимом Хосни Мубарака. Больше всего вопросов у нас вызывала деятельность министра сельского хозяйства Юсуфа Вали по угнетению крестьян через повышение налогов и занижения цены экспорта зерна. Мы критиковали работу министерства внутренних дел, которое вело жёсткую репрессивную политику в отношений всяческих проявлений инакомыслия. А также выступали против деятельности министерства культуры страны, которое вело явную антиисламскую политику и пропаганду западных ценностей.
Главными целями и задачами нашей партии было, во-первых, обеспечить Египту независимость во всех сферах жизни от экономики до принятия важных внутриполитических решений; во-вторых, борьба с коррупцией в стране; в-третьих, гарантия справедливости и процветания Египта; в-четвёртых, приоритет для исламских ценностей с уделением особого внимания правам женщин и правам религиозных меньшинств, в частности христиан. В общем-то все эти принципы в нашем понимании составляли собой то, что принято называть демократией и справедливостью. И в нашем понимании ни ислам, ни шариат с этими понятиями никаким образом не спорят, а, наоборот, гарантируют соблюдение справедливости и социального равенства для граждан.
- Но исламские ценности, а в особенности это страшное для западного мира слово «шариат», и вызвали впоследствии недовольство политикой «Братьев-мусульман» и Мухаммеда Мурси. Ведь в Западном мире принято считать, что шариат – это угнетение определённых социальных групп. Скажите, каким образом ислам и шариат могут обеспечить демократию и фундаментальные свободы в стране?
- Во-первых, военный переворот в Египте показал, что исламские партии, которые являлись правящей силой в стране на протяжении всего года, оказались более демократичными, чем либералы, поддержавшие военных. Посудите сами, после революции 25 января 2011 года в стране прошли первые открытые демократические президентские выборы. После прихода Мухаммеда Мурси и «Братьев-мусульман» мы получили свободные и полностью открытые парламентские выборы, были проведены всенародные референдумы, работал Комитет по созданию конституции, за которую также проголосовал народ. Одним словом, египтяне наконец-то получили право выбора, которых у них по большому счёту не было никогда. Разве это не демократия? А военные, которые захватили власть в стране, свергли легитимного президента, а потом ещё открыли стрельбу по мирным протестантам, разве могут называться хоть каким-то подобием демократов?
Как я уже говорил, для Демократического альянса в парламенте и для нашей партии права женщин и христиан в стране были одним из самых важных приоритетов. Наша партия, уходящая своими истоками в 1935 год, изначально базируется на объединении, которое называлось «Свободные женщины Египта». И это ни в коем случае не противоречит шариату. Посмотрите, сегодня женщины активно принимают участие в политической жизни страны, в принятии решений – они активно ходили на выборы после революции, теперь так же активно участвуют в протестах после военного переворота, и никто их в этом не ограничивает. Потому что просто не имеет права.
Что касается христиан, то издревле у египтян-мусульман сложились весьма дружественные отношения с египтянами-христианами. Один из христианских лидеров однажды сказал, что он христианин по вероисповеданию, но мусульманин по месту проживания. Сегодня нас умышленно пытаются столкнуть лбами, посеяв между нами раздор. Но мы придерживались и будем придерживаться принципа добрососедства с христианами в нашей стране, как это заложено в принципах нашей партии.
Говоря о том, что именно про ситуацию в Египте пишут и говорят в западных СМИ, то я могу сказать только одно: нужно прибегать к разным источникам для получения информации. Только в таком случае она может быть объективной. Одни говорят, что шариат – это плохо, что это угнетение. Но почему же не выслушать другую сторону? Как можно делать выводы на основании того, что ты услышал от обвиняющего? Выслушай обвиняемого! Это принцип справедливости.
Когда я выступал перед протестующими на Аль-Рабия, я сказал, что тут дело не в религиозности и светскости. Тут дело в противостоянии демократии и военной диктатуры, которая уже сегодня дала свои плоды. Вы посмотрите на улицы, сколько там военных. Разве это демократия?
- Как Вы можете оценить время правления Мухаммеда Мурси и «Братьев-мусульман»? Были ли ими были допущены серьёзные ошибки, которые привели к военному перевороту?
- Я могу сказать, что с «ихванами» у нас было достаточно много разногласий по вопросу реформ и решения внутри и внешнеполитических вопросов. В частности, по нашей жёсткой позиции в отношении США и Израиля. Как я уже говорил, мы выступали за независимость Египта от финансовой или какой-либо другой зависимости. А потому во многом предлагали весьма радикальный путь, на что не соглашались «Братья».
Тем не менее, сегодня, оценивая и понимая масштаб заговора против Мухаммеда Мурси, мы можем понять, насколько сложно ему было утвердиться во власти в таких условиях. По большому счёту, он правил не Египтом, а государством Мубарака, которое погрязло в коррупции и преступности. В этой ситуации ни один даже самый талантливый политик не смог бы ничего сделать всего за один год.
И сами ихваны, к слову сказать, сегодня осознают свои стратегические ошибки и стараются поддерживать с нами тесные контакты. С первого дня переворота все мы входим в коалицию по поддержке конституционности и вместе призываем наших сторонников и единомышленников выходить на улицы и отстаивать свое право выбора и свои уже отданные голоса.
- Но насколько я поняла из разговоров с протестующими на улицах Каира людьми, речь не идёт уже о поддержке той или иной политической силы.
- Я скажу даже больше, сегодня наша роль как политиков вышла на второй план. Народ сам взял инициативу в свои руки, самоорганизовался и выходит на улицы выразить своё недовольство военной оккупацией.
Это не удивительно, ведь только в Каире на Аль-Рабия погибло больше 3000 человек, не говоря уже про другие регионы страны. А вы посмотрите на Синай. Это же просто геноцид какой-то. Кроме того, более 8000 человек уже находится в тюрьмах. А сколько тысяч людей было ранено во время акций протеста!
Вот и считайте, что этот переворот коснулся едва не каждую египетскую семью. А потому люди выходят и, я думаю, будут выходить и дальше. По крайней мере, мы призываем наших сторонников именно к этому. Выходить на мирные акции протеста, без оружия, без агрессии.
- Но ведь на протесты могут уйти годы, а укрепившаяся военная власть так не уйдет.
- Я вижу и понимаю, что египетский народ не отступит ни при каких обстоятельствах. Вы посмотрите: люди, которые выходят на улицу, многие из них и политикой-то до переворота не интересовались. Это политика пришла в их дома в белых саванах с погибшими родственниками, друзьями, соседями.
На юге страны вообще сложилась весьма опасная ситуация. Там народ не принимает соболезнования в связи со смертью родственников. А это значит, что они будут мстить.
Поэтому у военных сейчас весьма затруднительное положение. Мало того, что народный гнев приобретает всё большие масштабы, так ещё и экономическая ситуация в стране не улучшается. Продолжаются перебои с электричеством, финансовая поддержка страны извне становится всё меньше, а на содержание такого количества военных, патрулирующих всю страну, уходит всё больше бюджетных денег. И вполне может оказаться, что у армии не будет другого выхода, кроме как уйти.
- А вы сами не боитесь ареста?
Конечно, мы все боимся арестов. В египетских тюрьмах условия страшные, заключённых часто пытают самыми жестокими способами. Но ведь сколько людей уже погибло за наше общее дело. И мы не можем теперь отступить. Народ, который сегодня выходит на митинги, он больше, чем «ихваны», чем вообще все партии, вместе взятые. Поэтому мы верим в победу. И рано или поздно мы её получим.
